Шырав

Ухтиван

— Эс куртӑн-и ӑна, Ухтиван?
— Ты видел его, Ухтиван?

Ухтиван хаш сывларӗ кӑна.
Ухтиван тяжело вздохнул.

— Тен, аппен, кунта Сулькала Миклая хӑварар? — ыйтӑва татса парасси вӗсенчен килнӗ пек, Янтулпа Михапар еннелле ҫаврӑнчӗ Ухтиван.
— Может, тогда Миклай с Сулькой тут останутся? — Ухтиван с надеждой посмотрел на Яндула и Михабара.

Ухтиван яшт сиксе тӑчӗ те вӑтанса каялла ларчӗ.
Ухтиван вскочил было с места, но тут же снова сел.

Тен, вӗсем шавлӑрах та пуль, — терӗ Ухтиван кӑшт шухӑшланӑ хыҫҫӑн.
Пожалуй, их даже больше, — сказал Ухтиван задумчиво.

— Каясси-мӗнӗ, кунти тымарсем ман татӑлса пӗтрӗҫ пуль ӗнтӗ? — хӑйӗнчен хӑй ыйтнӑ пек каларӗ Ухтиван.
— А что? Корней моих тут, кажется, нет? — Ухтиван скорее спрашивал сам себя.

Тыт, Ухтиван.
На, Ухтиван, выпей.

— Кинеми мана текех ниҫта та ярасшӑн мӑр, — терӗ Ухтиван Янтула.
Старушка так горячо тараторила, что Ухтиван пояснил: — Да, тетя Ульдюсь больше меня никуда отпускать не хочет.

Ультюҫ кинеми килмен пулсан эп халӗ те пайтахчен тӑраймастӑм пулӗ, — хӑйсем патнелле пӗчӗк карчӑк чӗреспе йывӑҫ курка йӑтса пынине курса кӑмӑллӑн калаҫрӗ Ухтиван.
Если бы не тетушка Ульдюсь, не знаю, поднялся бы нынче или нет, — Ухтиван благодарно кивнул на семенившую к ним старушку с деревянной миской в руках.

— Выртса тӑма ман вырӑнӗ ҫук та, вӑраха тӑсӑлмалла чирлес мар терӗм, — йал! кулчӗ Ухтиван.
— Мне долго лежать нельзя, сам знаешь, вот я и решил поскорей поправиться, — Ухтиван усмехнулся.

— Ҫук, — терӗ Ухтиван.
— Нет, — ответил Ухтиван.

— Аван-и! — вырӑс йӑлипе килнӗ ҫынсен аллисене тытса чӑмӑртарӗ Ухтиван.
— Здравствуйте! — Ухтиван по русскому обычаю крепко пожал пришедшим руки.

Ухтиван хӑйсене хирӗҫ тӑнӑран.
Только за то, что Ухтиван выступил против них?

— Ухтиван сывлӑхӗ халь мӗнле? — ыйтрӗ Янтул.
— Как здоровье Ухтивана? — спросил Яндул.

— Ухтиван чирлӗччӗ мар-и?
— А не болен ли Ухтиван-то?

Тен, ҫын (Ухтиван) вилме выртнӑ?
А вдруг Ухтиван уже приготовился умирать?