Шырав

Шырав ĕçĕ:

ура сăмах пирĕн базăра пур.

ура (тĕпĕ: ура) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Тихон хуҫана, чавсинчен тытса, ура ҫине тӑратрӗ те садалла илсе кайрӗ.
Подняв хозяина за локоть, Тихон повёл его в сад.

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Ура ҫине тӑмасӑрах, Петр шӑппӑн: — Мӗн пирки вара вӑл? Э? — тесе ыйтрӗ.
Не вставая, Пётр шёпотом спросил: — Что же это он? А?

Петр та, ура ҫине тӑрса, арӑмӗ патне пычӗ, ӑна лӗпкинчи ҫӳҫӗнчен туртса, пуҫне каялла каҫӑртрӗ те куҫӗсенчен пӑхрӗ: — Алексейпе-и? — ыйтрӗ вӑл хуллентерех, анчах та хулӑн сасӑпа.
Пётр тоже встал, подошел к жене, схватил её за волосы на макушке и, отогнув голову, заглянул в глаза: — С Алексеем? — спросил он негромко, но густым голосом.

Ура айӗнче йӑштӑртатакан хӑйӑр хӗвел ҫутинче алмаз йӑлтӑртатнӑ пек йӑлтӑртатать, хуллен шӑвакан халӑх ҫинче пупсем хулӑн сасӑпа юрласа хумханса тӑрать.
Песок сверкал алмазными искрами, похрустывая под ногами людей, над головами их волновалось густое пение попов.

Тӳсме ҫук йывӑр пулса тӑчӗ, Никита ура ҫине тӑчӗ те пӳлӗмрен хӑвӑрт утса тухрӗ.
Стало совершенно невыносимо, Никита поднялся и шумно вышел из комнаты.

Ватӑ ткач Борис Морозов, кӑн-кӑвак сухалӗ ӑшне пытаннӑ ӑвӑс пек сарӑ питлӗ, пӗчӗкҫӗ те имшеркке старик, шап-шурӑ тум тӑхӑннӑ тата вилнӗ ҫынна ҫунӑ пекех ҫуса тасатнӑскер, хӑйӗн аслӑ ывӑлӗн — пӗр утмӑл ҫулхи старикӗн хулпуҫҫийӗнчен уртӑнса, ура ҫине тӑчӗ те, пӗр ӳтсӗр типшӗм аллипе сулкаласа, каҫса кайсах кӑшкӑрчӗ:
Древний ткач Борис Морозов, маленький, хилый старичок, с восковым личиком, уютно спрятанным в седой, позеленевшей бороде, белый весь и вымытый, как покойник, встал, опираясь о плечо старшего сына, мужика лет шестидесяти, и люто кричал, размахивая костяной, без мяса, рукою:

Курпун вӗсем хыҫӗнчен пӑхса юлчӗ те, ура ҫине тӑрса, хӑй утӑ ҫинче ҫывӑрса пурӑнакан беседкӑна кайрӗ, унта алӑк урати ҫине ларчӗ.
Горбун, посмотрев вслед им, тоже встал, пошёл в беседку, где спал на сене, присел на порог её.

Хӑвӑнпа пӗрле — хӑвӑн, хӑвӑн айӑнта — хӑвӑн, ҫӗр ҫинче — хӑвӑн, ҫӗр айӗнче те хӑвӑн — акӑ мӗн ура ҫинче ҫирӗп тытса тӑрать ҫынна!
С тобой твоё, под тобой — твоё, на земле — твоё и под землёй твоё, — вот что крепко ставит человека!

Анчах сакӑр талӑкран Алексей, хӑй ҫӑра сурчӑкпа юн сурать пулин те, ура ҫине тӑчӗ, час-часах мунча кӗме пуҫларӗ, ҫапӑна-ҫапӑна тарларӗ, пӑрӑҫланӑ эрех ӗҫрӗ; унӑн куҫӗсенче салхуллӑрах тӗксӗм ҫутӑ ялкӑшма тытӑнчӗ, ҫакна пула ун куҫӗсем татах та ытларах хитреленчӗҫ.
Но через восемь суток Алексей встал, влажно покашливая, харкая кровью; он начал часто ходить в баню, парился, пил водку с перцем; в глазах его загорелся тёмный угрюмый огонь, это сделало их ещё более красивыми.

— Мускавра ӗҫсем — вут пек ҫунаҫҫӗ! — терӗ вӑл малалла, ура ҫине тӑнӑ май хӗрарӑма ыталаса.
— В Москве дела — огнём горят! — продолжал он, вставая, обняв женщину.

Ҫӗнӗ ҫуртран шурӑ пир кӗпе, кӑвак йӗм тӑхӑннӑ Алексей тухрӗ те, ҫӑмӑллӑн, сывлӑшра вӗҫсе пынӑ пек утса, шыва кӗме кайрӗ, тетӗшне ура айӗнчи ҫункавсем кӑштӑртатнипе вӑратасран хӑранӑ пек, ун тӗлӗнчен асӑрханса иртрӗ.
Из дома вышел Алексей в белой холщовой рубахе, в синих портах, он легко, как по воздуху, идёт купаться и обходит дядю осторожно, точно боясь разбудить его тихим скрипом стружки под ногами.

— Акӑ сана аллӑ пуслӑх икӗ кӗмӗл укҫа, вӗсене атӑ ӑшне, ура кӗллине хур; Наталья килсен, чӗркуҫҫи ҫине тӑрӗ, санӑн аттусене хывасшӑн пулӗ, — анчах эсӗ ӑна хывма ан пар…
— Вот тебе две полтины, положи их в сапоги, под пятку; придёт Наталья, встанет на колени, захочет с тебя сапоги снять, — ты ей не давай…

Илья Артамонов, милӗк пек арпашса кайнӑ пуҫне сулса илсе, ура ҫине сиксе тӑчӗ, унӑн пичӗ юнпа тулчӗ, сӑмси кӑвар пек хӗрелсе кайрӗ, вӑл, Барский патне чупса пырса, хыттӑн кӑшкӑрчӗ.
Вскочил Илья Артамонов, дёрнув встрёпанной, как помело, головою, лицо его налилось кровью, нос был красен, как уголь, он закричал в лицо Барскому:

Артамонов тӳрленсе ура ҫине тӑчӗ.
Артамонов встал, выпрямился.

Хыҫалта пыракан Алексей шыва чӑмрӗ те, пиччӗшне туртса кӑларса, ура ҫине тӑратрӗ, вӗсем иккӗшӗ те, йӗп-йӗпе пулса пылчӑкпа вараланса пӗтнӗскерсем, шыв хӗррине тухсан, Алексей тӳрех хула ҫыннисем патнелле утрӗ, вара лешсем ун умӗнче ик еннелле сирӗлсе тӑчӗҫ.
Алексей, идя последним, нырнул, схватил брата, поставил на ноги, а когда они, оба мокрые, выпачканные илом, поднялись на берег, Алексей пошёл прямо на жителей, так что они расступились пред ним.

Кунӗ ҫиллӗ, ҫил халӑх хыҫӗнчен вӗрет, вӑл, ҫӗршер ура хускатнӑ тӗтӗм пӗлӗчӗ евӗр ҫӗкленсе, ҫара пуҫ ҫынсен ҫупа сӗрнӗ ҫӳҫӗсене пудра сапнӑ пек шуратса, халӑх хыҫҫӑн шӑвать.
День был ветреный, ветер дул вслед толпе, и пыль, поднятая сотнями ног, дымным облаком неслась вслед за людьми, густо припудривая намасленные волосы обнажённых голов.

Анчах Артамонов ура ҫине тӑрса, вилнӗ ҫынна пуҫ тайнӑ пек, пилӗк таранах пӗшкӗнсе, Баймакова пуҫ тайрӗ.
Но Артамонов встал и поклонился в пояс Баймакову, как мёртвому:

Ӗҫе йӗркелесе яриччен, ӗҫ кирлӗ пек малалла кайиччен, эпӗ кунтан каймастӑп, — терӗ вӑл ура ҫине тӑрса.
Не уеду отсюда, пока не наведем порядка и дело не пойдет как надо, — сказал он, поднимаясь.

Вуниккӗмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

— Юрать, — терӗ Василий Максимович, хӑй те ура ҫине тӑрса.
— Можно, — сказал Василий Максимович, тоже поднимаясь.

Вуннӑмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Батманов, Залкинд, Беридзе тата Ковшов пӗр харӑс ура ҫине тӑчӗҫ.
В одном порыве Батманов, Залкинд, Беридзе и Ковшов встали.

Тӑххӑрмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика