Шырав

Шырав ĕçĕ:

илме (тĕпĕ: ил) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Эсӗ кӗнекесене тӑраничченех ҫӑтнӑ, пӗсехӳне туллиех чышса тултарнӑ, — тетчӗ Уҫӑп, ман ҫине чакӑр куҫӗсемпе тимлӗн пӑхса; — вӗсем мӗне пӗлтернине пӗлсе илме хӗн.
— Наклевался ты книжек досыта, набил зоб туго, — говорил Осип, внимательно глядя на меня васильковыми глазами; трудно уловить их выражение.

XVII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Григорий Шишкин вӑт — вӑл ухмахрахскер, вӑл ҫынӑнне илме мар, хӑйӗнне те парса пӗтерӗ!
А вот Григорий Шишлин — этот придурковат, ему не то что чужое взять, абы свое — отдать!

Ҫакӑнта, чӗрӗ шыв ҫинче, эпӗ пурне те пӗлсе тӑнӑ пек, маншӑн пурте ҫывӑх пек тата пурне те эпӗ ӑнланса илме пултарас пек туйӑнать мана.
Мне кажется, что здесь, на живой реке, я всё знаю, мне всё близко и всё я могу понять.

XVI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Вӑл пурне те хӑй еннелле ҫавӑрса илме пултаракан ирӗклӗ, савӑнӑҫлӑ ҫын манерлӗччӗ, уйра иксӗмӗртен пуҫне урӑх никам та ҫукчӗ.
У него был подкупающий вид человека свободного, веселого, и, кроме нас двоих, в поле никого не было.

XV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Кукамайпа тӗл пула-пула эпӗ ытларах та ытларах ӑнланса, унӑн чунӗнчен пит тӗлӗнсе пыраттӑм, анчах — эпӗ ӗнтӗ сисеттӗм: ҫав илемлӗ чуна юмахсем суккӑрлатса хунӑ, вӑл чӑн пурӑнӑҫра пулакан усал япаласене курма пултараймасть, вӗсене ӑнланса илме пултараймасть, эпӗ пӑшӑрханса хӑтланни, эпӗ хумханни уншӑн нимӗнех те мар.
Встречаясь с бабушкой, я всё более сознательно восхищался ее душою, но — я уже чувствовал, что эта прекрасная душа ослеплена сказками, не способна видеть, не может понять явлений горькой действительности и мои тревоги, мои волнения чужды ей.

Халӗ вӑл кама та пулин ман тетраде тата санӑнне те вӑрласа илме вӗрентет ӗнте.
Теперь он научит кого-нибудь выкрасть тетради у меня и у тебя.

Хӑй юлчӗ, пӗччен виҫӗ ҫынна хирӗҫ; пожарнӑй картишӗ пӗр вунӑ утӑмраччӗ, салтаксем пулӑшу чӗнсе илме пултаратчӗҫ, вара Ситанова хӗнесе тӑкатчӗҫ, анчах, ун телейне пула, пожарнӑйсем хӑраса картишнелле тарса кӗчӗҫ.
А сам остался, один против троих; пожарный двор был в десятке шагов, солдаты могли позвать помощь и Ситанова избили бы, но, на его счастье, пожарные, испугавшись, убежали во двор.

XIV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Вӑл турра ӗненмест, анчах Ларионычсӑр пуҫне, мастерскойра кам турра юратнине, ӑна ӗненнине ӑнланса илме хӗн: пурте турӑ ҫинчен ҫӑмӑлттайла, мӑшкӑласа кулнӑ пек, хуҫа майри ҫинчен калаҫма юратнӑ пек калаҫаҫҫӗ.
Он не верит в бога, но очень трудно понять — кто в мастерской, кроме Ларионыча, любит бога и верит в него: все говорят о нем легкомысленно, насмешливо, так же, как любят говорить о хозяйке.

XIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ӑна ӑнланса илме хӗн; ахаль те савӑнӑҫлӑ марскер, вӑл хӑш чухне эрнипех чӗлхесӗр пек, ним чӗнмесӗр ӗҫлет; хӑй паллакан ҫынсене тин ҫеҫ курнӑ майлӑ, вӑл пурин ҫине те тӗлӗннӗ пек, ют пек пӑхать.
Его трудно понять; вообще — невеселый человек, он иногда целую неделю работает молча, точно немой; смотрит на всех удивленно и чуждо, будто впервые видя знакомых ему людей.

— Ҫавна пӗтӗм хывӑххи витӗр пӗрчи таран туйса илме кирлӗ.
— Это надо почувствовать до зерна, сквозь всю шелуху.

Жихарев вӑл яланах темле хӑй ҫеҫ ӑнланса илме пултаракан ӑрасна йӗркеллӗх тӑвасшӑн тӑрӑшатчӗ, пурне те юрлама чӑрмантаратчӗ.
Жихарев всегда добивался какой-то особенной, только ему одному понятной стройности и всем мешал петь.

Вӗренекен Пашка Одинцов ҫӑмарта саррисене уйӑрса илме пӑрахса, аллисенче пӗрер ҫӑмарта хуппи тытса, шутсӑр аван дискӑнтпа ҫум сассине юрласа пырать.
Ученик Пашка Одинцов, бросив отливать желтки яиц, держа в руках по скорлупе, великолепным дискантом ведет подголосье.

Калӑпӑр, енчен те Костьӑна пӗчӗк гайка уҫҫийӗ кирлӗ пулсан (пысӑккисем унӑн хӑйӗннех пулнӑ, анчах пӗчӗккисем яланах ҫухалнӑ), вӑл: — Терентий Петрович, «тӑххӑрпа вуниккӗ» илме ирӗк парсамӑрччӗ? — тесе ыйтнӑ.
Если же Косте требовался, скажем, маленький гаечный ключик (большие-то у него были, а маленькие постоянно терялись), то он говорил: — Терентий Петрович, разрешите «девять на двенадцать»?

Прицепщик Терентий Петрович // Леонид Агаков. Троепольский, Г. Н. (1905-1995). Вунҫиччӗмӗш Прохор тата ыттисем: (агроном ҫырса пынисем). [Л. Я. Агаков куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 132 с. — 109–130 с.

— Паллах, апла мар, — тет те ун хыҫҫӑн Костя, отряда предплужник тимӗрри илме утнӑ.
— Конечно, глупости, — повторил Костя и пошел в отряд за лемешком.

Трактора ӗҫлеме чар та, отряда тимӗр илме вӗҫтер, эп вӑл хушӑра плугне йӗркене кӗртӗп кунта.
Глуши трактор, и давай в отряд за лемешком, а я тем временем подлажу плуг.

— Ҫӗлӗке илме те каймастӑп!
— И за шапкой не пойду!

Балалайкӑллӑ Йӑкӑнат // Леонид Агаков. Троепольский, Г. Н. (1905-1995). Вунҫиччӗмӗш Прохор тата ыттисем: (агроном ҫырса пынисем). [Л. Я. Агаков куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 132 с. — 84–108 с.

Пуринчен ытла вӑл сутмалли юмахсемпе шӳтлет, малтанах ӑна ӑнланса та илме ҫук.
Шутит он чаще всего загадками, так, что спервоначалу и не поймешь.

Манӑн та нервӑсем ҫуккӑ, эпӗ те вӑрҫӑра пулнӑ, анчах халӗ хама кӑмӑла каякан ӗҫ суйласа илме памаҫҫӗ.
У меня тоже нервов нету, я тоже был на войне, а теперь и работу себе не выбери по вкусу.

Таврара ҫав тери шӑп, лӑпкӑ, пучахсен шӑрчӗсем те хускалмаҫҫӗ, анчах инҫетри тырӑсем хумханса пӗлӗтелле хӑпарса кайнӑ пек туйӑнать, кӑвакрах сывлӑшпа пӗрлешсе темле ирӗлсе каяҫҫӗ, ҫавӑнпа та тулӑ хӑш тӗлте пӗтсе пӗлӗт хӑш тӗлте пуҫланнине те уйӑрса илме ҫук.
Тишина такая, что даже ости колосьев не шевелятся, но вдали хлеба, казалось, волнами уходят в небо, сливаясь с синевой, тают, исчезая в дрожащем мареве, и никак не поймешь, где кончается пшеница и где начинается небо.

Вырма тухас умӗнхи кунсенчен пӗринче эпӗ хирти тулӑсене апробаци тӑвас тӗлӗшпе ӗҫлерӗм: сортлӑх енӗпе мӗн тери таса пулнине палӑртма, чир-чӗрсене тата сиен кӳрекен кӑпшанкӑсене шута илме кӗлтесем пухса пытӑм; ҫӑра тырӑ ӑшшӗн пӑтрашса пӗр вӑтӑр-хӗрӗх утӑм тӑватӑн та пӗр ывҫӑ тулӑ кӗпҫисене ҫавӑрса тытса вӗсене тымарӗпех кӑкласа кӑларатӑн, унтан, малалла утатӑн; тепӗр ҫавӑн чухлӗ кайсан татах тепӗр ывҫӑ кӑклатӑн.
В один из предуборочных дней я работал на апробации посевов пшеницы: набирал снопы для определения сортовой чистоты, учета болезней и вредителей; сделаешь шагов тридцать — сорок, путаясь в густых хлебах, заберешь в горсть пучок стеблей, выдернешь их с корнем — и дальше, а через такой же промежуток — еще пучок.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика