Шырав

Шырав ĕçĕ:

унпа (тĕпĕ: ун) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Юлташ кирек ӑҫта пулнине пӑхмасӑр, эпир унпа сывпуллашма кайнинче мӗн аван марри пултӑр.
— Что ж тут неловкого, что мы все идем проститься с товарищем, где бы он ни был.

ХLIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Юлашки хут эпир унпа пӗрле Лиссабона кутӑн-пуҫӑн ҫавӑртӑмӑр.
— В последний раз мы с ним вместе Лиссабон разбили.

ХLIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Анчах пире унран нимрен ытла ӑнланулӑх ҫукки пистерет, унпа хӑй ӑнланман япаласем ҫинчен калаҫу тапратсан, вӑл ялан тенӗ пекех хӑйне евӗрлӗ ӑшӑ кӑмӑлпа тимлӗн итлет.
Но более всего разъединяло нас с ней отсутствие понимания, выражавшееся преимущественно в свойственной ей манере снисходительного внимания, когда с ней говорили о вещах, для нее непонятных.

ХLII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ӗлӗкхиллех лӑппи-лаппи хур уриллӗ те хайлавсӑр калаҫакан пӗр йӗре Любочка кӑна амаҫурне юратса пӑрахрӗ, пӗтӗм ҫемьене унпа туслаштарасшӑн ытла та айванла, тепӗр чухне иментерсех ямалла тӑрӑшрӗ; ун вырӑнне вара Авдотья Васильевна, аттене хӗрӳллӗн юратнисӗр пуҫне, хӑйӗн юратӑвӗн тумламне тӗнчере пӗртен-пӗр ҫынна — Любочкӑна уйӑрса пачӗ.
Одна плаксивая Любочка, с ее гусиными ногами и нехитрыми разговорами, полюбила мачеху и весьма наивно и иногда неловко старалась сблизить ее со всем нашим семейством; зато и единственное лицо во всем мире, к которому, кроме ее страстной любви к папа, Авдотья Васильевна имела хоть каплю привязанности, была Любочка.

Эпир ҫав ҫыхӑнусен чиккинчен нихҫан та тухса каймарӑмӑр, эпир юриех ӑна пӗрмай сума сурӑмӑр, унпа французла калаҫрӑмӑр, урасене пӗр-пӗрин ҫумне шаклаттарса пуҫ тайрӑмӑр, ӑна chère maman тесе чӗнтӗмӗр, ҫапла тунине хирӗҫ вӑл ҫавӑн евӗрлӗ шӳтлӗ сӑмахсемпе, яланхи пӗрешкел илемлӗ куллипе ответлерӗ.
Мы почти никогда не выходили из них, мы всегда были приторно учтивы с ней, говорили по-французски, расшаркивались и называли ее chère maman, на что она всегда отвечала шуточками в том же роде и красивой, однообразной улыбкой.

«Ытла та лайӑх хӑна! Лар унпа!» — шухӑшларӑм эпӗ; тарҫӑ чей илсе килсен, Дмитрин стакан тытма Безобедова пӗр пилӗк хут сӗнмелле пулчӗ, мӗншӗн тесен хӑюсӑр хӑна пӗрремӗш стакан хыҫҫӑн та, иккӗмӗш стакан хыҫҫӑн та урӑх ӗҫме килӗшмессине тата «хӑвӑр ӗҫӗр» тесе калассине хӑйӗн тивӗҫӗ тесе шутларӗ, Дмитрий хӑйне ирӗксӗрлесе пулас, хӑнана калаҫупа йӑпатрӗ, ку калаҫӑва мана та хутшӑнтарасшӑн кӑлӑхах темиҫе хут та хӑтланса пӑхрӗ.
«Очень приятный гость! Сиди с ним!» — думал я, когда лакей принес чай и Дмитрий должен был раз пять просить Безобедова взять стакан, потому что робкий гость при первом и втором стакане считал своей обязанностью отказываться и говорить: «Кушайте сами», Дмитрий, видимо принуждая себя, занимал гостя разговором, в который тщетно несколько раз хотел втянуть меня.

ХLI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫынсем мӗн каласса пӑхмасӑр унпа туслӑ пуласси Дмитрие шӑпах ҫавӑнпа кӑмӑллӑ, ахӑр.
Но, должно быть, именно поэтому Дмитрию приятно было наперекор всем оказывать ему дружбу.

Мӗнпур юлташӗсем хушшинчен ӑна суйласа илсе, унпа ҫывӑхланнин пӗртен-пӗр сӑлтавӗ Безобедовран япӑхрах курӑнакан студент пӗтӗм университечӗпе те урӑх ҫукки кӑна пулма пултарать.
Единственная причина, по которой он мог выбрать его из всех товарищей и сойтись с ним, могла быть только та, что хуже Безобедова на вид не было студента во всем университете.

Дмитрипе Безобедов хушшинчи ҫыхӑнусене эпӗ, унпа Любовь Сергеевна хушшинчи ҫыхӑнусене ӑнланман пекех, ӑнланмастӑп.
Отношения Дмитрия с ним, так же как и с Любовью Сергеевной, были мне непонятны.

Ку хӗл эпӗ Дмитрий патне килмессеренех унпа университетра пӗрле вӗренекен Безобедов студента куртӑм.
У Дмитрия в эту зиму я почти всякий раз, как приезжал, заставал его товарища по университету, студента Безобедова, с которым он занимался.

Кирек епле пулсан та, маншӑн Дмитрипе пӗрле ун амӑшӗн пӳлӗмӗнче ларасси унпа хӑйпе кӑна куҫа-куҫӑн ларассинчен савӑнӑҫлӑрах.
Как бы то ни было, я начинал находить больше удовольствия быть с Дмитрием в гостиной его матери, чем с ним одним с глазу на глаз.

ХL сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Анчах Дмитрий унпа ҫав-ҫавах тӗлӗнтерекен туслӑ ҫыхӑнусем тытрӗ, Любовь Сергеевнӑна никам та ӑнланмасть, вӑл мана тем чухлӗ ырлӑх тӑвать, тесе каларӗ.
Но Дмитрий оставался все в тех же странных, больше чем дружеских отношениях с нею и говорил, что ее никто не понимает и что она чрезвычайно много делает ему добра.

Эпӗ хама вӗри чӗреллӗ пек кӑтартасшӑн пултӑм, ытла та хаваслантӑм, ахлатрӑм, пӗр-пӗр япала ман кӑмӑла килнӗ пек пулсан, алӑсене питӗ вӑйлӑ сулкаларӑм, ҫакӑнпа пӗрлех пӗр-пӗр тӗлӗнмелле япалана курсан е ун ҫинчен мана каласа парас пулсан, хам унпа пӗртте интересленмен пек кӑтартма тӑрӑшрӑм; ним умӗнче те чарӑнса тӑман хаяр тӑрӑхлавҫӑ пек, ҫакӑнпа пӗрлех тимлӗн сӑнама пултаракан пек курӑнма тӑрӑшрӑм; хам мӗн тунине пӗтӗмпех логика хушнӑ пек тунӑн, пурнӑҫра тӗрӗслӗхе тата тирпейлӗхе юратнӑн, кирек мӗнле пурлӑхран та йӗрӗннӗн курӑнма тӑрӑшрӑм.
Я старался казаться страстным, восторгался, ахал, делал страстные жесты, когда что-нибудь мне будто бы очень нравилось, вместе с тем старался казаться равнодушным ко всякому необыкновенному случаю, который видел или про который мне рассказывали; старался казаться злым насмешником, не имеющим ничего святого, и вместе с тем тонким наблюдателем; старался казаться логическим во всех своих поступках, точным и аккуратным в жизни, и вместо с тем презирающим все материальное.

Эпӗ унпа тӳррӗмӗн те калаҫрӑм, хӑй пур чухнех ӑна калас сӑмахсене Любовь Сергеевнӑна е Дмитрие каласа та калаҫрӑм, юлашки меслет, мана ытларах килӗшрӗ.
Мне случалось разговаривать с ней прямо, но чаще я разговаривал с нею, обращая при ней речь к Любовь Сергеевне или к Дмитрию, и этот последний способ особенно мне нравился.

Пурте: ку хӗр амӑшӗнчен те ӑслӑ, унран та ытларах вӗреннӗ, тетчӗҫ; эпӗ ҫакӑн пирки хамӑн шухӑша калама пултараймастӑм, мӗншӗн тесен, вӑл ӑслӑ та нумай вӗреннӗ тенипе унран чуралла хӑранине пула, эпӗ унпа пурӗ те пӗр хут ҫеҫ, ун чухне те калама ҫук сехӗрленсе кӑна калаҫса куртӑм.
Все говорили, что эта барышня еще умнее и ученее своей матери; но я никак не мог судить об этом, потому что, чувствуя какой-то подобострастный страх при мысли о ее уме и учености, я только один раз говорил с ней, и то с неизъяснимым трепетом.

XXXVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Анчах вӑл мана палланипе кӑна хӑй пирки эпӗ мӗн шухӑшлани ҫинчен сасартӑк пурне те пӗлме пултарайманнине те, унпа паллашнинче вӑтанмалли нимӗн те ҫуккине те ҫийӗнчех чухласа илеймерӗм.
Но я не мог ясно сообразить того, что, зная меня, она не могла еще узнать вдруг все мои об ней мысли и что поэтому ничего не было постыдного просто познакомиться с ней.

Чӑнах та, эхер леш амазонка эпӗ ун ҫине тарҫӑсем хыҫӗнчен пӑхнӑ чух ӑна яла вӑрласа каясси, унта епле пурӑнасси тата унпа мӗн тӑвасси пирки хам ӑсра мӗн шухӑшланине тӗплӗн пӗлсен, тивӗҫлипех питӗ кӳреннӗ пулӗччӗ ӗнтӗ.
И в самом деле, ежели бы эта амазонка знала подробно, как я, глядя на нее из-за лакеев, воображал, похитив ее, увезти в деревню и как с ней жить там и что с ней делать, может быть, она справедливо бы очень оскорбилась.

(Эпӗ ҫак manant сӑмаха питӗ юрататӑп, унпа чылай чӑркӑш ыйтусене татса пама усӑ куратӑп).
(Я очень любил это слово manant, и оно мне было ответом и разрешением многих запутанных отношений.)

XXXVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпир унпа ҫывӑхлана пуҫларӑмӑр ӗнтӗ, пӗрле хатӗрленме килӗшсе татӑлтӑмӑр, эпӗ хам вырӑна унпа ҫумлӑ пырса ларнӑ чух унӑн ҫывӑхрине кӑна куракан кӑвак та пӗчӗкҫӗ куҫӗсем хӗпӗртесе пӑхакан пулчӗҫ.
Мы начинали уже сходиться с ним, решились готовиться вместе, и его маленькие серые близорукие глазки уже начинали с удовольствием обращаться на меня, когда я приходил садиться рядом с ним на свое место.

Эпӗ ялан тенӗ пекех унпа юнашар лартӑм, унпа час-час калаҫрӑм.
Я почти всегда садился с ним рядом и часто разговаривал.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика