Шырав

эмиль

Эмиль

— Ҫук, Эмиль ҫул ҫинче пилӗк эре ҫӑтса ячӗ, — ӑнлантарчӗ ашшӗ.
— Нет, просто Эмиль проглотил пятиэровую монетку, — объяснил папа.

Ытларикун, майӑн 22-мӗшӗ. Эмиль яшка савӑтне пуҫа тӑхӑнни

Эмиль пачах та хурланмарӗ.
Эмиль ничуть не огорчился.

— Ой! — кӑшкӑрса ячӗ Эмиль.
— Ой! — воскликнул Эмиль.

Эмиль тимӗр укҫана ҫӑтса янӑ иккен.
Это Эмиль проглотил монетку.

Енчен те Эмиль ыттисенчен нимӗнпе те уйрӑлса тӑман арҫын ача пулас тӑк ҫав кун урӑх нимӗн те сиксе тухмалла марччӗ.
Если бы Эмиль был самым обыкновенным мальчиком, с ним бы в этот день уже больше ничего не случилось.

Халӗ ӗнтӗ Эмиль пуринпе те кӑмӑллӑ, вӑл каллех хыҫалти ларкӑч ҫине вырнаҫнӑ, пӗчӗк чышкипе пилӗк эре чӑмӑртаса тытнӑ, пуҫӗ ҫинче вара яшка савӑчӗ мар, кӑвак кепарик.
Теперь Эмиль был всем очень доволен: он опять сидел на заднем сиденье, но в кулаке у него была зажата монетка в пять эре, на голове красовалась не супница, а синенький кепарик.

Вӑл урайӗнче выртакан савӑт ванчӑкӗсене ҫӗклерӗ те вӗсем виҫҫӗшӗ те — ашшӗ-амӑшӗ тата Эмиль — кабинетран пӗр харӑсах тухрӗҫ.
Он поднял половинки с пола, и они все втроём — папа, мама и Эмиль — дружно вышли из кабинета.

Акӑ мӗншӗн, Эмиль хисеплӗн тухтӑра пуҫ тайнӑ чух яшка савӑчӗпе сӗтел кӗтессине пырса ҫапӑнчӗ.
А вот почему: когда Эмиль учтиво наклонил голову, здороваясь с доктором, он со всего маху стукнулся супницей об угол стола.

Эмиль хӑй тухтӑра курмасть, сассине илтсе ун еннелле ҫаврӑнчӗ, амӑшӗ вӗрентнӗ пек хисеплӗн пуҫне тайрӗ.
Эмиль не видел доктора, но обернулся на голос, шаркнул, как его учили, ножкой и вежливо наклонил супницу.

— Хӑлхасем ан шӑнччӑр терӗм, — ҫухалса каймарӗ Эмиль.
— Чтобы уши не мёрзли, — нашёлся Эмиль.

— Ҫук, — хуравларӗ Эмиль.
— Нет, — ответил Эмиль.

Эмиль мӗн пур хуторсене ят парса тухнӑ.
Эмиль дал прозвища всем хуторам.

Вӑт ҫакӑн пек арҫын ача вӑл Эмиль.
Вот какой он, Эмиль.