Шырав

Шырав ĕçĕ:

Ашшӗ сăмах пирĕн базăра пур.

Ашшӗ (тĕпĕ: ашшӗ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Петрпа Никита ун ури вӗҫӗнче пӗр чӗнмесӗр, салхуллӑн пӑхса тӑчӗҫ, ашшӗ, пӳлӗм тӑрӑх каллӗ-маллӗ уткаласа ҫӳресе, такамран пӗрмай: — Неушлӗ сывалмӗ, э? — тесе ыйтрӗ.
В ногах у него молча и подавленно стояли Петр и Никита, отец шагал по комнате и спрашивал кого-то: — Неужто — не выживет, а?

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

— Ман юлташсем ӑна час-часах Ольгунька Орловӑпа пӗрле ҫӳренине кураҫҫӗ, анчах леш вунпиллӗке ҫеҫ кайнӑ-ха, амӑшӗ ҫук унӑн, ашшӗ — ӗҫке ярӑннӑ.
— Подруги мои с Ольгунькой Орловой часто видят его, а ей только пятнадцатый год пошёл, матери — нет у неё, отец — пьяница…

Ашшӗ Мускава кайрӗ, ун хыҫҫӑн, турра кӗл тума кайнӑ пек пулса, хунямӑшӗ те тухса кайрӗ.
Отец уехал в Москву, вслед за ним отправилась тёща, будто бы на богомолье.

— Пирӗн ҫылӑх мар, — терӗ те Петр, ҫавӑнтах хӑйӗн ашшӗ: улпутсем ун пек кӑна тӑваҫҫӗ-и, тенине аса илчӗ.
— Не наш грех, — сказал Пётр и вспомнил слова отца: «господа то ли ещё делают?»

Вӑл хӑйӗн ашшӗ, хунямӑшне ыталаса, ҫӗре ӳкерме тӑрӑшса, ӑна мунча стени ҫумне хӗстерме пикеннине курчӗ; хунямӑшӗ, аллисене хӑвӑрт-хӑвӑрт ҫӗклесе, лешне пуҫӗнчен ҫапать, антӑхса каяс пекех хашкаса, хыттӑн пӑшӑлтатать:
Он увидал, что отец, обняв тёщу, прижимает её к стене бани, стараясь опрокинуть на землю, она, часто взмахивая руками, бьёт его по голове и, задыхаясь, громко шепчет:

Ашшӗ, кӗҫӗн кӗрӳсене аяккалла сирсе, хӑйӗн вӑрӑм та йывӑр аллисене ывӑлӗн хулпуҫҫийӗсем ҫине хучӗ:
Отец, отстранив дружек, положил свои длинные, тяжёлые руки на плечи сына:

Унӑн ашшӗ, хӑйӗн вӑрӑм пӗвне тӳп-тӳрӗ тӳрлетсе тӑчӗ те хыттӑн мӗкӗрсе ячӗ:
Отец его выпрямился во весь свой огромный рост и загремел:

Ашшӗ хӑйне ирӗксӗр тыткаланине Петр кӑштах ӑнланать; хӑнасем ӳсӗр сасӑсемпе кӑшкӑрашнӑ хушӑрах вӑл Помялов тӑрӑхласа калаҫнине, Барская хулӑн сасӑпа питленине, Житейкин йӗкӗлтесе кулнине илтет.
Пётр смутно понимает, что отец неладно держит себя; в пьяном рёве гостей он чутко схватывает ехидные возгласы Помялова, басовитые упрёки Барской, тонкий смешок Житейкина.

Петр ашшӗ ҫине тархасласа, ҫилленсе пӑхать, ҫӳҫӗ-пуҫӗ арпашӑнса кайнӑ, Илья Артамонов, Баймаковӑн хӗрлӗ сӑн-пичӗ ҫине пӑхса: — Тӑхлачӑ, сим-пылпа шаклаттарар-ха! Пылӗ санӑн — хуҫи пекех тутлӑ! — тесе кӑшкӑрать.
Пето умоляюще и сердито смотрит на отца, Илья Артамонов встрёпанный, пламенный, кричит, глядя в румяное лицо Баймаковой: — Сватья, чокнемся медком! Мёд у тебя — в хозяйку сладок…

— Сирӗн йӑласем урӑхла, — тет ашшӗ шухӑша кайса.
— Обычаи у вас другие, — задумчиво говорит отец.

Баймакова тата та ытларах хӗрелсе кайса: «Ашшӗ вӗрентсе яман-ши ӑна?» — тесе шухӑшласа илчӗ.
Ещё более покраснев, Баймакова подумала: «Не отец ли научил его?»

Ашшӗ чышкипе сӗтел ҫине ҫапрӗ, ҫурта подсвечникрен тухса ӳксе сӳнчӗ, тӗттӗмре вара вӑл хыттӑн мӗкӗрни илтӗнчӗ:
Отец ударил кулаком по столу, так что свеча, выскочив из подсвечника, погасла; в темноте раздалось рычание:

Ашшӗ вилнӗренпе ҫур ҫул та иртмен, эсӗ…
Полугода не прошло со смерти отца, а ты…

Ашшӗ утса пынӑ ҫӗртех ун еннелле ҫаврӑнса пӑхрӗ:
Отец, на ходу, взглянул в лицо ему:

Хӗвел аннӑ вӑхӑтра, Артамоновсем пӗрин хыҫҫӑн тепри — ашшӗ яланах малта — Ватаракша урлӑ каҫнӑ чухне симӗсрех шыв ҫине вӗсен мӗлкисем ӳксен, Помялов аллипе тӗллесе кӑтартать:
На закате солнца, когда Артамоновы гуськом, отец впереди, переходили вброд через реку и на зеленоватую воду её ложились их тени, Помялов указывал:

Ашшӗ пӗрмай шавлать, харкашать; аслӑ ывӑлӗ салхуллӑ, нимӗн чӗнмесӗр ҫӳрет, вӑл шиклӗрех е именекенскер пулнӑ пулмалла; хитре Олешка — каччӑсене йӗкӗлтет, хӗрсене, вӑтантарса, куҫ хӗссе илет; Никита вара кашни кунах хӗвел тухсан, хӑйӗн шӗвӗр курпунне мӑкӑртса, юханшыв енне, «Ӗне чӗлхи» текен сӑмсаха каять, — унта халӗ платниксем, каменщиксем кураксем пекех пырса тулнӑ.
Отец был шумен и неистов, старший сын угрюм, молчалив и, видимо, робок или застенчив, красавец Олёшка — задорен с парнями и дерзко подмигивал девицам, а Никита с восходом солнца уносил острый горб свой за реку, на «Коровий язык», куда грачами слетелись плотники, каменщики.

— Тӳрре тухма ан тӑрӑшӑр, — ҫемҫен каларӗ те Батманов, Таньӑна пуҫӗнчен ашшӗ пек ачашласа илчӗ.
— Не оправдывайтесь, — мягко сказал Батманов и вдруг отечески погладил ее по голове.

Вунпӗрмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

— Эсӗ, Иван йӗкӗт, халӗ киле ан таврӑн та: ҫав-ҫавах хуса кӑларса яратӑп, — салхуллӑн каларӗ Карпов ашшӗ.
— Ты, паря Иван, лучше теперь не возвращайся домой. Все равно выгоню, — хмуро сказал отец Карпова.

Вӗсен хушшинче Карпов ашшӗ, тепӗр старик тата Зобнин пулӑҫӑ.
Среди них отец Карпова и другой старик, рыбак Зобнин.

Унӑн ашшӗ хут пӗлмен мастеровой, ҫапах та ӑна вӗрентнӗ.
У него отец неграмотный мастеровой, а его учил.

Вуннӑмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика