Шырав

Шырав ĕçĕ:

хӑйне (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӑл, темӗскер, ҫӳҫенсе тӑнӑ, хӑйне такам умӗнче айӑплӑ пек туйнӑ, кам кӑна унпа сӑмах хушман, пурне те вӑл, каҫару ыйтнӑ пек, именчӗклӗн, ачашшӑн ответленӗ.
Ему было жутко, он чувствовал себя виновным пред кем-то, и всем, кто обращался к нему, отвечал приниженно ласково, точно извиняясь.

III // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Юрӗ… — килӗшнӗ Фома, хӑйне сывлама йывӑр пулнине, пырне темӗскер хӗсме пуҫланине туйса…
— Хорошо… — сказал Фома, чувствуя, что ему тяжело дышать и что-то давит ему горло…

Вӗсене вӑл тӳрккес те чараксӑр сӑмахсемпе калаҫнине илтсе пӗлнӗ, ҫав сӑмахсем ӑна кӑмӑлсӑр пулнӑ, ҫав вӑхӑтрах вӗсем ӑша ҫунтарса тӑракан пӗлескиленлӗхе ҫуратнӑ; унӑн сӗмленӗвӗ тӑрӑшсах ӗҫленӗ, анчах та вӑл ҫак япалана хӑйне ӑнланмалла сӑнлӑхсемпе ниепле те ӑнкарма пултарайман.
Он знал их под грубыми и зазорными словами, эти слова возбуждали в нем неприятное, но жгучее любопытство; его воображение упорно работало, но все-таки он не мог представить себе всего этого в образах, понятных ему.

Хӗрарӑмӗ хула майлӑ тумланнӑскер пулнӑ, урине вӑл пушмак, ҫине ҫитса кофта тӑхӑннӑ, хура ҫӳҫӗсене темӗнле, хӑйне расна, пӗчӗк тутӑрпа ҫавӑрса ҫыхнӑ.
Эта женщина была одета по-городскому — в башмаки, в ситцевую кофту, и ее черные волосы были повязаны каким-то особенным платочком.

Анчах, ҫапах та, Фоман, вунтӑхӑр ҫул тултарсан та, темӗнле ачалӑх, хӑйне тантӑшӗсенчен уйӑрса тӑракан ачалла ӑсӗ пӗтмен.
И все-таки, даже когда Фоме минуло девятнадцать лет, — было в нем что-то детское, наивное, отличавшее его от сверстников.

Хӑш чух ҫавнашкал курӑнусем ӑна, паттӑр энерги юхӑмӗпе ҫӗклентерсе, ӳсӗртсе янӑ, — вӑл вара ун пек чух, ура ҫине сиксе тарса, хулпуҫҫийӗсене карӑнтарнӑ, ырӑ шӑршӑллӑ сывлӑша кӑкӑр туллин ӗҫнӗ; анчах тепӗр чухне ҫав курӑнусемех ун ҫине хурлӑхлӑ кӑмӑл янӑ, — ун пек чух ун йӗрес килнӗ, куҫҫуль тухнӑ — намӑслантарнӑ, вӑл, макӑрас мар тесе, хӑйне хӑй хытарнӑ, ҫапах та куҫҫуль лӑпкӑн шӑпӑртатнӑ.
Порой эти видения возбуждали в нем прилив мощной энергии и как бы опьяняли его, — он вставал и, расправляя плечи, полной грудью пил душистый воздух; но иногда те же видения навевали на него грустное чувство — ему хотелось плакать, было стыдно слез, он сдерживался и все-таки тихо плакал.

Любовь темӗнле гимназистсемпе пӗлӗшлӗ пулнӑ: чӑн ӗнтӗ, вӗсен хушшинче Фоман ӗлӗкхи юлташӗ Ежов та пулнӑ, ҫапах Фоман вӗсен енне кӑмӑл туртсах кайман, вӗсен компанийӗнче вӑл хӑйне хӗсӗккӗн туйнӑ.
Любовь была знакома с какими-то гимназистами, и хотя между ними был Ежов, старый товарищ, но Фому не влекло к ним, в их компании он чувствовал себя стесненным.

Хӑйне хӑй ыраттарса пӗтерет, халтан каять, тӗк-ҫӳҫӗ йӑлт тӑпӑлать, унтан ӑҫта та пулин пырать те — мӗнпур вӑйпа ҫапӑнать, — уншӑн пулсан канӑҫлах кӑна пултӑр, урӑх халтан каясси ан пултӑр…
Изобьется, изболеет, облиняет весь, да с размаха и ткнется куда попало, лишь бы отдохнуть от маеты своей…

Вӑл, Чумаков ҫине, кашкӑр ҫури пек, куҫ айӗпе пӑхнӑ; лешӗ, хӑйне кулӑшла та мӑннӑн тытса, кӑвакарнӑ мӑйӑхӗсене пӗтӗркелесе, урисене улӑштаркаласа, кайма ирӗк парса та кайман ача умӗнче айванӑн тӑнӑ.
Исподлобья, как волчонок, он смотрел на Чумакова; а тот со смешной важностью крутил седые усы и переминался с ноги на ногу перед мальчиком, который не уходил, несмотря на данное ему разрешение.

Кун пек вӑрӑ-хурахла пӑтӑрмахсене Фома ытти вӑйӑсемпе ҫӳревсенчен юратарах панӑ, вӗсенче вӑл хӑйне юлташӗсене тӗлӗнтерсе, ҫиллентерсе ямалӑхах паттӑррӑн тытнӑ.
В подобные разбойничьи набеги Фома вкладывал сердца больше, чем во все другие похождения и игры, — и вел он себя в набегах с храбростью, которая поражала и сердила его товарищей.

Вӑрлани те хӑйне кура ӗҫ, йывӑр ӗҫ, паллах-ҫке — ху тӑрӑшса тупни питӗ те тутлӑ…
Воровство есть тоже труд и труд опасный, всё же заработанное трудом — так сладко!..

Ҫак хутшӑнуран темӗнле пысӑк та ӑнланмалла мар япаласем тухнӑ; ача вӗсене хӑйӗнчен хӑваланӑ, куҫӗсене хупнӑ, хӑйне хӑратакан сӗмленӳ вылявне чарасшӑн пулнӑ.
Получалось что-то огромное, непонятное; мальчик закрывал глаза, гнал от себя всё это и хотел бы остановить игру воображения, пугавшую его.

…Атӑл тӑрӑх ҫӳресе килнӗренпе, ача хӑйне ашшӗпе те, мӑнаккӑшӗпе те, тата Маякин умӗнче те йӗререх тыта пуҫланӑ, калаҫма та юратнӑ.
Со времени поездки с отцом по Волге Фома стал более бойким и разговорчивым с отцом, теткой, Маякиным.

— Этемӗн хӑйне хӑй сыхлас пулать, ӗҫ патне мӗнле ҫулпа пымаллине ҫирӗп пӗлес пулать…
— Человек должен себя беречь для своего дела и путь к своему делу твердо знать…

Халӗ ӗнтӗ, шкула кӗрсе ларсан, Фома хӑйне халичченхинчен ирӗкрех туйнӑ, вӑл ҫӗнӗ юлташӗсене ытти ачасемпе танлаштарма пуҫланӑ.
Сидя в школе, Фома почувствовал себя свободнее и стал сравнивать своих товарищей с другими мальчиками.

— Пӗлетӗп эп, — пӑшӑлтатнӑ Фома, хӑйне ним маррӑн туйса, тата ҫав вӑхӑтрах хӑйӗн вырӑнне хисеплӗн утса таврӑнакан Смолин сӑн-пичӗ ҫине пӑхса.
— Знаю я, — шёпотом ответил Фома, чувствуя себя сконфуженным и рассматривая лицо Смолина, степенно возвращавшегося на свое место.

Тепри, хӑйне хӑй хисеп тӑваканни, эс пулӑшма пӑхнипе кӳренме те пултарӗ, эс ӑна палӑртмасӑр пулӑш…
Да который гордый и может обидеться на помощь твою — ты виду ему не подавай, что помогаешь…

II // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Тата икӗ кун иртнӗ, виҫҫӗ иртнӗ, вӑл вара команда хӑйне текех юратманнине лайӑх ӑнланнӑ.
Прошло еще дня два, три, и он ясно понял, что команда не любит его.

II // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ӗлӗкрех ача матроссене ҫак шӳтле, ҫӑмӑл ӗҫре пӗрре те кансӗрлемен, вӑл ку ӗҫе хӑй те пултаруллӑн хутшӑннӑ, шывпа алхаснӑ, хӑйне сирпӗтесрен кула-кула тарса пытаннӑ.
Раньше мальчик не только не мешал матросам в этой шуточной и легкой работе, но принимал деятельное участие, обливая их водой и со смехом убегая от угроз облить его.

II // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пур ҫӗрте те йӑлкӑшу, анлӑх, ирӗклӗх, савӑнаҫлӑ ешӗл ҫаран, чечен те уҫӑ кӑвак пӗлӗт курӑнса тӑнӑ; шывӑн лӑпкӑ юхӑмӗнче хӑйне хӑй тытма пӗлекен хӑватлӑ вӑй тупӑннӑ, пӗлӗтре тараватлӑ хӗвел — май уйӑхӗн хӗвеле йӑлтӑранӑ, пӗтӗм сывлӑшра лӑсӑллӑ йывӑҫсен тата ҫӗнӗ ҫулҫӑсен шӑрши кӗнӗ.
Всюду блеск, простор и свобода, весело зелены луга, ласково ясно голубое небо; в спокойном движении воды чуется сдержанная сила, в небе над нею сияет щедрое солнце мая, воздух напоен сладким запахом хвойных деревьев и свежей листвы.

II // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика