Шырав

Шырав ĕçĕ:

чӗрене (тĕпĕ: чӗре) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Мурӗ вӗретме вӗреннӗ-и ӑна, кам пӗлтӗр, а тулӗккӗш усси вара… э-э, тӑванӑм, йывӑр шухӑш пусать-и сана, нуша йӗртет-и, ҫак таса тумлама сыпсан, вӑхӑтлӑха пӗтӗм инкек-синкек манӑҫать, тупата, чӗрене уҫсах ярать.
Кто ее изобрел, кто научил делать, черт ли, бог ли — все равно, но польза от нее, дорогой мой, великая… к примеру, гложет тебя тоска проклятая иль нужда заела — примешь этих чистых капель и на время забудешь все свои несчастья, сердце помягчеет…

XXVII. Шӑпа // Илпек Микулайӗ. Илпек Микулайӗ. Хура ҫӑкӑр. Роман. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1989. — 400 с.

Чӗрене хӑйӑрса кӑларас пек хурлӑхлӑн тӑсса юрлать ҫав Шинкӗл, кӗввине те хӑйне май ӑста улӑштарма ӑс ҫитерет, юн чуппине чарассӑн туйӑнать унӑн юрри.
Да и пенье Шингеля ему сейчас как раз под настроение: он так задушевно выводит мелодию, что у Тухтара замирает сердце, кровь останавливается в жилах…

Тикӗт сӗрмен кустӑрмасем чӗрене ҫурса ярассӑн йынӑшса ҫаврӑнаҫҫӗ.
Давно не смазанные дегтем колеса издавали душераздирающий скрип.

XI. «Шерккейӗн те ӑс ҫук мар» // Илпек Микулайӗ. Илпек Микулайӗ. Хура ҫӑкӑр. Роман. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1989. — 400 с.

Кашкӑр ами кӑшлани вӑл питех те начар япала, Матти: малтан вӑл пӗр пӳрнине, унтан тепӗрне ҫисе ярать, кайран аара пӗтӗм алла, чӗрене ҫиме тытӑнать…
Плохо бывает, Матти, когда грызет волчица — сначала один палец, потом другой, потом всю руку и доберется до сердца…

Улттӑмӗш сыпӑк // Куҫма Чулкаҫ. Фиш Г.С. Кимас-кӳлли ялӗ парӑнни: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 140 с.

Ҫуртасем ҫап-ҫуттӑн, чӳхенсе ҫунаҫҫӗ, катафалк йӑлтӑртатать, ун хыҫҫӑн капӑр тумланнӑ халӑх утса пырать; хӗвел хӗртсе пӑхать, пӑчӑх сывлӑшпа урамри тусан витӗр ҫамрӑк ҫуркуннен ырӑ шӑрши варкӑшса килет, вӑл уй-хирелле, ҫемҫе те ҫӗнӗ ешӗл курӑк кӗҫҫи ҫинелле чӗнет; пурнӑҫӑн мӗнпур савӑнӑҫӗсем ҫинчен калать, катафалк ҫинчен вара пӗр сассӑр та хӑрушшӑн вилем сывлӑшӗ сарӑлать, вилӗ пуҫ тытӑнкӑсӑр сулланкаласа пырать; пытару юрри вӑраххӑн тӑсӑлса илтӗнкелет, пытару маршӗ янӑрать, е чӗрене хурлӑхлӑн касса ыраттарса илет вӑл, е чӗрешӗн хаклӑ та ҫывӑх ҫын часах тӑвӑр шӑтӑка кӗрсе выртса, ӗмӗрлӗхех куҫран ҫухаласса аса илтерет.
Ярко горят и колеблются свечи, сверкает катафалк и вся длинная, нарядная процессия; жжет солнце, сквозь духоту и пыль мостовой пробивается аромат молодой весны, маня в поле на мягкую, свежую мураву, говоря о всех радостях жизни, а из-под катафалка безмолвно и грозно несется дыхание смерти, безжизненно мотается голова, протяжно разносится погребальное пение, звучит и льется торжественный погребальный марш, то тоскливо надрывающий сердце, то напоминающий о том, что скоро скроется навсегда в тесной могиле дорогое и близкое сердцу, то примиряющий, говорящий о вечности, о смертном часе, неизбежном для каждого пришедшего на землю.

Ашшӗ // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Вӑл ҫапла вӑй-халсӑр пулни чӗрене ыраттарать, ирӗксӗрех куҫҫульне кӑларттарать.
Эта беспомощность щемила сердце и вызывала невольные слезы.

Кунта ӗнтӗ, ҫав кӗввӗн чӗрене кӑшласа ыраттарнине хирӗҫ кӗрешме хал ҫитереймесӗр Петрӑн сӑн-пичӗ тискерленнӗ самант та, ҫавна пулах фортепиано патӗнчен тӑрса тарни те, мӗн ӗлӗкхи йӑлтах янӑраса тӑрать.
В ней было все то, что было и прежде, когда, под ее влиянием, лицо Петра искажалось и он бежал от фортепиано, не в силах бороться с ее разъедающей болью.

Эпилог // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Уҫӑмлӑ та вылянчӑк, ҫеҫенхирти ҫил пекех телейлӗ те ирӗклӗ, ҫав ҫил пекех чарусӑр ашкӑнчӑк кӗвӗ хушшинче, пурнӑҫӑн анлӑ та сӑрӑ-чӑпар кӗрлевӗнче, халӑх юррин е салхуллӑ, е тата хӑватлӑ янравӗ хушшинче час та часах, вӑйлӑн та харсӑррӑн чӗрене пӑчӑртаса лартакан темӗнле сасӑсем илтӗнсе каяҫҫӗ.
Среди яркой и оживленной мелодии, счастливой и свободной, как степной ветер, и, как он, беззаботной, среди пестрого и широкого гула жизни, среди то грустного, то величавого напева народной песни все чаще, все настойчивее и сильнее прорывалась какая-то за душу хватающая нота.

Чӗрене пырса тивекен ҫав сасӑсене вӑл кунтисенчен пуринчен те лайӑхрах ӑнланать.
Он больше, чем кто-нибудь другой в этой толпе, понимал живую драму этих звуков.

Вӑхӑчӗ-вӑхӑчӗпе тата вӑл, ҫав шухӑшсемпе пӗрлех, чӗрене кӗрсе юлнӑ суккӑрсен ӗсӗклӗ юрри ҫинчен те аса илетчӗ.
По временам также, среди этих забот, в его душе поднимались воспоминания о жалобном вопле слепых.

I // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Ӑна халӗ те ҫав хӑрӑлти ӗсӗклӗ ӳпкелешӳ урлӑ чӗрене вӑйлӑн кӗрсе юлнӑ пурнӑҫри танмарлӑх канӑҫ памасть пулас.
Видимо, он не мог еще справиться с сильным впечатлением жизненного диссонанса, явившегося ему в форме этой скрипучей и тяжкой жалобы.

IX // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Тахҫан чӗрене савӑнӑҫпа тултарса тӑракан асаилӳсене текех вӑл пӗр килӗшӳллӗ туйӑма пӗтӗҫтерме пултараймарӗ.
Он уже не мог соединить свои воспоминания в ту гармоничную цельность чувства, которая переполняла его в первое время.

V // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Вара пурин куҫӗ умне те сӑмахпа асӑнман, анчах чӗрене кӗрсе юлнӑ сӑнсем тухса тӑраҫҫӗ: тӗксӗм те ансӑр пусмасем, чан ҫапакан манахӑн хытанка кӗлетки, унӑн чирлӗ сӑн-пичӗ, вӑл ҫиллессӗн кӑшкӑркалани, пурнӑҫ шӑпи пирки вӗчӗрхенсе мӑкӑртатни…
И то, о чем никто не решался заговорить, ясно вставало у всех в воображении: мрачные переходы, тонкая фигура звонаря с чахоточным румянцем, его злые окрики и желчный ропот на судьбу…

IV // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Ҫакӑ йӑлтах чӗрене капланса килнӗ тарӑн туйӑмпа пӗр пулса янӑрать, чунра вӑл ҫутҫанталӑкӑн вӑрттӑн калаҫӑвӗпе пӗрле ҫуралать, унӑн чӑн-чӑн ятне тупса калама та ҫав тери хӗн…
Все это сплеталось и звенело на фоне того особенного глубокого и расширяющего сердце ощущения, которое вызывается в душе таинственным говором природы и которому так трудно подыскать настоящее определение…

XI // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Хӑш-пӗр самантсенче унӑн сасси илтӗнмиех пулать, чӗрене темӗнле тӗтреллӗ ӗмӗт ҫавӑрса илет, унтан вара, ҫулҫӑсем пӑшӑлтатнӑ сасӑ витӗр, каллех лӑпкӑ кӗвӗ янӑраса каять…
Иногда голос, казалось, совсем смолкал, воображением овладевала смутная мечта, и затем тихая мелодия опять пробивалась сквозь шорох листьев…

VIII // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Чӗрене юн тапса тулчӗ, пичӗ сасартӑках шуралса кайнине туйрӗ вӑл.
Кровь отлила к сердцу, а на лице она сама ощутила внезапную бледность.

VI // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Юрӑллӑ эпоссен уҫӑмлӑ сӑнарӗсене лайӑх ӑнланма, тата вӗсем чӗрене пырса тивччӗр тесен, уйрӑмах куҫпа курни асра тӑмалла, пуҫ мими витӗр курни кирлӗ, тесе шутланӑ вӑл, ачан тӗттӗм пуҫӗ халӑх поэзийӗн сӑнарлӑ чӗлхине чӗре патне ҫитерме хал ҫитереес ҫукран хӑранӑ.
Он думал, что яркие образы песенного эпоса требуют непременно зрительных представлений, чтобы говорить сердцу, он боялся, что темная голова ребенка не в состоянии будет усвоить картинного языка народной поэзии.

Малтанах вӑл, мӑнкӑмӑллӑн йӗрӗнсе, ҫав «айванла шӑхӑртнинче» кулӑшла енӗсене ҫеҫ тупма тӑрӑшса итлетчӗ; анчах ерипен-ерипенех — мӗнле майпа ҫапла пулса тухнине вӑл хӑй те тавҫӑрса илеймест — айванла шӑхӑртни ӑна илӗртсех пычӗ, чӗрене пырса тивекен тарӑн шухӑшлӑ кӗвӗсене вӑл ӑмсансах тӑнла пуҫларӗ.
Сначала слушала она с чувством гневного пренебрежения, стараясь лишь уловить смешные стороны в этом «глупом чириканье», но мало-помалу — она и сама не отдавала себе отчета, как это могло случиться, — «глупое чириканье» стало овладевать ее вниманием, и она уже с жадностью ловила задумчиво-грустные напевы.

Ҫав самантсем ӗнтӗ ачашӑн чи телейлӗ вӑхӑтсем пулса тӑчӗҫ; чунтанах кӗвӗҫекен амӑшӗ ҫакна та асӑрхарӗ: каҫхине чӗрене вырнаҫса юлнисем тепӗр кунне те яра кунах ача асӗнчен тухмаҫҫӗ, амӑшӗ ачашланине те халӗ вӑл малтанхи пек уҫӑ кӑмӑлпа йышӑнмасть, ун чӗрҫи ҫинче ларса ӑна ыталать пулин те, темле тарӑн шухӑша кайса Иохимӑн ӗнерхи кӗввине аса илет.
Эти часы стали теперь для мальчика самым счастливым временем, и мать с жгучею ревностью видела, что вечерние впечатления владеют ребенком даже в течение следующего дня, что даже на ее ласки он не отвечает с прежнею безраздельностью, что, сидя у нее на руках и обнимая ее, он с задумчивым видом вспоминает вчерашнюю песню Иохима.

Амӑшӗ хӑй те, самантлӑха чарӑнса, малороссен юррин чӗрене тивекен кӗввине итлесе тӑчӗ, вара, йӑлтах лӑпланнӑскер, садӑн тӗттӗм аллеине, Макҫӑм пичче патне кайрӗ.
Мать сама остановилась, постояла с минуту, прислушиваясь к задушевным напевам малорусской песни, и, совершенно успокоенная, ушла в темную аллею сада к дяде Максиму.

III // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика