Шырав

Шырав ĕçĕ:

илнӗ (тĕпĕ: ил) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

«Эсир хӑвӑр валли Тӑван ҫӗршыва хӳтӗлекенсен ҫулне суйласа илнӗ. Ҫакӑ сире чыслӑ пулма вӗрентет. Эсир суйласа илни тантӑшсемшӗн тӗслӗх пулса тӑрать. Сире хӑвӑр суйласа илнӗ ҫул ҫинче ӑнӑҫу сунатӑп», — тенӗ.
«Вы выбрали для себя путь защитников Отечества. Это почетно и отрадно, ваш выбор вдохновляет и является примером для сверстников. Желаю вам успехов на выбранном пути и гордости за то, что вы делаете».

Чӑваш Ен Пуҫлӑхӗ Олег Николаев федерацин Атӑлҫи округӗн Совет Союзӗн Геройӗ А.В. Кочетов ячӗллӗ Чӑваш кадет корпусӗнче ҫӗршывӑн пулас хӳтӗлевҫисемпе тӗл пулнӑ // Влаҫ органӗсен порталӗ. http://gov.cap.ru/chuv/news.aspx?guid=9c ... b4575c9e35

Суйласа илнӗ пекех.
Отборный.

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Чӳрече ҫинче Алексей хӑйӗн тӗксӗм те шӗвӗр сухалне пӗтӗркелесе ларать, унӑн пичӗ мужикӗнни пек мар, илемсӗр пичӗ шӗвӗрӗлнӗ пек, ӑна тусан пусса илнӗ пек туйӑнать.
На подоконнике, покручивая тёмную, острую бородку, сидит Алексей, его нехорошее, немужицкое лицо заострилось и точно пылью покрыто.

Ҫавӑнтах тата упӑшки ӑна, ытти упӑшкасем хӑйсен арӑмӗсене хӗненӗ пек, ку таранччен пӗрре те хӗнеменнине аса илнӗ те, ӗсӗклеме чарӑнса: — Каҫар, питӗ шел пулчӗ, — тенӗ.
Вспомнила, что он ещё не бил её, как бьют жён все мужья, и сказала, сдерживая рыдания: — Прости, жалко очень.

Натальйӑна упӑшки ҫапасшӑн пулнӑ пек туйӑннӑ, вара вӑл, куҫҫулӗсене аран чаркаласа, унпа пӗрле ирттернӗ пирвайхи каҫа аса илнӗ, — епле ырӑ чӗреллӗ, хӑюсӑр пулнӑ вӑл ун чухне.
Наталье показалось, что муж хочет ударить, и, сдерживая слёзы, она вспомнила первую ночь с ним, — какой он был тогда сердечный, робкий.

Ӑна тытасшӑн пулнӑ, вӑл Тихонӑн урине чӑрмаласа илнӗ, Морозов хушаматлӑ ҫамрӑк рабочие ураран ҫапса ӳкернӗ, Никитӑна вӗчинчен ҫапса хытӑ ыраттарнӑ.
Его хотели поймать, он оцарапал ногу Тихона, сбил с ног молодого рабочего Морозова и ушиб Никиту, хватив его лапой по бедру.

Упӑшки сахал калаҫнӑ, калаҫсан та — килти ӗҫсем ҫинчен ҫеҫ калаҫнӑ, сайра хутра кӑна Наталья ӑнланман пурнӑҫ — хресченсен, помещиксен пурнӑҫӗ ҫинчен аса илнӗ.
Говорил муж мало, только о домашнем и лишь изредка, всё реже, вспоминал о крестьянской, о помещичьей жизни, непонятной Наталье.

Пуринчен ытла ӑна ҫакӑ кӳрентернӗ: ҫенӗкре е пӳлӗмре куҫа-куҫӑн тӗл пулсан, хуняшшӗ ӑна час-часах кӑкрисенчен пуҫласа чӗркуҫҫи таранах вичкӗн куҫӗсемпе хыпашланӑ, хӑй ҫав вӑхӑтра йӗрӗнмелле тулхӑрса илнӗ.
Но нередко, встречаясь с нею в сенях или в комнате глаз на глаз, он бесстыдно щупал её острым взглядом от груди до колен и неприязненно всхрапывал.

Вара Наталья, кӗлтума пӑрахсах, васкавлӑн сӑхсӑхса илнӗ те пӗртте хирӗҫмесӗр ун ҫумне пырса выртнӑ.
Торопливо крестясь, прерывая молитву, Наталья шла к нему, покорно ложилась.

Сада фабрикӑра ӗҫлекен шпульницӑсем кӗркелесе тухнӑ, йӑпӑлтатса хӗрачасен илемлӗхне мухтанӑ; Наталья ӑшшӑн кулса илнӗ, анчах мухтанисене ӗненмен, ӑна ачисем хитре мар пек туйӑннӑ.
В сад заглядывали бойкие шпульницы, льстиво хвалили красоту девочек, Наталья улыбалась, но не верила похвалам, — дети казались ей некрасивыми.

Тихон ҫынсенчен вӗсем мӗн шухӑшланине ыйтса пӗлни палӑрман, вӑл ҫынсене хӑйӗн пӗрмай мӑчлатакан, кайӑкӑнни евӗрлӗ куҫӗсемпе нумайччен тинкерсе пӑхнӑ та, вӗсен шухӑшӗсене ӗмсе илнӗ пек, сасартӑк, кӗтмен ҫӗртен, хӑйне пӗлме те кирлӗ мар япаласем ҫинчен калама пуҫланӑ.
Не заметно было, чтоб Тихон выспрашивал людей о том, что они думают, он только назойливо присматривался к человеку птичьими, мерцающими глазами и, как будто высосав чужие мысли, внезапно говорил о том, чего ему не надо знать.

Петр арӑмӗн шуралса кайнӑ, асаплӑ, палламалла мар улшӑннӑ пичӗ ҫине шиклӗн пӑхрӗ, арӑмӗн ывӑннӑ куҫӗсем кӑвакарнӑ тата путса аннӑ, вӑл ҫынсемпе япаласем ҫине тахҫанах маннӑ ӗҫсем ҫинчен аса илнӗ пек пӑхать; чӗлхине хуллен ҫеҫ хускаткаласа, вӑл ҫыртса пӗтернӗ тутисене ҫулла-ҫулла илет.
Пётр пугливо смотрел в бескровное, измученное, почти незнакомое лицо жены; её усталые глаза провалились в чёрные ямы и смотрели оттуда на людей и вещи, как бы вспоминая давно забытое; медленными движениями языка она облизывала искусанные губы.

Эпир, хӗрарӑмсем, ӑнӑҫлӑхшӑн юрататпӑр, анчах сирӗншӗн, арҫынсемшӗн, тепӗр ҫыннӑн ӑнӑҫлӑхӗ — куҫа шур илнӗ пекех туйӑнать.
За удачу мы, бабы, любим, а вашему брату чужая удача — бельмо на глаз.

Петр, пуҫне пӑрмасӑр, кашкӑр пек пӗтӗм пӗвӗпе хӗр еннелле ҫаврӑнса, унӑн пӗркенчӗкне ҫӗклет те типӗ тутисемпе, сӑмсипе хӗрӗн пит ҫӑмартине сӗртӗнет, ҫак вӑхӑтра вӑл хӗрӗн ӳчӗ сиввине, хулпуҫҫийӗ хӑравҫӑллӑн чӗтренине туять; вӑл Натальйӑна хӗрхенет, ӑна хӑйне те намӑс, анчах пур енчен те хупӑрласа илнӗ ӳсӗр ҫынсем ҫаплах кӑшкӑраҫҫӗ:
Пётр поворачивается, как волк, не сгибая шеи, приподнимает фату и сухими губами, носом тычется в щёку, чувствуя атласный холод её кожи, пугливую дрожь плеча; ему жалко Наталью и тоже стыдно, а тесное кольцо подвыпивших людей орёт:

Вӑл, хӗрне кӑлӑхах ҫилленнине хӑй те туйнӑ пулин те, ӑна час-часах ҫапкаласа илнӗ.
И всё чаще она поколачивала дочь, сама чувствуя, что без причины злится на неё.

Князь, Георгий, чылай малтан, ирӗке кӑларичченех, хӑех тавҫӑрса илнӗ, мана вӑл: ирӗксӗрлесе ӗҫлеттерни — тухӑҫлӑ мар, тетчӗ.
Георгий, князь, ещё до воли, сам догадался, говорил мне: подневольная работа — невыгодна.

Темиҫе ҫын чугун кӑмакана сырса илнӗ.
Несколько человек жались к чугунной печке.

Вуниккӗмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

«Мускава илнӗ, Мускава илнӗ!»
«Москва взята, Москва взята!»

Нимӗҫсем авӑ Мускава туртса илнӗ, теҫҫӗ.
Немец-то, говорят, Москву забрал.

Унтан тинкерсе пӑхса палласа илнӗ хыҫҫӑн Таньӑна савӑнӑҫлӑн сырса илчӗҫ.
Присмотревшись, они обрадованно обступили Таню.

Вунпӗрмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика