Шырав

Шырав ĕçĕ:

Илья сăмах пирĕн базăра пур.

Илья (тĕпĕ: Илья) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— О, кунта, Татьяна Николаевна, пысӑк сӑлтав пур! — каллех мӑнаҫлӑ сасӑпа каларӗ Илья, ҫитменнине вӑл чӗлхипе пӑклаттарса илчӗ.
— О, тут, Татьяна Николаевна, есть важная причина! — сказал опять высокомерным тоном Илья, к тому же он причмокнул языком.

VI // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Илья хӑнӑхнӑ йӑлапа ҫырмалли пӗчӗк кӗнеке кӑларчӗ, кӑранташпа темле кукӑр-макӑр япала ӳкерсе, чылайччен ҫырмасӑр тӑчӗ.
Илья по привычке вынул записную книжку и, рисуя карандашом крючок, еще долго ничего не записывал.

— Мӗнле ӗҫпе? — сассине пӗчӗклетсе хурланса ыйтрӗ Илья.
— По какому делу? — уменьшив громкость с грустью спросил Илья.

— Тухмастӑп та, тухма та шутламастӑп, — терӗ Татьяна, Илья патнерех пырса.
— И не выхожу, и не думаю — сказала Татьяна и подошла к Илье.

— Татьяна Николаевна, мана эпир пӗр-пӗрне ҫулталӑк курман пек туйӑнать, — калаҫма пуҫларӗ Илья ҫаплах кулма чарӑнмасӑр.
— Татьяна Николаевна, мне кажется, что мы не виделись целый год, — заговорил Илья все также не переставая улыбаться.

— Ан кулян, Илья Васильевич, — хӑй пекех ответлерӗ Татьяна, — редактор пур ҫӗрте те кӗтсе тӑракан хӑна.
— Не горюй, Илья Васильевич, — как всегда ответила Татьяна, — редактор везде гость ожидаемый.

— Каҫару ыйтатӑп, кансӗрлерӗм пулмалла, — пулса иртнишӗн хӗпӗртенӗ пек каларӗ Илья, вара унӑн курпун сӑмсаллӑ пит-куҫне вӗтӗ-вӗтӗ пӗркеленчӗксем хупласа илчӗҫ те вӑл кӑмӑллӑн кулса ячӗ.
— Извиняюсь, кажется, помешал? — сказал Илья, как бы радуясь произошедшему, после чего его лицо со сгорбленным носом покрыли мелкие складки и он от души рассмеялся.

Илья Стегачев кӗчӗ.
Вошел Илья Стегачев.

Ҫак сехетре мӗн ҫине пӑхатӑн, пурте чӑн-чӑн та илемлӗ картина пек курӑнать: хӗвел пайӑркисем йывӑҫсене ҫап-ҫутӑн ҫутатнипе ҫулҫӑсем те хӑйсем витӗр ҫип пек ҫинҫе ҫутӑ пайӑркисене ҫӗр ҫине яраҫҫӗ, ҫавӑнпа вӗсем халӗ ирхи сывлӑм тумламӗсемсӗр тӑрса юлнӑ та, йӑлтӑртатмаҫҫӗ; машинасем — кунта легковойсем те, грузовиксем те пур — лаша транспортӗнчен чылай инҫене икӗ рете ларса тухнӑ, шоферсем, хӑйсен йӑлипе пӗр ушкӑна пухӑнса тем ҫинчен питех те шакӑлтатса калаҫаҫҫӗ; кучерсен яланах ҫавӑн пек; хӑйсен ӗҫӗсем, хӑйсен интересӗсем пур — Дорофей вӗсен пуҫлӑхӗ, пурте вӗсем чикарккӑ туртаҫҫӗ, машинӑсем хӑваласа иртнӗ эпир пӗлекен ҫӳрен ӑйӑрсене тимлесех сӑнаҫҫӗ, — хӑйсемпе юнашар тӑракан лашасем ҫине пӑхмасӑр апат ҫиччӗр тесе, вӗсене айккинерех тӑратнӑ тачанка ҫумне кӑкарнӑ; тикӗт сӗрнӗ атӑ тӗсӗ кайнӑ лампассемлӗ шӑлавар тӑхӑннӑ, ҫийӗнчи тӑвӑртарах пиншакӑн тӳмисене пурне те тӳмеленӗ Тутаринов старик Никита Мальцевпа тата Стефан Петрович Рагулинпа тем ҫинчен калаҫать; вӑхӑт-вӑхӑтпа площадьре тытӑнчӑклӑрах сасӑ янӑраса каять: «Электричество пысӑк вӑй пулса тӑнине сирӗн ӑнланмалла ӗнтӗ!» — ку Прохор Ненашев хӑй пекех электриксене темскер ӑнлантарса парать; Илья Стегачев, пухӑва килнӗ кашни ҫынна сывлӑх сунать, хӑнасене типографи краски шӑршинчен те тасалса ҫитеймен ҫӗнӗ хаҫат парать.
В этот час все, на что ни взгляни, являло собой картину живую и красочную: деревья были залиты таким обилием лучей, что листья, пропуская на землю золотистые нити, уже лишились росы и не блестели; машины — тут и легковые и грузовые — выстроились в два ряда на почтительном расстоянии от лошадиного транспорта, и шоферы, сойдясь по своему обычаю в круг, вели весьма оживленную беседу; у кучеров, как это всегда случается, были и свои заботы и свои интересы, — во главе с Дорофеем они курили цигарки и с пристрастием осматривали уже знакомых нам гнедых жеребцов, которых обогнали машины; они были поставлены в сторонке и привязаны к тачанке так, чтобы не смотрели на своих соседок и спокойно ели траву; старик Тутаринов, в сапогах, жирно смазанных дегтем, в тесном бешмете, застегнутом на все крючки, в шароварах с выцветшими лампасами, о чем-то разговаривал с Никитой Мальцевым и Стефаном Петровичем Рагулиным; иногда по площади разносился хриповатый голос: «Да вы же должны понимать, что электричество — великая техника!» — это Прохор Ненашев что-то доказывал таким же электрикам, как и он сам; Илья Стегачев, здороваясь с участниками собрания, каждому гостю вручал газету, свежую, еще пахнущую типографской краской.

XXVI // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

— Илья Васильевич, пире валли те ҫӗнӗ хыпар илсе кил-ха.
— Илья Васильевич, неси и нам свежую новость.

XXV // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Федор Лукич йывӑррӑн ҫӗкленчӗ, Илья ҫине пӑхмасӑр пӳлӗмрен майӗпен тухрӗ.
Федор Лукич тяжело поднялся и, не взглянув на Илью, вышел из комнаты.

XVIII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

— Санӑн халӑхпа парти умӗнче ответ тытмалла, — типпӗн каларӗ Илья, — эсӗ ху икӗ урапах кӗрсе ларнӑ лачакаран тухас тетӗн пулсан тата халӗ санӑн унтан тухма вӑй пур чухне Кондратьев патӗнче пулма, ун умӗнче пурне те тӳррӗн йышӑнма сӗнетӗп.
— Тебе придется держать ответ перед партией и народом, — сухо сказал Илья, — если ты все же хочешь выбраться из болота куда угодил обеими ногами, и если у тебя есть силы выбраться оттуда, советую побывать у Кондратьева и во всем ему чистосердечно сознаться.

— Кала-ха, Илья, мана эсӗ ырӑ тӑвас тетӗн пулсан, кала, халӗ мӗн тумалла-ха манӑн?
— Скажи, Илья, скажи, ежели добра желаешь: что ж мне теперь делать?

— Хӑвӑн ватӑ пуҫупа шутласа пӑхнӑ-и эсӗ, — малалла каларӗ Илья, — кампа тата кама хирӗҫ ҫапӑҫатӑн эсӗ?
— Подумал ты своей старой головой, — продолжал Илья, — с кем ты воюешь и против кого идешь?

— Халь Илья Федор Лукич хӑйӗн кӗскен каснӑ шурӑ ҫӳҫлӗ пуҫне каллех йывӑррӑн уснине, халӗ ӗнтӗ ҫамка ҫинчи тар пӗрчисем куҫхаршисем патнелле, сӑмса ҫинелле чупса аннине курчӗ.
— Илья видел, как Федор Лукич снова тяжело опустил свою седую стриженую голову, и теперь капельки со лба побежали к бровям и на переносье.

Ку тӗлте Федор Лукич пуҫне ҫӗклерӗ, вара Илья унӑн ҫамкине ҫеҫ мар, ватӑлнӑ пичӗпе мӑйне те пӗтӗмпех тар пӗрчисем хупласа илнине курчӗ.
Тут Федор Лукич поднял голову, и Илья увидел, что не только лоб, а все его старческое лицо и шея покрыты густой испариной.

— «Вӗлерӳ» ҫинчен калас пулсан, — терӗ Илья, хӑна ҫине пӑхмасӑр; анчах тар пӗрчисем хупласа илнӗ Хохлаков ҫамки темшӗн ун куҫӗсем умӗнчех тӑрать; — кунта эпӗ мар, ху айӑплӑ, кун ҫумне тата хӑвӑн «кавалериста» — Нарыжнӑя хуш…
— Если говорить об «убийстве», — сказал Илья, не смотря на гостя; но покрытый потом лоб Хохлакова все равно стоял перед его глазами; — то тут виноват не я, а ты сам, да еще прибавь к этому своего «кавалериста» Нарыжного…

— Эсӗ мана вӗлеретӗн вӗт, Илья Васильевич, — хӑйӗнни пек мар пӗтсе ларнӑ сасӑпа каларӗ Федор Лукич.
— Так ты ж меня убил, Илья Васильевич, — глухо, словно не своим голосом, проговорил Федор Лукич.

— Умсӑмахсӑр юрамасть-и? — пӳлчӗ Илья, Федор Лукичӑн ҫамки ҫине тар пӗрчисем тата ытларах тухнине асӑрхаса.
— Нельзя ли без предисловия? — перебил Илья, замечая, как капельки пота покрыли лоб Федора Лукича.

— Илья Васильевич, — пуҫларӗ Федор Лукич, шӑппӑнрах тата пуҫне ҫӗклемесӗр, — санпа пӗрле миҫе ҫул эпир — эсӗ редактор…
— Илья Васильевич, — заговорил Федор Лукич глухо, не подымая головы, — сколько годов мы с тобой вместе: ты — редактором…

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика