Шырав

Катя

Катя

Юрамасть! — терӗ Катя.
Нельзя! — проговорила Катя.

Катя хӑйӗн винтовки ҫине пӑхса илчӗ: затворӗ юр ҫинче выртать.
Катя взглянула на свою винтовку: затвор был вынут и лежал на земле.

Катя вара пасарнӑ бинокльне илчӗ те йывӑррӑн сывласа аяккинелле ҫаврӑнчӗ.
Катя опустила запотевший бинокль и, тяжело дыша, отвернулась.

Нимӗҫсем кӗпер тунӑ ҫӗре пӗтӗм халӑха хӑваласа килчӗҫ, ӑҫта халӑх — унта Катя та пулать.
Немцы весь народ сгоняют на стройку, а где весь народ, туда и Катя придет.

Катя вилме пултараймасть!
Не может Катя умереть!

Катя бинокльне пӑрчӗ те унӑн аллисем чӗтренсе илчӗҫ: полустанок патне Ожерелки ҫыннисем ҫывхараҫҫӗ.
Катя повернула бинокль, и рука ее задрожала: к полустанку подходили ожерелковцы.

Катя бинокльне куҫ патне тытса, унта стариксемпе хӗрарӑмсене, ҫитӗнсе ҫитмен ачасемпе хӗрсене курчӗ.
Катя поднесла к глазам бинокль и увидела столпившихся на развалинах полустанка стариков, женщин и подростков.

«Ӑҫта хӑваласа кайнӑ ӑна? — шухӑшларӗ Катя.
«Куда угнали? — думала Катя.

Катя чӗтренсе илчӗ.
Катя вздрогнула.

Катя ӗсӗклеме чарӑнмарӗ.
Катя продолжала рыдать.

Миҫе хут пулӑшнӑ-ши ӑна Катя, вилӗмрен хӑтарса пурнӑҫ панӑ, акӑ халь хӑй ним тума та пӗлеймест, савнӑ тантӑшӗн хӑрушӑ хуйхине пусарма та пултараймасть.
Сколько раз Катя приходила к ней на помощь в самые трудные минуты, почти из рук смерти вырывала, возвращала к жизни, а вот она не может, — беспомощная, стоит перед страшным горем милой подруги, не знает, чем успокоить ее.

Катя хӑйӗн петӗм ӳт-пӗвӗ чӗтренипе шӑлӗсене хыттӑн ҫыртрӗ, иртнӗ кунсенче ытла тулса ҫитнӗ кӑмӑлӗ чӑтса тараймарӗ ӗнтӗ унӑн.
Катя зажмурилась, крепко-накрепко стиснула зубы, чтобы унять холодную дрожь, затрясшую все тело, но нервы ее, напряженные в последние дни до отказа, не выдержали.

Винтовка кӗпҫи туратран ҫаклансан, Катя пӗшкӗнчӗ.
Дуло винтовки зацепилось за сук, и Катя нагнулась.

Катя ҫаврӑнса тӑрса хыр туратне сирчӗ.
Отвернувшись, Катя раздвинула ветки сосен.