Шырав

Катя

Катя

— Суя вӑл! — терӗ Катя тарӑхса.
— Ложь это! — возмущенно сказала Катя.

— Михеич, пирӗн халь радио ҫук, — терӗ Катя.
— Нет у нас теперь радио, Михеич, — сказала Катя.

— Пирӗн ҫине-и? — тӗлӗнчӗ Катя.
— На нас? — удивилась Катя.

— Ҫакӑ… апат-ҫимӗҫрен те хаклӑрах, — терӗ Катя.
— Это… больше, чем продовольствие, — сказала Катя.

— Тавтапуҫ, тӑвансем, — тав турӗ Катя, — унсӑрӑн пирӗн выҫӑпа аптрамалла пулатчӗ-ха, тумтир те… пӑхӑр-ха, мӗнле тумланнӑ эпир?
— Спасибо, родные, — растроганно поблагодарила Катя, — а то у нас совсем голодовка и одежонка… видите, какая?

Малта — Катя, Люба Травкина, Николай Васильев; хӑшпӗрисем пуҫӗсене, аллисене бинтпа ҫыхса янӑ.
Впереди — Катя, Люба Травкина и Николай Васильев; некоторые были с забинтованными головами, с перевязанными руками.

— «Катя кӗтсе илет!»
— «Катя встретит!»

Зимин вара: Катя кӗтсе илет, тенӗччӗ-ҫке — пӑшӑрханнӑ пек пулчӗ Михеич.
А Зимин толковал: сама Катя встренет, — обеспокоенно сказал Михеич.

Ҫынсем хушшине кӗрсе кайнӑ тантӑшне Катя темиҫе минут хушши тупаймасӑр пӑхса тӑчӗ.
На несколько минут Катя потеряла подругу в толпе.

Катя ун ҫине пӗр хускалмасӑр бинокль витӗр пӑхса тӑчӗ.
Катя, не отрываясь, смотрела на нее в бинокль.

— Мӗншӗн вилес пирки калаҫатӑн? — ыйтрӗ Катя.
— Ну, зачем о смерти? — поморщилась Катя.

Катя украинкӑна ыталаса илчӗ те вӗсем лапамра янӑракан сасса итлесе шӑпланчӗҫ.
Катя обняла украинку, и они стояли молча, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из низины.

Катя шухӑша кайса тӑракан Женя енне майӗпен ҫаврӑнчӗ.
Катя медленно повернулась к задумавшейся Жене.