Шырав

Алексей

Алексей

Уйӑх ҫутинчи кровать ҫинче ларса, майор харлаттарнине итлесе, Алексей хӑйӗн упражненисен планне турӗ.
Сидя на кровати в дымчатом свете луны, под храп майора Алексей составил план упражнений.

Вӑрманта ирттернӗ хӑрушла вунсакӑр куна Алексей нихҫан та ятарласа аса илмен, аса илме пуҫласан та, вӗсем ӑна аташуллӑ тӗлӗк пек курӑннӑ.
Алексей почти никогда не вспоминал, а если и начинал вспоминать, то они ему самому казались бредовой сказкой?

Алексей хӑраса вӑранса каять.
Алексей просыпается с ощущением безотчетной тревоги.

Алексей сывлайми пулса ҫитет, вӑл хӑйӗн чӗри тапма чарӑннине туйма пуҫлать, юлашки хут пӗтӗм вӑйне пухса ҫӗкленме пикенет…
Алексей начинает задыхаться, он чувствует, как останавливается у него сердце, он делает последнее усилие…

Алексей вӗсене пулӑшма ыйтса кӑшкӑрасшӑн, вӗсем патнелле ыткӑнасшӑн, хуть аллипе пулин те сулса систересшӗн, анчах пултараймасть.
Алексей хочет им крикнуть, чтобы помогли, хочет броситься к ним или хотя бы посигналить рукой, но не может.

Алексей тӑрасшӑн — пултараймасть: ҫӗр ӑна хӑй патнелле туртать.
Алексей хочет подняться — и не может: земля прочно притягивает его.

Алексей хӑй ҫине пысӑк инкек капланса килнине туйса асапланать, анчах урисем юр ӑшӗнче шӑнса ларнӑ, вӗсене туртса кӑларма вӑй ҫитмест.
Алексей мучается, чувствуя, что настигает его неясная, но страшная беда, а ноги вмерзли в снег, и нет сил вырвать их оттуда.

Каҫхи апат ҫинӗ хыҫҫӑн Алексей таса простыньсем сарнӑ вырӑн ҫине тӑсӑлса выртрӗ те самантрах ҫывӑрса кайрӗ.
Сразу же после ужина Алексей забрался в кровать, растянулся на прохладных, влажных от вечернего тумана простынях и мгновенно уснул.

Майора курсан, Алексей ӑна темиҫе ҫул курман пекех савӑнса кайрӗ.
Алексей обрадовался майору, как будто он несколько лет не видел его.

— Ҫапах та эпӗ Мересьев Алексей, акӑ манӑн направлени.
— И все-таки я Мересьев Алексей, и вот мое направление…

Халь тин Алексей унӑн ҫаврака, пур хӗрлӗ ҫӳҫлӗ ҫынсен пекех йӑлтӑркка ҫӳҫӗсем айӗнчен курӑнакан шурӑ питне лайӑхраххӑн курчӗ.
Только теперь Алексей рассмотрел ее круглое белое, как у всех рыжих, личико, совершенно терявшееся в ворохе медных волос.

— Мересьев Алексей Петрович? — Вӑл лётчик ҫине шанмасӑртарах пӑхса илчӗ.
— Мересьев Алексей Петрович? — Она окинула летчика критическим взором.

Алексей понимал это.

Ҫынсем калаҫнинчен, уйрӑм сӑмахсенчен, саламсенчен Алексей санаторирен тӳрех фронта каякан лётчиксене ӑсатнине ӑнланчӗ.
Из разговоров, из реплик, из напутственных выкриков и пожеланий Алексей уловил, что провожают летчиков, направляющихся из санатория прямо на фронт.

Алексей санаторине асфальтпа витнӗ, икӗ енчен хурӑнсем лартнӑ сарлака ҫулпа мар, станцирен вӑрман урлӑ кӳлӗ патне тухакан такӑр сукмакпа пычӗ.
Алексей пришел к санаторию не по широкой асфальтовой, обсаженной березами кружной дороге, а по тропе, проторенной прямо от станции через лес к озеру.

— Уҫмаҫҫӗ пулсан, хамӑрах ҫӗнтеретпӗр, — терӗ Алексей, хӑма сарса тунӑ перрон ҫине аннӑ май.
— Не откроют, так сами справимся, — ответил Алексей, сходя на деревянный перрон.