Шырав

Шишкин

— Шишкин мӗн, урокӗсене тумасть-им? — ыйтрӗ анне.
— Что же, Шишкин уроков не делает? — спросила мама.

Шишкин пирки ман пуҫӑма салхуллӑ шухӑшсем пыра-пыра кӗмен пулсан, кулӑшла пулса тухӗччӗ.
Это, наверно, было бы смешно, если бы мне в голову не лезли грустные мысли о Шишкине.

Эпӗ Ликӑпа урӑх калаҫмарӑм, анчах хам ҫаплах Шишкин ҫинчен шухӑшлатӑп.
Я перестал разговаривать с Ликой, а сам все время думал о Шишкине.

Эсӗ кактуса ватса пӑрахрӑн, учительница Шишкин ҫине шутларӗ, эсир пурте чӗнмесен тата эсӗ ху та каласа памарӑн пулсан, ку вӑл — эсӗ хӑвӑн айӑпна Шишкин ҫине йӑвантарни пулать.
Если бы ты сломал кактус, а учительница подумала на Шишкина, и все бы молчали, и ты бы молчал, значит, ты свалил бы на Шишкина.

Каҫхине ниепле те ҫывӑрса каяймастӑп, мӗншӗн тесен ман пуҫӑма тӗрлӗ шухӑшсем пыра-пыра кӗреҫҫӗ те, эпӗ Шишкин валли йывӑрлӑхран тухмалли мӗнле те пулин май шыраса тупма тӑрӑшатӑп.
Ночью никак не мог уснуть, потому что мне в голову лезли разные мысли, и я старался найти для Шишкина какой-нибудь выход.

Шишкин ман пуҫӑмран пӗр минутлӑха та тухмасть.
Шишкин ни на минуту не выходил у меня из головы.

— Ку нимӗнех те мар, — терӗ Шишкин, ура ҫине тӑрса, ыраттарнӑ пуҫне сӑтӑркаланӑ май.
— Это ничего, — сказал Шишкин, поднявшись и потирая ушибленную голову.

— «Намӑс ан пултӑр»! — виртлерӗ мана Шишкин.
— «Стыдно не было»! — передразнил меня Шишкин.

— Тӗрӗс! — терӗ Шишкин.
— Правильно! — сказал Шишкин.

— Эсӗ вӑрттӑн каласа ан пар ӑна! — тет Шишкин.
— А ты не подсказывай ему! — говорит Шишкин.

— Вӑт халӗ ӗнтӗ! — иккӗ! — савӑнса кайрӗ те Шишкин, ӑна сахӑр катӑкӗ пӑрахса пачӗ.
— Вот теперь — два! — обрадовался Шишкин и бросил ему кусок сахару.

Шишкин каллех пӗрре — пӗрре пулни, иккӗ — иккӗ пулни ҫинчен Лобзике ӑнлантарма пикенчӗ.
Шишкин снова принялся объяснять Лобзику, что один — это один, а два — это два.

Ӑҫта кунта пӗрре? — кӑшкӑрса ячӗ Шишкин.
Где ты гут видишь один? — закричал Шишкин.

Кӑна тӳрех ӑнланчӗ, — савӑнса кайрӗ Шишкин.
Это он сразу понял, — обрадовался Шишкин.

Вӑл пӗр сахӑр катӑкӗ пекех, — терӗ Шишкин.
Все равно что один кусок сахару, — сказал Шишкин.

— Эпӗ хама валли илместӗп вӗт-ха, — кӳренчӗ Шишкин.
— Я ведь не для себя беру, — обиделся Шишкин.

— Ҫав кӑна, — терӗ Шишкин.
— Все, — сказал Шишкин.

Шишкин Лобзик умне сахӑр катӑкӗ хучӗ те:
Шишкин положил перед Лобзиком кусок сахару и сказал:

Ҫав вӑхӑтра Шишкин амӑшӗ таврӑнчӗ.
В это время вернулась мать Шишкина.