Шырав

Шырав ĕçĕ:

чӗрене (тĕпĕ: чӗре) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Ӑнлантӑр-и эсӗр, господин Абрамахер, ытла та чӗрене тивет вӗт?
— Вы понимаете, господин Абрамахер, как это все меня задевает?

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // Чӑвашсен патшалӑх издательстви. Островский, Николай Аслексеевич. Тӑвӑлпа ҫуралнисем: [роман] / Н.А. Островский. — Шупашкар: Чӑвашиздат, 1937. — 268 с.

Ҫак сӑмахсене вӑл час та часах каларӗ, вӑл каланӑ чух ҫав сӑмахсенче темле пурне те ҫавӑрса илекен, чӗрене тивекен шухӑш пулчӗ…
Он часто говорил эти слова, и в его устах они принимали какой-то особый, всеобнимающий смысл, горький и едкий…

XXVI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Пӗтӗмпех, пӗтӗм чӗрене пама та пӗлес пулать.
Надо уметь все отдать, все сердце.

XXIV // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Унӑн кӑкринче пысӑк вӗри шухӑш вӗрерӗ, ку шухӑш чӗрене тунсӑхлӑ та асаплӑ савӑнӑҫӑн хӗрӳллӗ туйӑмӗпе ҫӗклентерчӗ.
Билась в груди ее большая, горячая мысль, окрыляла сердце вдохновенным чувством тоскливой, страдальческой радости.

XXIII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Анчах — чӗрене ан тив!
Но — не задевай сердца!

Амӑшӗ, кӑртах сиксе илсе, ывӑлӗ татах чӗрене сивӗтекен сӑмахсем каласран хӑраса, хӑвӑрт калаҫма тытӑнчӗ:
Вздрогнув, боясь, что он скажет еще что-нибудь отталкивающее ее сердце, она быстро заговорила:

Амӑшӗ ун сӑмахӗсене уҫӑ чӗрипе, ним чӗнмесӗр, каҫса кайса итлесе ларать, ывӑлӗ ҫине пӑхса киленет, — ывӑлӗ ун умӗнче ҫав тери ҫутӑ сӑнлӑн, чӗрене ҫывӑххӑн тӑрать.
Она молча, жадно глотая его слова открытым сердцем, любовалась сыном, — он стоял перед нею такой светлый, близкий.

XXII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Ҫавӑнпа та ҫынсем ҫине тӗрлӗрен пӑхма тивет, чӗрене хытарса тытма, ҫынсене сӑнама тивет: кусем — хамӑрӑннисем, кусем — ютсем.
И приходится на людей смотреть разно, приходится держать сердце строго, разбирать людей: это — свои, это — чужие.

XVIII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Ӑна вӑл яланах ыттисене итленинчен тимлӗрех, тӑрӑшарах итлет, — вӑл пуринчен те ӑнланмалларах калать, тата унӑн сӑмахӗсем чӗрене хытӑрах пырса тивеҫҫӗ.
Она слушала его всегда с большим вниманием, чем других, — он говорил проще всех, и его слова сильнее трогали сердце.

— Чӗрене тивет-им? — кулса кӑшкӑрса ячӗ хохол.
— Задевает? — смеясь, вскричал хохол.

Пӑлханнипе ӗшенсе ҫитнӗ амӑшӗ чей чашкисене васкамасӑр ҫуса ларчӗ, унӑн кӑкринче хаваслӑ, чӗрене ӑшӑта-кан туйӑм сарӑлчӗ.
Утомленная волнением, мать, не торопясь, мыла чашки и молчала, в груди у нее тихо теплилось бодрое, греющее сердце чувство.

XVI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

— Ан макӑрӑр, ненько, чӗрене ан ҫунтарӑр!
— А не плачьте, ненько, не томите сердца!

Йывӑр шухӑшсем, ула-чӑла пӑтранчӑк пӗлӗт пек шуса, чӗрене хыттӑн ҫупӑрларӗҫ…
Пестрой, спутанной тучей ползли на нее тяжелые мысли и крепко обнимали сердце…

XV // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Чӗрене, унӑн тӗпнех хӗм пӑрахас пулать.
Надо в сердце, в самую глубину искру бросить.

XIII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

— Эсӗ лайӑх калаҫатӑн, анчах — чӗрене тивмелле мар, акӑ мӗн!
— Ты хорошо говоришь, да — не сердцу, — вот!

Унӑн куҫӗ тӗксӗммӗн ялкӑшса тӑнине те тӳсме пулмарӗ, вӑл чӗрене ыраттарса хӑратрӗ.
Темный блеск глаз был невыносим, он будил ноющий страх в сердце.

XI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Ывӑлӗ турӑ ҫинчен тата турра ӗненнипе ҫыхӑнтарса тӑракан хӑйшӗн хаклӑ та сӑваплӑ япаласем ҫинчен калаҫнӑ чух амӑшӗ яланах унӑн куҫӗпе тӗл пулма тӑрӑшать: унӑн, сӑмах каламасӑрах, ывӑлӗнчен: хӑвӑн ӗненмен ҫивӗч те хытӑ сӑмахусемпе ман чӗрене ан тӑрмалла, тесе калас килет.
Когда сын говорил о боге и обо всем, что она связывала с своей верой в него, что было дорого и свято для нее, она всегда искала встретить его глаза; ей хотелось молча попросить сына, чтобы он не царапал ей сердце острыми и резкими словами неверия.

Ҫӗр ҫине ырӑ куҫпа пӑхса ҫаврӑнсан, эпир хамӑр, рабочисем, мӗн тери йышлине, пирӗнте вӑй мӗн тери нумаййине курсан — чӗрене ҫав тери пысӑк савӑнӑҫ ҫавӑрса илет, кӑкӑрта ҫав тери пысӑк уяв вылять.
Когда окинешь добрыми глазами землю, когда увидишь, как нас, рабочих, много, сколько силы мы несем, — такая радость обнимает сердце, такой великий праздник в груди!

VII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Куҫран куҫҫуль тумламӗсем чӗрене ыраттармалла пӑчӑртатса тухма тытӑнчӗҫ, ывӑлӗ ҫав тери лӑпкӑн ӗненсе каласа панӑ хуйхӑ кӗтнине ӳн чӗри, ним курӑнман каҫхи лӗпӗш пек, хурлӑхлӑн тӑпӑлтатрӗ.
В сердце закипали слезы и, подобно ночной бабочке, слепо и жалобно трепетало ожидание горя, о котором так спокойно, уверенно говорил сын.

VI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Ывӑлӗ хӗрарӑм пурнӑҫӗ ҫинчен калаҫнисем пӗтӗмпех — чӗрене ҫӳҫентерекен, тахҫанах пӗлнӗ чӑнлӑх, ҫавӑнпа та унӑн кӑкринче халь хуллен кӑна туйӑмсен ҫӑмхи сӳтӗлсе пычӗ, вӑл ӑна халиччен пӗлмен ачашлӑхпа ытларах та ытларах ӑшӑтрӗ.
Все, что говорил сын о женской жизни, — была горькая знакомая правда, и в груди у нее тихо трепетал клубок ощущений, все более согревавший ее незнакомой лаской.

IV // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика