Шырав

Шырав ĕçĕ:

илнӗ (тĕпĕ: ил) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ӳкнӗ шӑлӗсем вырӑнне кӑррипех суя шӑлсем ларттарнӑ хыҫҫӑн вӑл ҫапла тума хӑнӑхса кайнӑ: мӗн те пулин каласан, ҫӳлти тутине сӑмси патнелле ҫӗклет те, мӑшӑлтатнӑ евӗрлӗ илтӗни-илтӗнми сасӑ кӑларса, ҫав тутине сӑмси шӑтӑкнелле туртса илнӗ пек тӑвать, ҫакнашкал тумассерен хӑй ӑшӗнче вӑл ҫапла каланӑн туйӑнать мана: «Ача-пӑча, ача-пӑча, сансӑрах пӗлетӗп: эсӗ ман пурлӑха йышӑнса юлас ҫын, пурлӑха йышӑнса юлас ҫын» т. ыт. те.
Он имел привычку, происходившую от фальшивых зубов, которых у него был полон рот, — сказав что-нибудь, поднимать верхнюю губу к носу и, производя легкий звук сопения, как будто втягивать эту губу себе в ноздри, и когда он это делал теперь, мне все казалось, что он про себя говорил: «Мальчишка, мальчишка, и без тебя знаю: наследник, наследник», и т. д.

XXI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Мана алӑк уҫса кӗртнӗ ватӑ швейцар та, ман ҫирен шинеле хывса илнӗ тарҫӑ та, хӑна пӳлӗмӗнче ларакан икӗ хӗрарӑмпа икӗ арҫын та, уйрӑмах Иван Иваныч князь хӑй, штатски сюртукпа диван ҫинче лараканскер, мана пурлӑх йышӑнса юлмалли ҫын тесе шутланӑн, ҫавна пула ыр сунмасӑр пӑхнӑн туйӑнчӗ.
Мне казалось, что и старый швейцар, который отворил мне дверь, и лакей, который снял с меня шинель, и три дамы и два господина, которых я нашел в гостиной, и в особенности сам князь Иван Иваныч, который в штатском сюртуке сидел на диване, — мне казалось, что все смотрели на меня как на наследника, и вследствие этого недоброжелательно.

Ҫапах уҫӑ сывлӑшра — Кузьмана темиҫе хутчен: «Мӗн кирлӗ-ха?» — тесе ыйттармаллах хыттӑн мӑкӑртатса, чӗтре-чӗтрӗ илнӗ хыҫҫӑн — ҫак туйӑм сирӗлсе кайрӗ, вара хам Сонечкӑна юратни, вӑл амӑшӗ умӗнче хӑйне епле тытни ҫинчен чылаях лӑпкӑн шухӑшла пуҫларӑм, унпа амӑшӗ хушшинчи ҫыхӑнусем мана тӗлӗнмелле пек туйӑнчӗҫ.
На чистом воздухе, однако, — подергавшись и помычав так громко, что даже Кузьма несколько раз спрашивал: «Что угодно?» — чувство это рассеялось, и я стал довольно спокойно размышлять об моей любви к Сонечке и о ее отношениях к матери, которые мне показались странны.

XVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫакӑн ҫинчен шутласа илнӗ хыҫҫӑн нимӗнле шухӑшпа та тӗксӗмленмен паҫӑрхи савӑк кӑмӑлӑм самантрах пӑсӑлчӗ, хам умра мӗн пуррине йӑлтах, — ҫав шутра унӑн куҫӗсемпе куллине те, — темле тӗтре хупӑрласа илчӗ, эпӗ темрен вӑтанма пуҫларӑм, хӗрелсе кайрӑм, калаҫайми те пултӑм.
Как только я решил это, в ту же секунду исчезло мое счастливое, беспечное расположение духа, какой-то туман покрыл все, что было передо мной, — даже ее глаза и улыбку, мне стало чего-то стыдно, я покраснел и потерял способность говорить.

Куҫӑмсене пӗр минутлӑха тӗтре карса илнӗ пек те пулчӗ: хӑрушӑ профессор хӑйӗн сӗтелӗ-мӗнӗпех таҫта аякра ларнӑн туйӑнчӗ мана, вара ман пуҫа пӗр енлӗ хӑрушла уҫӑмлӑхпа тискер шухӑш пырса кӗчӗ: «Мӗн-ха, эхер?.. Мӗн пулӗ-ши унран?»
Была одна минута, когда глаза у меня застлало туманом: страшный профессор с своим столом показался мне сидящим где-то вдали, и мне с страшной, односторонней ясностью пришла в голову дикая мысль: «А что, ежели?.. что из этого будет?»

XII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

«Ну, эхер ҫыхӑнусен теорийӗ ҫакланас-тӑк, мӗн тӑвӑп-ха?» — шухӑшларӑм эпӗ, каснӑ хутсен ҫемҫе купинчен чӗтрекен пӳрнесемпе билет илнӗ май.
«Ну что, ежели достанется теория сочетаний!» — подумал я, доставая дрожащими пальцами билет из мягкой кипы нарезанных бумажек.

XI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Иконин тем аса илнӗ пек пулчӗ те чарӑнчӗ.
Иконин как будто что-то вспомнил и остановился.

X сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Атте хӑйӗн ӗҫӗсем вылянӑ ҫӗрте епле яш ҫинчен нимӗн те каласа памасть, анчах эпӗ Николай урлӑ атте ку хӗл уйрӑмах телейлӗ выляни ҫинчен пӗлтӗм; вӑл шутсӑр нумай выляса илнӗ, укҫине ломбарда хунӑ та ҫуркунне урӑх вылясшӑн мар.
Я узнал от Николая, потому что папа ничего не рассказывал нам про свои игорные дела, что он играл особенно счастливо эту зиму; выиграл что-то ужасно много, положил деньги в ломбард и весной не хотел больше играть.

IV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӑл «пиллӗк» илнӗ.
Володя получил пять.

XX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Акӑ кӑмака ҫумӗнчи выртмалли вырӑн, ун ҫинче утюг, хулӑн хытӑ хутран тунӑ катӑк сӑмсаллӑ пукане, пӗчӗк лаххан, ала ҫумалли чӑм лараҫҫӗ; акӑ чӳрече, ун ҫинче хура ӑвӑс татӑкӗ, пурҫӑн ҫип ҫӑмхи, пӗр вӗҫӗнчен ҫыртса илнӗ симӗс хӑяр, канфет коробки ним йӗркесӗр сапаланса выртаҫҫӗ, акӑ пысӑк хӗрле сӗтел, ун ҫинче, ҫӗлемелли япала урлӑ, йӗри-тавра ҫитсапа ҫӗлесе ҫаврӑннӑ кирпӗч выртать, ку сӗтел хушшинче вӑл ларать, хӑй эпӗ юратакан кӗрен пир кӗпине тӑхӑннӑ, мана уйрӑмах илӗртекен виҫ кӗтеслӗ сенкер тутӑрне ҫыхнӑ.
Вот лежанка, на которой стоят утюг, картонная кукла с разбитым носом, лоханка, рукомойник; вот окно, на котором в беспорядке валяются кусочек черного воска, моток шелку, откушенный зеленый огурец и конфетная коробочка, вот и большой красный стол, на котором, на начатом шитье, лежит кирпич, обшитый ситцем, и за которым сидит она в моем любимом розовом холстинковом платье и голубой косынке, особенно привлекающей мое внимание.

Вӑл ҫапла калӗ: «Ну, мӗнех вара, тусӑм, маларах-и, каярах-и, эсӗ ӑна пурпӗрех пӗлеттӗнччӗ, эсӗ ман ывӑл мар, эпӗ сана усрама илнӗ, эхер эсӗ ман юратӑва тивӗҫлӗ пулас-тӑк, эпӗ сана нихҫан та пӑрахмӑп»; вара эпӗ ӑна калӑп:
Он скажет: «Что ж делать, мой друг, рано или поздно ты узнал бы это, — ты не мой сын, но я усыновил тебя, и ежели ты будешь достоин моей любви, то я никогда не оставлю тебя»; и я скажу ему:

XV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Хам мӗн-мӗн хӑтланнине йӗркипе аса илнӗ май мана мӗн кӗтнине тавҫӑрса илме те пултараймарӑм; анчах хам пӗтмеллипех пӗтессине кӑштах тӗшмӗртрӗм.
Припоминая то, что я сделал, я не мог вообразить себе, что со мной будет; но смутно предчувствовал, что пропал безвозвратно.

Учитель чӗнмерӗ, манран туртса илнӗ хур шӑммипе сӗтел ҫинчи тусана шӑлса, ман хӑлха тӗлӗнчен таҫталла тинкерӳллӗн пӑхрӗ, «лайӑх, питӗ лайӑх», — текелерӗ вӑл.
Учитель молчал, сметая со стола пыль перышком, которое он у меня отнял, пристально смотрел мимо моего уха и приговаривал: «Хорошо-с, очень хорошо-с».

— Ӑҫтан илнӗ эсир ӑна?
— Где вы это взяли?

VII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ӑнсӑртран именчӗклӗн те хӑюсӑррӑн пӑхса илнӗ куҫсенче мӗн чухлӗ каласа пӗтермен шухӑшсем, ӗмӗтсем, ӑнланасран шикленнӗ пирки калама именнӗ сӑмахсем!
Сколько недосказанных желаний, мыслей и страха — быть понятым — выражается в одном случайном взгляде, когда робко и нерешительно встречаются ваши глаза!

V сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫулӑн пӗр айккинче — куҫпа виҫсе илейми анлӑ ыраш уйӗ, хӑшпӗр тӗлте вӑл ӑшӑх варсемпе каскаланса пӗтнӗ, кунти йӑлтӑртатакан йӗпе тӑпрапа ешӗл калча, инҫете тӑсӑлса, кавир пек сарӑлса выртать; тепӗр енче — шӗшкӗпе ҫӗмӗрт тӗмӗсем сӑрса илнӗ ӑвӑс ращи, вӑл тулли телейлӗ пулнӑ пек, пӗр сикмесӗр-хускалмасӑр тӑрать, ҫӑвӑнса тасалнӑ тураттисем ҫинчен пӗлтӗрхи типӗ ҫулҫисем ҫине вӑраххӑн кӑна ҫутӑ ҫумӑр тумламӗсене тӑкать.
С одной стороны дороги — необозримое озимое поле, кое-где перерезанное неглубокими овражками, блестит мокрой землею и зеленью и расстилается тенистым ковром до самого горизонта; с другой стороны — осиновая роща, поросшая ореховым и черемушным подседом, как бы в избытке счастия стоит, не шелохнется и медленно роняет с своих обмытых ветвей светлые капли дождя на сухие прошлогодние листья.

II сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Акӑ, ҫул айккипе, хӑмӑчӗсене карӑнтарса, икӗ лапсӑркка лаша чупаҫҫӗ, пичеве кӳлнин вӗренӗсене кутлӑхран явакласа илнӗ; хыҫалта, шалпар атӑллӑ вӑрӑм урисене пӗкӗ силленнӗ май кӑшт ҫеҫ илтӗнмелле шӑнкӑртатакан шӑнкӑравлӑ лашан ик еннелле усса, ҫамрӑк каччӑ-ямшӑк ларса пырать, вӑл путек сурӑх тирӗнчен ҫӗлетнӗ ҫӗлӗкне хӑрах хӑлхи ҫине пусарах лартнӑ та тӳлеккӗн темле вӑрӑм юрра тӑсать.
Вот стороной дороги бегут две потные косматые лошади в хомутах с захлестнутыми за шлеи постромками, и сзади, свесив длинные ноги в больших сапогах по обеим сторонам лошади, у которой на холке висит дуга и изредка чуть слышно побрякивает колокольчиком, едет молодой парень, ямщик, и, сбив на одно ухо поярковую шляпу, тянет какую-то протяжную песню.

I сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Петровскинчи ҫуртӑн крыльци умне каллех икӗ экипаж пырса тӑратрӗҫ: пӗри — карета, унта Мими, Катя, Люба, горничнӑй тата ларкӑч ҫине приказчик Яков хӑй лараҫҫӗ, тепри — ҫӑмӑл урапа, ун ҫинче эпӗ, Володя тата хырҫӑ тӳлеттерсе пурӑннӑ ҫӗртен илнӗ Василий тарҫӑ ларса пымалла.
Снова поданы два экипажа к крыльцу петровского дома: один — карета, в которую садятся Мими, Катенька, Любочка, горничная и сам приказчик Яков, на козлах; другой — бричка, в которой едем мы с Володей и недавно взятый с оброка лакей Василий.

Малтанах хатӗрленӗ шалпар кӗпепе калпакне тӑхӑннӑ та вӑл, минтерсем ҫине чавсаланса, юлашки сывлӑшӗ тухичченех пуппа калаҫнӑ, чухӑнсем валли нимӗн те парса хӑварманнине аса илнӗ, вунӑ тенкӗ кӑларнӑ та ӑна чиркӗве ҫӳрекенсене валеҫсе пама хушнӑ; унтан сӑхсӑхнӑ, выртнӑ, савӑнӑҫлӑн йӑл кулса турӑ ятне асӑннӑ та юлашки хут сывласа илнӗ.
Надев приготовленный капот и чепчик и облокотившись на подушки, она до самого конца не переставала разговаривать с священником, вспомнила, что ничего не оставила бедным, достала десять рублей и просила его раздать их в приходе; потом перекрестилась, легла и в последний раз вздохнула, с радостной улыбкой, произнося имя божие.

XXVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Тен, аннен ырӑ чунӗ чаплӑрах тӗнчене вӗҫсе кайнӑ чухне эпир тӑрса юлакан тӗнче ҫине хурлӑхлӑн пӑхса илнӗ, эпӗ хуйхӑрнине курса мана шелленӗ те, асамлӑ куллипе хӗрхенӳллӗн йӑл кулса, йӑпатма тата пехиллеме юрату ҫуначӗсемпе ҫӗр ҫине вӗҫсе аннӑ.
Может быть, отлетая к миру лучшему, ее прекрасная душа с грустью оглянулась на тот, в котором она оставляла нас; она увидела мою печаль, сжалилась над нею и на крыльях любви, с небесною улыбкою сожаления, спустилась на землю, чтобы утешить и благословить меня.

XXVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика