Шырав

Шырав ĕçĕ:

илме (тĕпĕ: ил) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Урама, халӑх хушшине вӗсем хӑйсен шухӑшӗсене ҫынна каласа пама мар, ҫыннӑнне татса илме, ҫаклатса юлма тухаҫҫӗ, вара, ҫавна килне илсе таврӑнаҫҫӗ те, ҫултан-ҫулах вӑрахӑн тӑсӑлса пыракан куллен-кунхи ӗҫсем ҫинчен шухӑшлама хӑнӑхса ҫитнӗ пуҫри йывӑр шухӑшсем хушшинче ӑна ҫӗтӗлтерсе вӗтетсех яраҫҫӗ; кашни ҫыннӑн килӗ-ҫурчӗ тӗрме пулса тӑнӑ, алла ҫакланнӑ ҫӗнӗлӗх ҫавӑнта нумайччен йывӑр та тӗттӗм тыткӑнра тертленет, унтан вара, халтан янӑскер, нимӗн те ҫуратса хӑвармасӑрах хуллен вилсе выртать.
На улицу, к миру, выходили не для того, чтобы поделиться с ним своими мыслями, а чтобы урвать чужое, схватить его и, принеся домой, истереть, измельчить в голове, между привычными, тяжёлыми мыслями о буднях, которые медленно тянутся из года в год; каждый обывательский дом был темницей, где пойманное новое долго томилось в тесном и тёмном плену, а потом, обессиленное, тихо умирало, ничего не рождая.

Окуров хули // Уйӑп Мишши. Горький М. Окуров хули: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 134 с.

Хӗрӗн йывӑр ӳт-пӗвӗ ун ҫумне хытӑрах та хытӑрах лӑпчӑннине туять вӑл, — Четыхера ӑшӑ ҫапать, ларма кӑмӑллӑ; хӗстерсе тытнӑ чӗркуҫҫисене пушатмасӑрах вӑл вӗсен хушшинчен сылтӑм аллине туртса кӑларчӗ, Пашӑна ыталаса илме шухӑшларӗ, анчах ҫав самантрах хартлатса ҫывӑрнӑ сасӑ илтӗнсе кайрӗ.
Он чувствовал, что её тяжёлое тело всё сильнее теснит его, — Четыхеру было тепло, приятно; не разжимая колен, он вытянул из них правую руку, желая обнять Пашу, и вдруг услыхал сонный храп.

Хуйхӑрнӑ чухне — арестантсем хӑйсен сӑрӑ халачӗсене тӑхӑнса янӑ чухнехи пекех — пур тӗрлӗ ҫын та пӗр евӗрлех: дворянсене те, мещенсене те уйӑрса илме ҫук.
В горе — как арестанты в серых халатах своих — людишки одинаковы: ни дворяне, ни мещане не отличны.

Ҫакна та ырламалла! — терӗ хисеплӗн Исаия атте, унтан, унӑн пиллӗхне илме сӑвӑҫ ун патне пырса тӑрсан, — вӑл сӑвӑҫ аллине пилӗк пуслӑхсем — виҫӗ пысӑк укҫа тыттарчӗ те ӑнлантарса пачӗ:
Это тоже похвально! — произнёс отец Исайя, Когда поэт подошёл под благословение — сунул ему в руку три больших пятака и объяснил:

Мӗнпур сословисенче тӑракан халӑх ҫуралса тухрӗ, пурте ҫапла шухӑшлаҫҫӗ-ха тата: мӗншӗн ют халӑх ҫыннисем пире ҫакӑн пек тыткалама хайсен аллине ҫав териех вӑйлӑ власть илме пултарнӑ? — теҫҫӗ.
Появился народ всех сословий, и все размышляют: почему инородные получили над нами столь сильную власть?

Хӑйсем полиципе тата земски управӑпа хирӗҫсе курнисене аса илме тытӑнчӗҫ, пӗр-пӗринчен тӑрӑхлакаласа хыттӑн та хӑр-хар калаҫаҫҫӗ, йӑвашшӑн, вылямалла тӗрткелешеҫҫӗ.
Стали вспоминать о своих столкновениях с полицией и земской управой, заговорили громко и отрывисто, подшучивая друг над другом, и, ласково играючи, толкались.

Тиунов ҫыпӑҫуллӑ, анчах сӳрӗккӗн те интереслӗ мар калаҫать, сӑмахӗсене асӑрханса суйласа калать, темскере, питех те кирлине, каласа ярасран хӑрать, тейӗн, ӑна ҫынсем халех хакласа илме пултараймаҫҫӗ-ха, ҫавӑнпа та пӗлме те тивӗҫлӗ мар, тесе шухӑшланӑн туйӑнать.
Говорил Тиунов гладко, но вяло и неинтересно, осторожно выбирал слова и словно боялся сказать нечто важное, что люди ещё не могут оценить и недостойны знать.

Павел вилнӗ хыҫҫӑн Александр вӗсене ҫавӑнтах хӑварнӑ; вӑл ялсенчен ӗлӗк чапа тухнӑ государство ҫыннисене чӗнсе илме кирлӗ тесе шутламан, ҫитменнине вӗсем унта пит лайӑх вырнаҫнӑ, наянланса кайнӑ та, хӑйсен поместьисенче Екатерина вӑхӑтӗнчи евӗрлӗ пӗчӗк дворсем туса, ыйхӑласа кайнӑ.
Там их и оставил Александр после кончины Павла; он не счел нужным вызывать из деревень маститых государственных людей, благо они засели, обленились и задремали, учреждая в своих поместьях небольшие дворики, вроде екатерининских.

Малалла ҫырас вырӑнне каласа пани // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Дрожки ҫинчен аннӑ чух вӑл извозчик аллине пӗр тенкӗ тыттарса хапхаран кӗрсе кайма тӑнӑ, анчах извозчик ӑна чарнӑ, вӑл хӑйне пилӗк пус панӑ пек туйӑннӑ, ҫавӑнпа та: «Ҫук, барыня, епле юратӑр капла», тенӗ; анчах хӑйне пилӗк пус мар, пӗр тенке панине курсан та ҫухалса кайман, ҫав сасӑпах: «Икӗ ҫынран епле пӗр тенкӗ илме юратӑр-ха, сирӗнтен кӑвак хут илес пулать, матушка», тесе хунӑ.
Сходя с дрожек, она сунула извозчику в руки целковый и хотела взойти в вороты; но извозчик остановил ее, он думал, что она ему дала пятак, и сказал: «Нет, барыня, постой, как можно», и, разглядевши, что это не пятак, а целковый, продолжал тем же тоном и нисколько не потерявшись: «Как можно целковый взять с двоих, синенькую следует получить, матушка».

V // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Ачана ӗмӗртекеннине хӑш чухне ҫывӑрса илме ирӗк панӑ, анчах Настасьӑн кӑнтӑрла та, каҫ та куҫ умӗнче пулмалла пулнӑ.
Кормилице дозволялось иногда спать, Настасья должна была день и ночь быть налицо.

Суйласа илме вара, Михайло Степанович ыйтнӑ пекех, виҫӗ хӗрарӑм юлнӑ.
Остались три для выбора, согласно желанию Михаила Степановича.

Марья Валериановна ҫуратиччен икӗ эрне малтарахран Столыгин моряка ача ӗмӗртмелли ҫын суйласа илме сывӑ, хитре, халь ҫеҫ ача ҫуратнӑ ик-виҫӗ хӗрарӑм ярса пама хушнӑ.
За две недели до родов Марьи Валериановны приказал Столыгин моряку выслать для выбора двух-трех здоровых, красивых и недавно родивших баб с их детьми.

Кӑвакарса кайнӑ тата кӑштах чирлеме те ӗлкӗрнӗ Дрейяк ҫав ҫынна хирӗҫле каласан мӗн пуласса тавҫӑрса илме пултарайман, ҫавӑнпа та ответ пама тытӑнса тӑнӑ; анчах ҫак ҫӗнӗрен паллашнӑ ҫын тӳсӗмсӗр пулнӑ, вӑл пирӗн шевальене ӗнсинчен ярса тытнӑ та, унӑн кӗлеткине пит те кӑмӑла каймалла мар хутлатса илсе, тепӗр хут ыйтнӑ.
Дрейяк, бледный и уж несколько нездоровый, не мог сообразить, какое может иметь последствие отказ, и потому медлил с ответом; но новый знакомец был нетерпелив, он взял нашего шевалье за шиворот и, сообщив его телу движение, весьма неприятное, повторил вопрос.

IV // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Столыгин гостинӑйсем тӑрӑх ҫӳренӗ хушӑра, князь темле посол ывӑлӗнчен пӗчӗк актрисӑна туртса илме, унпа шпагӑпа чикӗшсе ҫапӑҫма, ӑна хӗҫпӑшалсӑрлатма, ӑна каҫарма, ҫав каҫах ӑна пилӗкҫӗр червонец выляса яма ӗлкӗрнӗ.
Пока Столыгин занимал собою гостиные, князь успел отбить маленькую актрису у сына какого-то посла, подраться с ним на шпагах, обезоружить его, простить и в тот же вечер ему спустить пятьсот червонцев.

Степан Степанович пуринпе те килӗшнӗ те, ӑна виҫӗ пин тенкӗ тӳленӗ; ун чухнехи хакпа ҫак укҫапа пилӗк Акулька тата ҫавӑн чухлех Дуняшка, вӗсен ашшӗ-амӑшӗсемпе пӗрлех илме май пулнӑ.
Степан Степанович на все согласился и заплатил ему три тысячи рублей; по тогдашним ценам на такую сумму можно было купить пять Акулек и столько же Дуняшек с их отцами и матерями.

III // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Унтан шухӑшланӑ-шухӑшланӑ та, кун пек вӗри туйӑма ҫӗнтерме май ҫуккине курнӑ; хӗрсем пурӑнакан пӳлӗмрен чунӗ пачах сивӗннӗ; ҫавӑн хыҫҫӑн вӑл хӑйне вылякаласа илме ирӗк панӑ пулсан та, ку йӑпанас шутпа мар, хӑнӑхнӑ япалана манса каясран ҫеҫ пулнӑ.
Подумал он, подумал, видит, что такой страсти переломить невозможно; опостылела ему девичья, и если он дозволял себе кой-какие шалости, то больше, чтобы не отставать от привычек, нежели из удовольствия.

Степан Степановичӑн ялти хаваслӑ пурнӑҫӗ ҫинчен таврара часах пурте пӗлнӗ; ун патне кӳршӗсем пыма пуҫланӑ, — пӗрисем ӑна хӑйсен хӗрне качча парас шутпа, теприсем — унран картла выляса илме, теприсем, кӑшт хӑюсӑртараххисем — унпа ӗҫме, мӗншӗн тесен вӗсене ют ҫын пуншне ӗҫни хӑйсенне ӗҫнинчен кӑмӑллӑрах пек туйӑннӑ.
Веселая сельская жизнь Степана Степановича стала скоро известной в околотке; явились соседи, одни с целью его женить на дочери, другие обыграть, третьи, более скромные, познакомились потому, что им казалось пить чужой пунш приятнее своего.

Пӗррехинче ҫапла пулнӑ: пысӑк та хура куҫлӑ пӗр хӗрарӑм улпута староста ҫинчен жалоба панӑ; Степан Степанович ӗҫ ҫинчен пӗтӗмпех пӗлме чӑрманмасӑрах, ялан хӑйӗн ачаш чӗри хыҫҫӑн каяканскер, старостӑна витере ҫаптарса илме хушнӑ.
Случилось раз, что крестьянка с большими черными глазами пожаловалась барину на старосту, Степан Степанович, не давая себе труда разобрать дела и вечно увлекаемый своим нежным сердцем, велел старосту на конюшне посечь.

Хӑйӗн хурӑн тата ҫӑка ращисене, ашшӗн авалхи ҫуртне епле каймалла мар пулнӑ-ха унӑн, — унта вӗт хуҫана юрама каҫса кайсах тӑрӑшакан дворня тата хӑраса ӳкнӗ сала ҫыннисем ӑна чӗтресе кӗтсе илме, ӑна ҫӗре ҫитиех пӗшкӗнсе пуҫ тайма, унӑн аллисене чуптума хатӗр пулнӑ.
Как же не ехать ему было в свои березовые и липовые рощи, в свой старый отцовский дом, где подобострастная дворня и испуганное село готово было его встретить с страхом и трепетом, поклониться ему в землю и подойти к ручке.

II // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

— Чӑнах та аван ку; условисем лайӑх пулнӑ пирки аван; ҫӗр ҫинче пурне те укҫалла илме пулать тесе ан шухӑшлатӑр вӑл.
— В самом деле хорошо, оттого хорошо, что условия выгодны; пусть он знает, что не все на свете покупается.

Вӑрӑ чакак // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 3–29 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика