Шырав

Шырав ĕçĕ:

тенӗ (тĕпĕ: те) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Кадын-пармак теҫҫӗ вӑл винограда, пирӗн чӗлхепе каласан, хӗр пӳрни тенӗ пек пулать ӗнтӗ.
«Кадын-пармаю» называется тот виноград, или «девичий палец» по-русски.

Тӑххӑрмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Е вилӗм, е пурнӑҫ тенӗ чух, ачи пултарчӗ.
Проверка была насмерть, парень выдержал.

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Михал Михалыч, ман шухӑша юри урӑх енне пӑрса ярас тенӗ пек, хампа пӗрле пыракан хӗре пӳле-пӳле манран тем-тем ҫинчен те ыйтса пычӗ.
Михал Михалыч будто нарочно, чтобы отвлечь мое внимание, обрушился на меня с вопросами, стараясь заслонить свою спутницу.

Улттӑмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Ҫакӑн хыҫҫӑнах, тинӗс тӗпӗнчен тенӗ пекех, икӗ ҫын ларнӑ вӗрсе карӑнтарнӑ резина кимӗ сиксе тухрӗ: вӗсенчен пӗри, зюйдвесткӑн шӗвӗр капюшонне тӑхӑннӑскер, кимӗ пуҫӗнче ларать, иккӗмӗшӗ икӗ вӗҫлӗ пуклак кӗсменпе питӗ ӑста ишсе пырать.
И вслед за этим, будто из пучины, вынырнула надувная резиновая лодка с двумя людьми: один из них, с острым капюшоном зюдвестки, сидел на носу, второй лихо работал куцым двухлопастным веслом.

Боцман шывалла чупса кӗрсе кайрӗ те, пӗччен тенӗ пекех кимӗ пуҫне питӗ ӑста тӳрлетрӗ, ӑна чул ҫине хӑпартса лартрӗ.
Боцман бросился к воде я почти без помощи других, ловко выправив нос шлюпки, поставил ее на камни.

Яланах тенӗ пек вӑрҫӑ ӗҫӗсем валли апат-ҫимӗҫ валли кирлинчен сахалтарах кирлӗ.
Как правило, боевые операции поглощаюг меньше людей, чем продовольственные.

Унта, лайӑх лекальщик пекех, алӑ вӗҫҫӗн тенӗ пек ӗҫлемелле…
Их нужно поднимать чуть ли не на пальцах, как хороший лекальщик…

Вӑл иккӗленчӗ пулас, эпӗ хамӑн ыйтӑва иккӗмӗш хут каласа парсан кӑна, хӑйӗн сиксе утакан сыхлануллӑ уттипе, буйвол тирӗнчен ҫӗлетнӗ атӑ тӑхӑннӑ урисене ҫӗр ҫине перӗнтермесӗр тенӗ пек пусса, командир хыҫне пырса тӑчӗ.
Видимо, он колебался, и лишь после того, как я нетерпеливо повторил свою просьбу, он какой-то подпрыгивающей, осторожной походкой, будто не прикасаясь к земле ногами, обутыми в мягкие буйволовые постолы, подошел к командиру сзади.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Айккинерех, ял хӗрринче тенӗ пекех, хӗрлӗ ӗне выртать.
Поодаль, почти на опушке, лежала молочная корова красной масти.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Радиорубкӑран передатчик кайӑк пек пиклетсе таккани илтӗнет, вӑл пӗр евӗрлӗн «ти-та-та… ти-та та!» тенӗ хыҫҫӑн сывлӑша пилӗкшер цифрӑлӑ код ушкӑнӗсем тухса каяҫҫӗ.
Из радиорубки доходят птичьи писки передатчика и вслед за однообразными «ти-та-та», «ти-та-та» в эфир уходят пятизначные группы кода.

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

— Кала, Лагунов, — Балабан куҫӗсене хӑпартмасӑрах, ним тума аптӑранӑ енне мӗнле те пулин ӗҫ тупас тенӗ пек, чӗлӗмне «Золотое руно» текен табака вӑраххӑн тултарчӗ.
— Говори, Лагунов, — Балабан, не поднимая глаз, набивал трубочку «Золотым руном», медленно и нехотя, будто для того, чтобы найти себе какую-то работу в неловком положении.

Пурте: «тӑвӑр пулсан та пӗрле лайӑх» тенӗ пек килӗштерсе пурӑнтӑмӑр.
Но жили согласно и очень дружно, вполне оправдывая пословицу: в тесноте, да не в обиде.

Ёлка // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 319–328 с.

Людмила аллинчи карлавне тинех пӑрахнӑ, яланхи пекех хӑйӗн тантӑшӗсене лӑплантаракан сасӑпа: — Йытта йытӑ вилӗмӗ. Халь ӗнтӗ, хӗрсем шӑпланӑр, никам та нимӗн те ан ҫӗмӗрӗр, нимӗн те ан пӑсӑр, — тенӗ.
Людмила отбрасывает окровавленный заступ и совсем обычным, будничным голосом, сразу отрезвляющим всех её подруг, говорит: — Собаке собачья смерть. Теперь, девушки, тихо, ничего не ломать, не портить.

Хамӑрӑннисем // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 281–304 с.

Вӑл таса нимӗҫ чӗлхипе: — Шӑплан, йӗрӗнчӗк! Ҫак сӑмахсене калама хӑйнӑ ан пултӑр! — тенӗ вӑл фрауна.
На чистейшем немецком языке она произносит: — Молчи, негодяйка! Не смей говорить этих слов!

Катя вара кӑшкӑрса пӑрахнӑ: — Юрлӑр хӗрсем, юрлӑр! — тенӗ те, вӑл ҫинҫе сассипе хӑйсем юратакан, хӑйсен ҫамрӑклӑхне, юратуне, инҫетри тӑван ҫӗршывне, мӗнпур лайӑх пурнӑҫне аса илтерекен юрра — «Катюшӑна» пуҫласа янӑ.
Тогда Катя крикнула: — Песню, девчата, песню! — и низким, грудным контральто завела любимую песню невольниц — «Катюшу», песню, напоминавшую им о молодости, о любви, о далёкой родине, обо всём том большом, человеческом, чего они были лишены здесь.

Кӗтсе илтӗм иккен… ӗнтӗ вилсен те тӑвансен алли куҫӑма хупать, — тенӗ цынга чирӗпе асапланакан Паша инке, унтан витен пас тытса ларнӑ кӗтесси ҫине сӑхсӑхнӑ.
Дожила… хоть родная рука глаза закроет, — сказала тётя Паша, умиравшая от цынги и ревматизма, и истово закрестилась на осклизлый, заиндевевший угол конюшни.

Большевиксем пулас, — тенӗ хӗрлӗ питлӗ мӑнтӑр ҫын вӗсем патне ҫывхарса.
Большевички, наверно, — сказал краснолицый толстяк с рассечённой бровью, приближаясь к подругам.

Людмила малтанах ҫак хӗр ҫинчен ҫапла шухӑшланӑ: вӗлтӗркке хӗр, юрӑхсӑр тӑпра ҫине кӑларса лартнине те тӳссе ирттерекен ҫумкурӑк, тенӗ.
Сначала Людмила подумала о ней плохо: легкомысленная девчонка, неприхотливое сорное растение, легко переживающее пересадку на самую поганую почву.

Унтанпа халь виҫӗ ҫул иртрӗ пулсан та, ун ҫине мӗн ҫырнине пӗр сӑмах сиктерсе хӑвармасӑр тенӗ пекех каласа паратӑп.
Так, что даже теперь, три года спустя, я без труда воспроизвожу его текст почти дословно:

Пысӑк хӗр, юлташсем тенӗ сӑмаха вӗҫӗмсӗр калаканни, хӗвӗнчен документ туртса кӑларчӗ те, мана пачӗ.
Высокая женщина, что бесконечно твердила слово «товарищи», смакуя его и повторяя на разные лады, достала из-за пазухи документ и протянула его.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика