Шырав

Санин

— Пӗлетӗр-и мӗн, — терӗ Марья Николаевна: вӑл е каллех лайӑхах илтеймерӗ Санина, е Санин ыйтӑвӗ ҫине ответлемесен те юрать тесе шутларӗ.
— Знаете что, — промолвила Марья Николаевна: она либо опять не расслышала Санина, либо не почла за нужное отвечать на его вопрос.

— Юланутпа ҫапла ҫӳреме ҫавӑнӑҫлӑ-и сире? — ыйтрӗ Санин, ӑна хӑваласа ҫитсе.
— Вам так весело верхом ездить? — спросил Санин, догнав ее.

Марья Николаевна хӑйӗн лашине хытӑрах тытрӗ те каллех уттарса пыма пуҫларӗ; Санин та ҫаплах турӗ.
Марья Николаевна осадила свою лошадь и опять поехала шагом; Санин последовал ее примеру.

Марья Николаевна ҫав тери телейлӗн курӑнать — Санин тӗлӗнмеллипех тӗлӗнчӗ унран: унӑн пичӗ ҫинче кӑмӑлӗ тулнӑ ача-пӑчасенни евӗр телей ҫиҫсе тӑрать.
Она казалась до того счастливой, что Санин просто удивлялся; у нее на лице появилось даже то степенное выражение, какое бывает у детей, когда они очень… очень довольны.

Санин хыҫалтан Марья Николаевна ҫине пӑхса пычӗ: ун кӗлетки, корсетпа хытӑ, анчах кансӗрлемелле мар ҫыхнӑскер, илемлен чӳхенсе пырать.
Санин ехал сзади и глядел на Марью Николаевну: самоуверенно, ловко и стройно покачивался ее тонкий и гибкий стан, тесно и вольно охваченный корсетом.

Санин та хӑй лаши ҫине утланса ларчӗ: Марья Николаевна чӑпӑрккине сывлӑшра шартлаттарса илсе Полозов г-нпа сывпуллашрӗ, унтан хӑйӗн лашине лаптак та авӑнчӑк мӑйӗнчен ҫапрӗ; лаши кайри урисем ҫине тӑчӗ, малалла сикрӗ те, мӗнпур шӑнӑрӗсене чӗтретсе, тулхӑра-тулхӑра малалла ерипен кайрӗ.
Взобрался и Санин на своего коня; Марья Николаевна отсалютовала г-ну Полозову хлыстиком, потом ударила им свою лошадь по выгнутой и плоской шее: та взвилась на дыбы, прыгнула вперед и пошла щепотким, укрощенным шагом, вздрагивая всеми жилками, собираясь на мундштуке, кусая воздух и порывисто фыркая.

Виҫӗ лаша пулнӑ: шӑлӗсене кӑтартса тӑракан чакӑр куҫлӑ, пӑлан урисем пек ҫинҫе ураллӑ, илемлӗ те вут пек вӗри таса юнлӑ, пӑртак хытканрах ҫӳрен кӗсре — Марья Николаевна валли; вӑйлӑ, сарлака, кӑштах самӑртарах тимӗр кӑвак лаша — Санин валли; виҫҫӗмӗш лаша тарҫӑ валли.
Их было три: золоисто –рыжая чистокровная кобыла с сухой, оскалистой мордой, черными глазами навыкате, с оленьими ногами, немного поджарая, но красивая и горячая как огонь — для Марьи Николаевны; могучий, широкий, неcколько тяжелый конь, вороной, без отмет — для Санина; третья лошадь назначалась груму.

Санин сюртукне тӳмелерӗ те ним чӗнмесӗр шлепкине тытрӗ.
Санин застегнул сюртук и молча взял шляпу.

Ҫапла шутларӗ Санин ҫывӑрма выртнӑ чухне; анчах тепӗр кунне, Марья Николаевна ун алӑкне чӑпӑрккан кораллӑ авӑрӗпе пырса шаккасан, хӑй пӳлӗмӗн алӑкӗ пӑтӗнче аллине тӗттӗм-кӑвак амазонкӑн шлейфне тытнӑ, пысӑк ҫивӗтсем туса ҫивӗтленӗ пуҫӗ ҫине пӗчӗк шлепке тӑхӑннӑ, шлепкен вуальне хулпуҫҫисем ҫинелле, хыҫалалла янӑ, тутисем ҫинче, куҫӗсенче, пӗтӗм пичӗ ҫинче астаракан кулӑ вылятса тӑракан Марья Николаевнӑна курсан — ун чухне Санин мӗн шутлани ҫинчен эпир пӗлместпӗр.
Вот что думал Санин, ложась спать; но что он подумал на следующий день, когда Марья Николаевна нетерпеливо постучала коралловой ручкой хлыстика в его дверь, когда он увидел ее на пороге своей комнаты — с шлейфом темно-синей амазонки на руке, с маленькой мужской шляпой на крупно заплетенных кудрях, с откинутым на плечо вуалем, с вызывающей улыбкой на губах, в глазах, на всем лице, — что он подумал тогда — об этом молчит история.

Ку ҫыру Санин кӑмӑлне питех каймарӗ, ҫапах вӑл перопа хут илчӗ те… вӗсене каялла хучӗ.
Санин нашел это письмо довольно сухим — однако взял перо, бумагу… и все бросил.

Санин хӑйӗн пӳлӗмне таврӑнсан сӗтел ҫинче Джемма ҫырӑвне тупрӗ.
Вернувшись к себе в комнату, Санин нашел на столе письмо от Джеммы.

Санин хӑй мӗн тунине те лайӑх пӗлмерӗ, ҫак алла хӑй тутисем патне илсе пычӗ.
Санин, сам хорошенько не отдавая себе отчета в том, что делает, поднес эту руку к своим губам.

— Юрать, эпӗ килӗшетӗп, — терӗ Санин, ассӑн сывласа.
— Извольте, я согласен, — промолвил Санин со вздохом.

— Эсир унпа питӗ ҫывӑх пурӑнатӑр-и? — ыйтрӗ Санин.
— А вы с ним очень коротко знакомы? — спросил Санин.

— Мӗнрен кулатӑр эсир? — интересленчӗ Санин.
— Чему вы смеетесь? — полюбопытствовал Санин.

— Марья Николаевна каретӑна вӑр-вар кӗрсе вырнаҫрӗ, ун хыҫҫӑн Санин сиксе хӑпарчӗ.
Она проворно села в нее, за нею вскочил Санин.