Шырав

Шырав ĕçĕ:

тулӑ сăмах пирĕн базăра пур.

тулӑ (тĕпĕ: тулӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Пиллӗкмӗш номерлӑ клӗткӑна миҫе пӗрчӗ тулӑ акнине, мӗн чухлӗ шӑтса тухнине, миҫе туна тӗрлӗ-тӗрлӗ инкеке пула пӗтнине (ку графана пӑрлӑ ҫумӑр та, нӑрӑсем тапӑнни те, Долинка пӑру та, вӑл астуманнине пула кӗрсе кайнӑ иккен, Санькӑпа Петька та кӗрсе юлнӑ), юлашкинчен миҫе пучах сыхланса юлнине, мӗн чухлӗ пухса илнине кала-кала пачӗ.
Сколько зернышек было посеяно на клетке N 5, сколько взошло, сколько стебельков погибло от стихийных бедствий — в эту графу у нее попали и град, и жук-кузька, и Долинка, по недосмотру забежавшая на участок, и Санька с Петькой — и, наконец, сколько колосков сохранилось и принесло урожай.

37-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ачасем тулӑ хутаҫҫине пӳлӗме илсе кӗчӗҫ.
Ребята внесли мешок в комнату.

Тулӑ тунисене меллӗн суйла-суйла вӑл ҫав тери пысӑк ывӑҫ касса илчӗ, Санька тӗлӗннипе ахлатса ячӗ, лешӗ ывӑҫне ҫӳле ҫӗклерӗ, пӗчӗк ачана ачашланӑ пек ҫупӑрласа, хӗрарӑмсем еннелле ҫаврӑнса пӑхрӗ:
Аккуратно подбирая стебелек к стебельку, она срезала горсть пшеницы — да такую горсть, что Санька даже ахнул от изумления, — высоко подняла ее на вытянутых руках, попестовала, словно малого ребенка, и оглянулась на женщин:

Вырсарникун ирпе, тулӑ нӳрлӗрех те ҫемҫерех чухне колхозницӑсем участока пуҫтарӑнчӗҫ.
В воскресенье рано утром, когда пшеница была волглой и мягкой, на участке собрались колхозницы.

Курӑк мар вӗт-ха ара, лайӑх йышши тулӑ: вӗсем ҫависене сулма тытӑнсан, пӗтӗм тырра ҫӗр ҫине тӑкса пӗтерӗҫ.
Это им не трава, а сортовая пшеница; они же косами так размахаются, что вымолотят все зерна.

Тулӑ тунисем вара йывӑр пучахсене аран-аран йӑтса ларчӗҫ.
Тяжелые усатые колосья еле держались.

Маша кун каҫиччен темиҫе хут та тулӑ пӗрчине шӑлпа ҫырта-ҫырта пӑхрӗ, Захар мучи патне чупрӗ.
Маша по нескольку раз в день пробовала на зуб зерна и бегала к деду Захару.

— Чунӑмсем… ухмахскерсем… килӗр-ха, ан хӑрӑр! — йӑлӑннӑ пек пӑшӑлтатрӗ Маша, хӑй чӑхсене тулӑ ҫинелле майӗпен хӑваласа пычӗ.
— Миленькие… дурочки, ну, идите, не бойтесь! — умоляюще шептала Маша, осторожно тесня кур поближе к посевам.

35-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Контора кантӑк умне чӑх-чӗпсем пуҫтарӑннӑ, вӗсем чи лайӑх тулӑ пӗрчисене сапса панӑ пек, ӗмӗтсӗрленсе ҫӗре сӑха-сӑха илеҫҫӗ.
Под окном конторы стайка кур с жадностью клевала землю, словно на ней были рассыпаны отборные пшеничные зерна.

Федя тулӑ ҫинче тепӗр хӑнтӑла-тимӗр шапа тупрӗ, кӗсйинчен пысӑклатакан кантӑк туртса кӑларчӗ.
Федя отыскал на пшенице клопа-черепашку, вытащил из кармана увеличительное стекло.

Вӑл пиллӗкмӗш клетка умӗнче тулӑ хӑмӑлӗ ҫумӗнчен темӗнскер иртсе ларать.
Он сидел на корточках у пятой клетки и что-то снимал со стебельков пшеницы.

«Тулӑ ӑна мӗнле асамлӑ вӑйпа ҫавӑрса илнӗ!
«Эк его пшеничка-то приворожила!

Тулӑ пуссипе кӑвак хумсем, пӗрин хыҫҫӑн тепри, васкамасӑр чупа-чупа иртеҫҫӗ.
Медлительные сизые волны бесконечной чередой плыли по пшеничному полю.

33-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

— Ку вӑл, — «Коншаковка» тейӗҫ ҫынсем, унтан вӗсем ҫӗр ҫинче ҫак тулӑ мӗнле пулса кайни ҫинчен кала-кала парӗҫ.
— «А это «коншаковка», — отвечают людям и рассказывают, как и откуда появилась на земле эта пшеница.

Тырӑ унта, хӑмӑш пек ҫӑра та вӑрман пек ҫӳлӗ пулӗ, пучахӗсем вӗсен тӗлӗнмелле шултран курӑнса тӑрӗҫ, иртен-ҫӳренсем те вара куран-пӗри чарӑна-чарӑна: «мӗнле ку капла халиччен курман тулӑ?» — тесе, ыйтӗҫ.
Хлеба стеною стоят, высокие, густые и с таким удивительным колосом, что все, кто ни проходит мимо, останавливаются и спрашивают: «Что это за пшеница такая диковинная?»

— Тулӑ ҫинчен эпӗ сана пӗр сӑмах та каламастӑп, — малалла каларӗ Захар.
— Про пшеницу я тебе слова не говорю, — продолжал Захар.

32-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Авӑ тулӑ пуҫ кӑларать, йӗтӗн-долгунец ӳссе хӑпарать, сӗлӗ те ҫитӗнме пуҫларӗ, кунта, ав, нимӗҫ, аҫаҫапманскер, пӗтӗмпе таптаса, ҫаратса пӗтерчӗ, тепрер ҫултан мӗн чухлӗ пурлӑх ӳстерсе ҫитӗнтереттӗмӗр эпир!
А вон пшеничка колос нагуливает, лен-долгунец на высоту тянется, овсы в трубку пошли, тут немец, чугунная его башка, повытоптал все, запоганил, а мы через два года столько доброго повыращивали!

Вӑл, сӗткенлӗ ҫӗрӗн, тулӑ хӑмӑлӗн тутине шӑршласа пӑхрӗ, чӗри те ыратса кайрӗ унӑн, юлташӗсене каламалли темӗнле ырӑ-ырӑ сӑмахсем чӗлхе вӗҫне пуҫтарӑнчӗҫ.
Он вдыхал запах влажной земли, стеблей пшеницы, у него щемило сердце, и хорошие, благодарные слова к товарищам роились в его голове.

Санька тулӑ ҫинелле пӗшкӗнчӗ.
Санька низко склонился над посевами.

Мучипе учитель савӑнса кайрӗҫ, пире вара: «Халӗ нимӗнле хулӑ та кирлӗ мар, ку вӑл ӳкмен тулӑ. Хӑех тӑрать-ха акӑ!» терӗҫ.
Дедушка с учителем обрадовались и говорят нам: «Не надо теперь никаких хворостинок, это неполегающая пшеница. Сама встанет».

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика