Шырав

Шырав ĕçĕ:

хӑнасем (тĕпĕ: хӑна) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Каҫпа, эхер хӑнасем ҫук пулсан, сулхӑн галерейӑра чей ӗҫсен тата аттепе пӗрле хуҫалӑха пӑхса ҫаврӑнсан, эпӗ хамӑн ӗлӗкхи вырӑна, Вольтер кресли ҫине, выртатӑп та, Катенька е Любочка музыка каланине итленӗ май, вулатӑп тата ӗлӗкхиллех ӗмӗтсемпе йӑпанатӑп.
Вечером, ежели гостей никого нет, после чаю, который мы пьем в тенистой галерее, и после прогулки с папа по хозяйству я ложусь на старое свое место, в вольтеровское кресло, и, слушая Катенькину или Любочкину музыку, читаю и вместе с тем мечтаю по-старому.

XXXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӗсем ытла та праҫникри пек ӗҫсӗр, типтерлӗ ларнинчен тӳрех ҫакӑ паллӑ: хӑйсем патӗнче хӑнасем ҫук чухне вӗсем капла лармаҫҫӗ:
Они сидели так аккуратно и праздно, что сейчас было заметно: они не так сидят, когда у них не бывает гостя.

XIX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ку хӑнасем килнипе эпӗ питӗ кӑмӑлсӑрлантӑм, ҫакна пытарма та тӑрӑшмарӑм.
Я был очень недоволен приходом этих гостей и не старался скрывать своего неудовольствия.

XVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Володя пӗлӗшӗсем хушшинче ман кӑмӑл час-часах хуҫӑлать пулин те, ун патӗнче хӑнасем пур чухне эпӗ унӑн пӳлӗмӗнче ларма, унта мӗн тунине пӗр шарламасӑр сӑнама юрататӑп.
Хотя в обществе знакомых Володи я играл роль, оскорблявшую мое самолюбие, я любил сидеть в его комнате, когда у него бывали гости, и молча наблюдать все, что там делалось.

XXV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Катя вара хӑнасем пур чухне, уйрӑмах Мимипе, ҫепӗҫрех пулма тӑрӑшать.
Катенька, напротив, при гостях всегда делается особенно нежна к Мими.

XXI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Люба ют ҫынсем умӗнче хуҫкаланмасть, кам та пулин ӑна хӑнасем пур чухне чуптума шутласан, вӑл ҫиленет, унашкал ачашланса хӑтланнине чӑтма пултараймастӑп, тет.
Любочка не любит ломаться при посторонних, и, когда кто-нибудь при гостях начинает целовать ее, она дуется и говорит, что терпеть не может нежностей.

Акӑ пӗр вырсарникун, кӑнтӑрлахи апат хыҫҫӑн, кукамай пӳлӗмне учительсемпе икӗ профессор пыраҫҫӗ те аттепе ытти хӑнасем умӗнче университета кӗмелли экзамен репетицине ирттереҫҫӗ, кунта Володя, кукамая хытӑ савӑнтарса, хӑй тӗлӗнмелле лайӑх пӗлнине кӑтартать.
Но вот в одно воскресенье, после обеда, в комнате бабушки собираются все учители, два профессора и в присутствии папа и некоторых гостей делают репетицию университетского экзамена, в котором Володя, к великой радости бабушки, выказывает необыкновенные познания.

XX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Айӑплаччӑрах, анчах паян, хамӑр патӑмӑрта хӑнасем пур чухне мар.
Пускай накажут, только бы не нынче, когда у нас гости.

XI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Питех те шел, пулаймарӑр эсир унта; хӑнасем шутсӑр йышлӑччӗ, пин ҫын ытла, музыка, генералсем, эпӗ те ташларӑм…
— Да вот жалко, что вас не было; гостей было пропасть, человек тысяча, музыка, генералы, и я танцевал…

III сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Хӑй шутланӑ тӑрах, ун вырӑнӗнчи ҫын — улпутсен шанӑҫне тивӗҫлӗ пулса, тӗрлӗ пурлӑхпа тултарнӑ тем чухлӗ арча тытса тӑракан экономка — кампа та пулин туслашни икӗпитленесси тата сиен кӳмелле ӑшӑ кӑмӑллӑ пуласси патне илсе пыма пултарнӑ; ҫавӑнпа е, тен, ытти тарҫӑсемпе ҫывӑхланма нимӗнле сӑлтав та пулманран-и, вӑл пуринчен те пӑрӑнатчӗ, кил-ҫуртра манӑн кумсем те, хӑнасем те ҫук, улпут пурлӑхне тӗкӗнме никама ирӗк памастӑп, тетчӗ.
Она полагала, что в ее положении — экономки, пользующейся доверенностью своих господ и имеющей на руках столько сундуков со всяким добром, дружба с кем-нибудь непременно повела бы ее к лицеприятию и преступной снисходительности; поэтому, или, может быть, потому, что не имела ничего общего с другими слугами, она удалялась всех и говорила, что у нее в доме нет ни кумовьев, ни сватов и что за барское добро она никому потачки не даст.

XXVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Кукамай ман алла ҫирӗп тытрӗ те мӗнпур хӑнасем хӑйсен пӗлес кӑмӑлне ҫырлахтарса кулма пуҫличченех вӗсем ҫине ыйтуллӑн пӑхкаларӗ.
Бабушка крепко держала меня за руку и серьезно, но вопросительно посматривала на присутствующих до тех пор, пока любопытство всех гостей было удовлетворено и смех сделался общим.

Хӑнасем залӑн ҫурри тӗлне ҫитсен тин тӑна кӗнӗ пек пултӑм, урасене шаклаттарса илсе пуҫ тайрӑм та вӗсене кукамай хӑна пӳлӗмӗнче иккенне пӗлтертӗм.
Когда гости вышли на половину залы, я как будто опомнился, расшаркался и объявил им, что бабушка в гостиной.

Хама ан асӑрхаччӑр тесе, эпӗ зал алӑкӗнчен вӗлт ҫеҫ кӗрсе кайрӑм, шухӑша путанҫи тата хӑнасем килнине пачах пӗлменҫи пулса, каллӗ-маллӗ уткалама шут тытрӑм.
Стараясь быть незамеченным, я шмыгнул в дверь залы и почел нужным прохаживаться взад и вперед, притворившись, что нахожусь в задумчивости и совсем не знаю о том, что приехали гости.

Экипаж иртсе пынӑ сасӑ илтӗнмессерен чӳрече патне чупса пыратӑп та, алтупанӗсем ҫине тӗренсе, хӑнасем килессе кӗтсе урамалла пӑхатӑп.
При шуме каждого мимо ехавшего экипажа я подбегал к окну, приставлял ладони к вискам и стеклу и с нетерпеливым любопытством смотрел на улицу.

Паян каҫа хӑнасем сахал мар пуҫтарӑнаҫҫӗ пулас-ха — буфетра та халичченхи пек мар вӗтеленеҫҫӗ, хӑна пӳлӗмӗпе зал ҫап-ҫутӑ йӑлкӑшаҫҫӗ, хам тахҫантанпа пӗлсе тӑракан япаласем те уяври пек ҫӗнӗлле курӑнаҫҫӗ, Иван Иваныч князь та ахальтенех ярса парас ҫук вӗт хӑйӗн музыкине пирӗн пата.
Судя по особенной хлопотливости, заметной в буфете, по яркому освещению, придававшему какой-то новый, праздничный вид всем уже мне давно знакомым предметам в гостиной и зале, и в особенности судя по тому, что недаром же прислал князь Иван Иваныч свою музыку, ожидалось немалое количество гостей к вечеру.

Хӑнасем пуҫтарӑнаҫҫӗ
Собираются гости

Хӑнасем кайса пӗтрӗҫ, аттепе Володя тухрӗҫ; хӑнасем йышӑнмалли пӳлӗмре князь, кукамай тата эпӗ ҫеҫ тӑрса юлтӑмӑр.
Гости разъехались, папа и Володя вышли; в гостиной остались князь, бабушка и я.

XVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӑл пит пысӑк пархатарлӑ ҫын пулнӑ хулара: унран илнӗ йыхрав хучӗпе хӑнасем йышӑнакан мӗнпур пӳлӗмсене кӗрсе ҫӳремелли паспорт вырӑнне усӑ курма пулать, пайтах ҫамрӑк тата чипер хӗрарӑмсем хӑйсен питҫӑмартийӗсене ун тутийӗсем патне хаваслансах илсе пыраҫҫӗ, лешӗ вара вӗсене ашшӗ пек пулса чуптӑвать, хӑшпӗрисем, питӗ чаплӑ та пысӑк ҫынсемех, князь йышне хутшӑнма май килсен, калама ҫук хытӑ савӑнаҫҫӗ.
Он был на такой ноге в городе, что пригласительный билет от него мог служить паспортом во все гостиные, что многие молоденькие и хорошенькие дамы охотно подставляли ему свои розовенькие щечки, которые он целовал как будто с отеческим чувством, и что иные, по-видимому, очень важные и порядочные, люди были в неописанной радости, когда допускались к партии князя.

Ҫав кунхине саламлама килекен хӑнасем питех те нумай пулчӗҫ; ҫавӑнпа хапха умӗнче иртенпех пӗр татӑлмасӑр темиҫе экипаж тӑчӗҫ.
Гостей с поздравлениями приезжало так много в этот день, что на дворе, около подъезда, целое утро не переставало стоять по нескольку экипажей.

Пурте ҫывӑрса пӗтсен, Хӳре кӗҫҫе айӗнчен йӑпшӑнса тухать те кибиткӑра хуҫаланма тытӑнать: пӗр такине пусать те ӑна хӑнасем хушшине хурат; икӗ хуҫа хӗрӗнне ҫивӗчӗсене пӗрле ҫыхса ярать, хуҫин пуҫне хуран тӑхӑнтарать, алӑк ҫине вучахри хуран лартакан виҫурана илсе ҫакса ярать, алӑк умне пӑтасем ҫапса тултарать.
Когда все уснули, Хвост выскочил из-под войлока и стал хозяйничать в кибитке: зарезал одну овцу и положил ее среди гостей; связал косы двух дочек хозяина, на голову хозяина надел котел, повесил на дверь треногу, которую ставили в очаге, и прибил гвозди к двери.

Xӳре // Михаил Андреев. Казах юмахӗсем: юмахсем. — Шупашкар: Чӑвашсен государство издательстви, 1938. — 60 с. — 27–32 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика