Шырав

Кандов

Кандов тухса кайма тӑчӗ.
Кандов встал, собираясь уходить.

Кандов хӗремесленсе кайрӗ.
Лицо Кандова залилось гневным румянцем.

Кандов кӑмӑлсӑрланчӗ:
Кандов насупился.

Анчах вӑл, Кандов господин, сивӗ чиртен сыватакан хинин пек усӑллах мар, усси ытла сахал пулать.
Но, к сожалению, господин Кандов, они не так безотказно действуют, как, например, хинин — на лихорадку.

Кандов вӑл васканине сиссе илчӗ те васкама тытӑнчӗ:
Кандов заметил его нетерпение и заговорил торопливо:

Кандов шурса кайрӗ.
Кандов побледнел.

Эпӗ роман ҫыратӑп, — каласа хучӗ Кандов, сӑмах каламассерен сасӑ пусӑмне ӳстерсе.
Я пишу роман, — объяснил Кандов, делая ударение на каждом слове, в ответ на немой вопрос доктора.

Кандов именсе тӑчӗ.
Кандов смутился.

Кандов хӑй кам иккенне пӗлтерчӗ.
Кандов назвал себя.

Алӑк умне ҫитсе чарӑнсан, Кандов тарланӑ питне шӑлкаласа илчӗ те алӑка шаккарӗ.
Остановившись перед дверью, Кандов отер пот с лица и постучался.

Ҫапах та Кандов Пловдивран килнӗ тухтӑр патне ҫитсе тӑчӗ.
И Кандов направился к тому дому, где остановился врач из Пловдива.

— Чирлӗ эс, Кандов, чирлӗ эс! — мӑкӑртатса илчӗ вара хӑй тӗллӗнех.
— Ты болен, Кандов, болен! — безнадежно пробормотал он.

Кандов тӗлӗнсе хытса тӑчӗ!
Кандов окаменел!

Кандов пуҫне ҫӗклесе пӑхрӗ, слива ҫеҫки иккен, йывӑҫ турачӗсем урамаллах тухса тӑраҫҫӗ.
Подняв глаза, Кандов увидел, что это цветы сливы, протянувшей свои ветви над улицей.

Кандов йӑлтах тасалас майлӑ шухӑшласа ҫаплах таҫталла утрӗ.
И Кандов все шел и шел куда-то, углубившись в эти освежающие размышления.

«Эх, Кандов, Кандов!
«Эх, Кандов, Кандов!

Кӗлӗ пӗтиччен кӗтсе тӑмасӑрах Кандов урамалла тухрӗ.
Не дожидаясь конца заупокойной обедни, Кандов вышел на улицу.

Пӗртен пӗр Кандов кӑна лӑпах тӑрать.
Один Кандов оставался безучастным.