Шырав

Шырав ĕçĕ:

ҫинелле (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Унтан вӑл тусемпе тӳпе ҫинелле пӑхать, вара унӑн аса илсе шухӑшланисем те, ӗмӗчӗсем те аслӑ ҫутҫанталӑкӑн ытарайми илемӗпе варкӑшӑнса хутшӑнса каяҫҫӗ.
Посматривал он еще на горы и небо, и ко всем его воспоминаниям и мечтам примешивалось строгое чувство величавой природы.

XI // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

— Акӑ ӑҫтан ӗҫме иртсе кайнӑ, куратӑн-и? — терӗ вӑл аран илтӗнмелле, ҫӗнӗ йӗр ҫинелле кӑтартса.
— Вот где пить прошли, видишь, что ль? — чуть слышно сказал он, указывая на свежий след.

VIII // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Тепӗр темиҫе утӑм кайсан, Лукашка чарӑнчӗ, кӳлленчӗк ҫинелле пӗшкӗнсе пӑхрӗ те шӑхӑрса ячӗ.
Пройдя несколько шагов, Лукашка остановился, нагнулся над лужицей и свистнул.

Сарлака черкески, тӗл-тӗл ҫурӑлнӑ ҫӗлӗкне чеченецсем пек ӗнсе ҫинелле антарса лартнӑ, йӗмпӗҫҫисене чӗркуҫҫинчен аялалла антарса янӑ.
Широкая черкеска была кое-где порвана, шапка была заломлена назад по-чеченски, ноговицы спущены ниже колен.

VI // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Вӑл ӑна икӗ аллипех ыталаса илчӗ, хӑйӗн ҫип-ҫинҫе ҫӳҫ пӗрчисемпе унӑн пит-куҫне кӑтӑклантарса та пичӗ ҫӑмарти ҫинелле вӗрин сывла-сывла пӑшӑлтатрӗ:
Она обняла его обеими руками и зашептала, щекоча его лицо своими тонкими волосами и горячо дыша ему в щеку:

XXII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Эпӗ нихӑҫан та анне пулса курман, ҫапах та шухӑшпа хама ҫав вырӑнах лартатӑп: акӑ манӑн ача ӳсет — юратнӑскер, куҫ пек курса тӑраканскер, унра мӗн-пур шанчӑк, уншӑн тертленнӗ-тӑрӑшнӑ, куҫҫуль юхтарнӑ, ҫӗрӗ-ҫӗрӗпе ҫывӑрман… сасартӑк вара — айванлӑх, ӑнсӑртлӑх, хӑйпе хӑй тӗллӗн сиксе тухнӑ тискерле ӑнсӑртлӑх: вӑл чӳрече ҫинче вылять, нянька ҫаврӑнса тӑнӑ, курмасть, ача аялалла, чулсем ҫинелле персе анать.
Я никогда не была матерью, но я воображаю себе: вот у меня растет ребенок — любимый, лелеемый, в нем все надежды, в него вложены заботы, слезы, бессонные ночи… и вдруг — нелепость, случай, дикий, стихийный случай: он играет на окне, нянька отвернулась, он падает вниз, на камни.

Юхан-суранлӑскер калать: «Эпӗ сиксе чӗтӗретӗп, вырӑн ҫине манпа юнашаррӑн выртсам. Эпӗ шӑнса ӗнтӗркенӗ, хӑвӑн тутусене манӑн пӑнтӑх ҫӑвар патне ҫывӑхарт та ман ҫинелле сывла», — тет.
Прокаженный говорил: «Я дрожу, ляг со мной в постель рядом. Я озяб, приблизь свои губы к моему смрадному рту и дыши на меня».

XXI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ун пичӗ, Ромашов, хӑй ҫинелле пӗшкӗнсе, шанӑҫлах маррӑн та сехӗрленчӗклӗн: — Сывлӑх сунатӑп, Василий Нилыч, чӑрмантармарӑм-и эпӗ сире? — тесен те, хӑйӗн ыйхӑллӑ сӑнне пач улӑштармарӗ.
Его лицо совсем не изменило своего сонного выражения, когда Ромашов, наклоняясь над ним, говорил неуверенно и тревожно: — Здравствуйте, Василий Нилыч, не помешал я вам?

Вӑл урампа иртсе пынӑ чух ун ҫинелле чӳречесенчен, калинккесенчен, пӳрт умӗнчи пӗчӗк пахчасенчен, хӳме-картари ҫурӑк-хушӑксенчен пӑхрӗҫ.
Когда он проходил по улице, на него глядели из окон, из калиток, из палисадников, из щелей в заборах.

XX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Тискер кайӑк сассипе вӑрӑммӑн уласа вирхӗнчӗ вӑл Николаев ҫинелле, вара иккӗш те ҫӗре кӗрӗслетсе ӳкрӗҫ, алли-урисемпе явӑнса-ҫыхӑнса, пукансене йӑвантара-йӑвантара, лапӑрчӑк, шӑршлӑ тусана ҫӑта-ҫӑта, урай тӑрӑх куҫса кайрӗҫ.
С протяжным, звериным воем кинулся он на Николаева, и они оба грохнулись вниз, сплелись руками и ногами и покатились по полу, роняя стулья и глотая грязную, вонючую пыль.

XIX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Сасартӑк Осадчий, пуҫне пӗксе хурса, сӗтел ҫинелле пӑхнӑскер, ҫурма сасӑпа пуҫласа ячӗ:
Вдруг Осадчий, глядя вниз на стол опущенными глазами, начал вполголоса:

Кайнӑ чухне, вӗсем ӗнтӗ юнашар ларса пыратчӗҫ, Ромашов сылтӑмалла тайӑлнӑччӗ те лашасем, сакӑлталлӑн сиксе, сарлака купарчисене йӑкӑлт-йӑкӑлт ывӑтса, экипажа ту ҫинелле хӑпартнине пӑхнӑччӗ, Бег-Агамалов ун аллине сӗмлӗхпе шыраса тупрӗ те ӑна ыраттармаллах хыттӑн та вӑраххӑн чӑмӑртарӗ.
И когда они уже сидели рядом и Ромашов, наклоняясь вправо, глядел, как лошади нестройным галопом, вскидывая широкими задами, вывозили экипаж на гору, Бек-Агамалов ощупью нашел его руку и крепко, больно и долго сжал ее.

XVIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Чӳречесенчен каҫхи сулхӑн сывлӑш вирхӗнсе илчӗ те питсем ҫинелле чӗтӗревлӗн вӗрсе ячӗ.
Прохладный ночной воздух ворвался из окон и трепетно дохнул на лица.

Тӳп-тӳрӗ тӑр, канальйӑ! — бюст ҫинелле пӳрнипе юнарӗ Веткин.
Стой смирно, каналья! — погрозил Веткин пальцем на бюст.

— Ан калаҫса тӑнӑ пул! — кӑшкӑрчӗ ун ҫинелле Ромашов.
— Не разговаривать! — крикнул на него Ромашов.

XVI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ромашов унӑн пуҫӗ майӗпен-майӗпен, аран ҫеҫ палӑракан тӑлтлату-йӑлтлатусемпе кӑкӑрӗ ҫинелле усӑнса пынине курчӗ.
Ромашов видел, как его голова постепенно, едва заметными толчками опускалась на грудь.

Йӗри-таврашпех лутра шурӑ стена тытса ҫавӑрнӑ ҫав масар, шӑп-шӑпӑртскер те вӑрттӑнлӑхлӑскер, хула тулашӗнче вырнаҫнӑ та, сӑрталла, ту ҫинелле хӑпарса каять.
Оно находилось за чертой города и взбиралось на гору, обнесенное низкой белой стеной, тихое и таинственное.

— Тасал шуйттан шӑтӑкне! — йынӑшуллӑн кӑшкӑрса ячӗ ун ҫинелле Ромашов — Тасал, тасал, ман пата пӳлӗме кӗме хӑю ан ҫитернӗ пул.
— Убирайся к черту! — визгливо закричал на него Ромашов — Убирайся, убирайся и не смей заходить ко мне в комнату.

Офицерсем ҫав минутра сукмакран шоссе ҫинелле пӑрӑнчӗҫ.
Офицеры в эту минуту свернули с тропинки на шоссе.

— Эпӗ сире юриех ҫакӑнта кӗтрӗм, Юрий Алексеич, — терӗ Николаев, Ромашов хулпуҫҫийӗ урлӑ таҫта аяккалла, лагерь ҫинелле тинкерсе.
— Я нарочно ждал вас здесь, Юрий Алексеич, — сказал Николаев, глядя куда-то вдаль, на лагерь, через плечо Ромашова.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика