Шырав

Шырав ĕçĕ:

Андрей сăмах пирĕн базăра пур.

Андрей (тĕпĕ: Андрей) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Эс ӑҫтан тупӑнса тухрӑн вара, Андрей? — ыйтрӗ вӑл хуллен.
— Ты откуда же взялся, Андрей? — тихо спросил он.

1 // Леонид Агаков. Горбатов Б.Л. Парӑнманнисем (Тарас килйышӗ): повесть; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1944. — 159 с.

Ҫӑвӑнса, урӑх тум тӑхӑнса, тулли телейпе савӑннипе ҫутӑ сӑнланса кайнӑ Андрей каллех сӗтел хушшине пырса ларсан тин вара Тарас йывӑр шӑплӑха хускатрӗ.
И только когда вымытый, переодевшийся и сияющий от полноты счастья Андрей уселся снова за стол, Тарас, наконец, нарушил свое тяжелое молчание.

Андрей килнӗренпе Тарас пӗр сӑмах та каламарӗ-ха.
Тарас ни слова еще не сказал с тех пор, как Андрей пришел.

Андрей хӑй те пурнӑҫпа вилӗм хушшинче турткаланнӑ, ӑна — хӑйӗн ӑшӗнче вӑл юнланса йӗркерен тухнӑ пӗтӗм тӗнчене илсе пынӑ пек туйӑннӑ, анчах та вӑл хӑй ҫак пӳлӗме ҫеҫ илсе ҫӳренӗ иккен.
И самого Андрея мотало между жизнью и смертью; представлялось ему, носит он в себе целый мир, мятущийся и окровавленный, а оказалось — носил в своей душе только эту комнату.

Андрей халӗ те ютшӑнса, кунти ҫын пек мар пулса ларчӗ, Антонинӑн ҫӳҫӗсене хӑюсӑррӑн шӑлкаларӗ, Марийкӑна хӑй ҫумнелле тӳрккессӗн пӑчӑртарӗ.
Андрей сидел все еще чужой, нездешний, нерешительно гладил волосы Антонины, неумело прижимал к себе Марийку.

Андрей пӗчченех тавӑрӑнчӗ.
Андрей пришел один.

Анчах Андрей ҫинчен шухӑшласан вӑл ҫӗнӗрен макӑрма тытӑнчӗ.
Но при мысли об Андрее она снова принималась плакать.

4 // Леонид Агаков. Горбатов Б.Л. Парӑнманнисем (Тарас килйышӗ): повесть; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1944. — 159 с.

Андрей тавӑрӑнсан, мӗнле курӑнас ман ӑна?»
Как я покажусь Андрею, когда он вернется?»

«Нихҫан та улталаман эп сана, Андрей, ӗҫпе те, шухӑшпа та».
«Никогда я тебе не изменяла, Андрей, ни душой, ни помыслом».

3 // Леонид Агаков. Горбатов Б.Л. Парӑнманнисем (Тарас килйышӗ): повесть; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1944. — 159 с.

Унтан Андрей курӑнчӗ пек ӑна, хӑй чӗп-чӗр юн пек, ун ҫине пӑхмарӗ те, таҫта ун витӗр пӑхрӗ, вӑл пушӑ та витӗр курӑнакан япала пулнӑ пекех.
А потом мерещился Андрей, весь в крови; он глядел не на нее, а куда-то сквозь нее, словно была она пустая и прозрачная.

Андрей Васильевич яра кун ӑнсӑрт кулянӑҫпа хутӑш йӑтӑнса аннӑ виҫӗ тӗлӗнтермӗш танатине ҫакланнӑ та — хваттер урати урлӑ ярса пуснӑ-пусман тӳннӗ тӳшекӗ ҫинче хуйхӑллӑн хаш та хаш сывласа ярать кас-кас…
Уже лежа в постели, Андрей Васильевич все вздыхал, протяжно и гулко, вспоминая сегодняшний суматошный день, где одни проблемы набегали на другие, и все были важные, неотложные и, казалось, трудноразрешимые.