Шырав

Шырав ĕçĕ:

Амӑшне (тĕпĕ: амӑш) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Амӑшне ку темле палланӑ ҫын пек туйӑнчӗ, вӑл ҫаврӑнса пӑхрӗ те ҫамрӑк ҫын ун ҫине ҫухи айӗн хӑрах ҫутӑ куҫӗпе пӑхнине асӑрхарӗ.
Ей показалось что-то знакомое в нем, она оглянулась и увидала, что он одним светлым глазом смотрит на нее из-за воротника.

XXIX // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Пӳлӗмри шӑплӑх амӑшне часах лӑплантарчӗ; Людмилӑн кӑмӑлӗ улшӑннине асӑрхаса, вӑл айӑпа кӗнӗ пек, хуллентереххӗн: — Эпӗ, тен, мӗн те пулин кирлӗ пек мар каларӑм пулӗ? — тесе ыйтрӗ.
Тишина в комнате быстро успокоила мать; заметив настроение Людмилы, она спросила виновато и негромко: — Я, может, что-нибудь не так сказала?..

XXVIII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Амӑшне хул айӗнчен тытса, вӑл каллех каллӗ-маллӗ утма тытӑнчӗ.
Взяв ее под руку, она снова тихо зашагала по комнате.

Вӑл лӑпкӑн кӑна аллине юбка кӗсйине чиксе ячӗ те амӑшне: — Жандармсем пулсан, эсир, Пелагея Ниловна, ак ҫакӑнта, ҫак кӗтесе тӑрӑр, — терӗ.
И спокойным движением она опустила руку в карман юбки, говоря матери: — Если жандармы, вы, Пелагея Ниловна, встаньте вот сюда, в этот угол.

Ача, хаҫат вуласа, нимӗн те илтмен пек пулса ларчӗ, анчах вӑхӑтран вӑхӑта вӑл хаҫат листи хыҫӗнчен амӑшне питӗнчен пӑха-пӑха илчӗ, вӑл пӑхни амӑшне килӗшрӗ те, вӑл йӑл кулса илчӗ.
Мальчик читал газету и как будто не слышал ничего, но порою глаза его смотрели из-за листа в лицо матери, и когда она встречала их живой взгляд, ей было приятно, она улыбалась.

Людмила, чей тултарса, амӑшне полици лере кама кӗтсе тӑни паллӑ пӳличчен киле кайма тӑхтама ӳкӗтлерӗ.
Людмила, наливая чай, убеждала мать не ходить домой до поры, пока не выяснится, кого там ждет полиция.

Сережа амӑшне ним каламасӑр пуҫ тайрӗ, унӑн аллине чӑмӑртарӗ, пӳлӗмрен тухса, булкӑсем илсе килчӗ те сӗтел хушшине ларчӗ.
Сережа молча поклонился, пожал руку матери, вышел, принес булки и сел за стол.

Амӑшне Людмила сассинче темле тӗлӗнмелле япала пур пек туйӑнчӗ те, вӑл ӑна питӗнчен пӑхрӗ, лешӗ ҫӳхе тути хӗррипе кулса тӑчӗ, куҫлӑх витӗр унӑн ҫутӑ хура куҫӗ йӑлтӑртатрӗ.
Что-то странное почудилось матери в голосе Людмилы, она взглянула ей в лицо, та улыбалась углами тонких губ, за стеклами очков блестели матовые глаза.

Урамра Саша амӑшне хуллен кӑна каларӗ:
На улице Саша тихонько сказала матери:

XXVII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Амӑшне хӗрӗн сӑн-пичӗ паян ытти чухнехинчен ҫемҫерех те ырӑ кӑмӑллӑрах пек туйӑнчӗ.
Матери показалось, что сегодня лицо девушки мягче и добрее, чем всегда.

Саша хӗрӳллӗн пӑшӑлтатни, унӑн юрату сӑмахӗсем амӑшне лӑплантарчӗҫ те хухса пынӑ хӑйне ҫӗклерӗҫ.
Ее горячий полушепот, слова любви ее, успокаивая волнение матери, поднимали ее упавшие силы.

Ҫав вӑхӑтрах таҫтан Саша пырса тухрӗ те амӑшне, хул айӗнчен тытса, урамӑн тепӗр еннелле ҫавӑтса кайрӗ.
И в то же время откуда-то явилась Саша, взяла мать под руку и быстро потащила за собой на другую сторону улицы.

Старик кулчӗ, амӑшне вара ку пӗтӗмпех ырӑ тӗлӗк пек туйӑнчӗ.
Старик смеялся, а матери все это казалось милым сном.

— Часах ирӗклӗх ҫитет! — терӗ те амӑшне ҫав кулӑ, унӑн чӗрине ҫемҫен сӗртӗнсе, ачашланӑ пек пулчӗ.
«Скоро свобода!» — говорила ей эта улыбка и точно гладила сердце матери мягкими прикосновениями.

XXVI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Павел амӑшне питӗнчен кӑштах ывӑннӑ куҫӗпе лӑпкӑн та ачашшӑн пӑхрӗ.
Павел смотрел в лицо матери немного усталыми глазами спокойно и ласково.

Ӑна, хӗрарӑма тата амӑшне, ывӑлӗн ӳт-пӗвӗ чун тенинчен ҫапах та яланах хаклӑрах пулнӑ, ҫавӑнпа та ҫав судьясен сӳннӗ куҫӗсем ывӑлӗн сӑн-пичӗ тӑрӑх шуса ҫӳренине, ҫав куҫсем унӑн кӑкрине, хулпуҫҫине, аллисене хыпашланине курма, вӗсем халь сасартӑк хыпса ҫунса хӑйсен ҫурри вилнӗ, хытса ларнӑ юн тымарӗсенчи, кивелсе ҫитнӗ ҫан-ҫурӑмӗсенчи юна ӑшӑтмалли май шыранӑ пек унӑн вӗри ӳчӗ ҫумне сӗртӗннине курма хӑрушла пулчӗ; халь ҫав ҫынсем ӑна суд туса хӑйсенчен хӑйсемех туртса илмелле пулса тухнӑ ҫамрӑк пурнӑҫ ҫине ҫӑткӑнланса, хапсӑнса пӑхнипе кӑштах чӗрӗлнӗ пек курӑнчӗҫ.
Ей, женщине и матери, которой тело сына всегда и все-таки дороже того, что зовется душой, — ей было страшно видеть, как эти потухшие глаза ползали по его лицу, ощупывали его грудь, плечи, руки, терлись о горячую кожу, точно искали возможности вспыхнуть, разгореться и согреть кровь в отвердевших жилах, в изношенных мускулах полумертвых людей, теперь несколько оживленных уколами жадности и зависти к молодой жизни, которую они должны были осудить и отнять у самих себя.

Амӑшне темшӗн вӗсем пурте унӑн ывӑлӗпе юлташӗсен ӳт-пӗвӗ ҫинчен, вӗри юнпа, чӗрӗ вӑйпа тулнӑ ҫамрӑксен ҫан-ҫурӑмӗпе вӗсен кӗлеткисен уйрӑм пайӗсем ҫинчен калаҫнӑ пек туйӑнчӗ.
Матери почему-то казалось, что они все говорят о теле ее сына и товарищей его, о мускулах и членах юношей, полных горячей крови, живой силы.

Самойлова, тенкел ҫинче лӑпкӑн лараймасӑр шукаласа, амӑшне хулпуҫҫийӗпе те чавсипе тӗрткелерӗ, хӑй шӑппӑн кӑна упӑшкипе калаҫрӗ.
Самойлова беспокойно двигалась по скамье, толкая мать плечом и локтем, и тихо говорила мужу:

Вӑл кӑкрипе Павел еннелле ҫаврӑнчӗ, ун ҫине пӑхма тытӑнчӗ, вара унӑн сулахай тӗксем куҫӗ Павел ҫине лайӑх мар, выҫҫӑн тӗлӗнсе пӑхнӑ пек туйӑнчӗ амӑшне.
Он повернулся к Павлу грудью, смотрел на него, и матери казалось, что его левый тусклый глаз разгорается нехорошим, жадным огнем.

XXV // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Анчах унӑн сӑмахӗсен ҫиелти шухӑшӗ амӑшне тивмерӗ те, хӑратмарӗ те, вӑл ҫапах та хӑрушшине кӗтрӗ, ҫавӑнпа та ҫав сӑмахсен хӑрушлӑхне — прокурорӑн пит-куҫӗнчен, ӳркевлӗн сулланкалан аллинчен пӑхса, сассине илтсе пӗлесшӗн пулчӗ.
Но внешний смысл его слов не удовлетворял, не трогал и не пугал ее, она все-таки ждала страшного и упорно искала его за словами — в лице, в глазах, в голосе прокурора, в его белой руке, неторопливо мелькавшей по воздуху.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика