Шырав

Шырав ĕçĕ:

мӗнле сăмах пирĕн базăра пур.

мӗнле (тĕпĕ: мӗнле) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Верочка малтан кӑшт ҫеҫ йӑл кулса ямарӗ, аран-аран чӑтса тӑчӗ, анчах ӑна майӗпенех, — мӗнле туйӑнма пуҫларӗ-ха ӑна? — ҫук, апла мар ку, ҫук, ҫапла ку! — Лопухов, Марья Алексевнӑна ответленӗ пулсан та, Марья Алексевнӑпа мар, унпа, Верочкӑпа, калаҫнӑ пек, вӑл Марья Алексевнӑпа шӳт туса, Верочкӑна анчах тӗрӗссине, пӗр тӗрӗссине кӑна, каланӑ пек туйӑнать.
Верочка сначала едва удерживалась от слишком заметной улыбки, но постепенно ей стало казаться, — как это ей стало казаться? — нет, это не так, нет, это так! — что Лопухов хоть отвечал Марье Алексевне, но говорит не с Марьей Алексевною, а с нею, Верочкою, что над Марьей Алексевною он подшучивает, серьезно же и правду, и только правду говорит одной ей, Верочке.

VI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Мӗнле?
Куҫарса пулӑш

Ну вӑт тата, пропаганда сиенлӗ теҫҫӗ — акӑ мӗнле пырса тивнӗ ӑна пропаганда, чӗри таса ҫав ун, сиен тума шутлаканскер мар; ну, вӑрттӑн итленӗ те ӑнланса илнӗ, мӗн ӗҫ пур манӑн?
Ну вот, подите же, говорят, пропаганда вредна — вон как на нее подействовала пропаганда, когда у ней сердце чисто и не расположено к вредному; ну, подслушала и поняла, так мне какое дело?

Верочка чылайрантан тин тухрӗ; учительпе Верочка, пӗр-пӗрин хушшинче нимӗн те пулман пек, пӗр-пӗрне пуҫ тайса илчӗҫ, Марья Алексевна малалла та ҫаплах Федя ҫинчен калаҫрӗ, Унтан вӑл сасартӑк калаҫӑва учитель ҫине куҫарчӗ, ун ҫинчен, унӑн ашшӗ-амӑшӗсемпе вӗсен пурлӑхӗ ҫинчен, вӑл мӗнле пурӑнни тата мӗнле пурӑнма шутлани ҫинчен ыйтса пӗлчӗ; учитель кӗскен, тӗлли-паллисӗр ответлерӗ, — атте-анне пур, провинцире пурӑнаҫҫӗ, пуян ҫынсем мар, хам эпӗ уроксемпе пурӑнатӑп, Петербургра медикра ӗҫлеме юлатӑп, терӗ: пӗр сӑмахпа каласан, ку калаҫуран нимӗн усси те пулмарӗ.
Верочка долго не выходила, — вышла; она и учитель обменялись поклонами, будто ничего между ними не было, а Марья Алексевна все еще продолжала беседовать о Феде, Потом вдруг круто поворотила разговор на самого учителя и стала расспрашивать, кто он, что он, какие у него родственники, имеют ли состояние, как он живет, как думает жить; учитель отвечал коротко и неопределенно, что родственники есть, живут в провинции, люди небогатые, он сам живет уроками, останется медиком в Петербурге; словом сказать, из всего этого не выходило ничего.

Ҫавӑн пек ӗмӗтленмен, пачах та урӑххине ӗмӗтленекен ҫынсем пур, Верочка, ҫак вара тӗлӗнмелле; вӗсем, тен, эсӗ ху юратса пӑрахсан пирвайхи каҫ мӗнле шухӑшсемпе ҫывӑрса кайнинчен тӗлӗнме пултараҫҫӗ те пуль: эсӗ ху ҫинчен, ху савни, ху юратӑву ҫинчен шухӑшланӑ ҫӗртенех пур ҫынсем те телейлӗ пулмалла, ҫавна хӑвӑртрах килме пулӑшмалла, тесе шухӑшлама пуҫларӑн.
А вот что странно, Верочка, что есть такие же люди, у которых нет этого желания, у которых совсем другие желания, и им, пожалуй, покажется странно, с какими мыслями ты, мой друг, засыпаешь в первый вечер твоей любви, что от мысли о себе, о своем милом, о своей любви ты перешла к мыслям, что всем людям надобно быть счастливыми и что надобно помогать этому скорее прийти.

V // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Акӑ вӑл: ун ҫураҫнӑ хӗрӗ хӑйне юратакансене пурне те тӗплӗн ӑнлантарса панӑ, тет, пурте мана мӗнле туйӑннӑ, ҫапла пулать иккен, вӑл питӗ ӑнланмалла каласа кӑтартнӑ, вара вӗсем пурте хӑвӑртрах ҫавӑн пек пултӑрччӗ тесе тӑрӑшма пуҫланӑ.
А вот он говорит, что его невеста растолковала всем, кто ее любит, что это именно все так будет, как мне казалось, и растолковала так понятно, что все они стали заботиться, чтоб это поскорее так было.

Ҫук, вӗсене шел кӑна, анчах халь мӗнле пулнӑ, ҫапах юлать, ҫавӑн пекех, кӑшт ҫеҫ лайӑхрах пулӗ, тесе шухӑшлаҫҫӗ вӗсем.
Нет, им только жалко, а они думают, что в самом деле так и останется, как теперь, — немного получше будет, а все так же.

«Питӗ тӗлӗнмелле, — шухӑшлать Верочка, — вӑл чухӑнсем ҫинчен мӗн каланине те, хӗрарӑмсем ҫинчен мӗн каланине те, мӗнле юратмалли ҫинчен каланине те — ҫаксене пурне те эпӗ хам туйнӑ-ҫке-ха, пурин ҫинчен те шухӑшласа пӑхнӑ, — ӑҫтан илнӗ-ха эпӗ вӗсене?
«Как это странно, — думает Верочка, — ведь я сама все это передумала, перечувствовала, что он говорит и о бедных, и о женщинах, и о том, как надобно любить, — откуда я это взяла?

Лопухов йышши ҫынсен вӗсен кирек мӗнле кӳреннӗ чунсене те хӑйсем патне туртакан асамлӑ сӑмахсем пур.
У этих людей, как Лопухов, есть магические слова, привлекающие к ним всякое огорченное, обижаемое существо.

«Мӗнле питӗ час, кӗтмен ҫӗртен-ха ку, — шухӑшлать Верочка вечер пӗтнӗ хыҫҫӑн, хӑйӗн пӳлӗмӗнче пӗччен ларнӑ чухне, — пуҫласа калаҫрӑмӑр та питӗ ҫывӑх пулса тӑтӑмӑр!
«Как это так скоро, как это так неожиданно, — думает Верочка, одна в своей комнате, по окончании вечера, — в первый раз говорили и стали так близки!

— Мӗнле юратӑр-ха ун пек?
— Как же это можно?

IV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Халӗ ман сирӗнтен ыйтмалли пур: кӑна мӗнле тумаллине, кампа калаҫмаллине пӗлме тӑрӑшӑп эпӗ, — юрать-и?
Теперь у меня к вам просьба: я узнаю, как это сделать, к кому надобно обратиться, — да?

Мӗн тӑвас килет, ҫавна ту, — никамран та ыйтмасӑр, мӗнле пурӑнас килет, ҫавӑн пек пурӑн, никам та, никам та кирлӗ ан пултӑр!
Делать, что хочу, жить, как хочу, никого не спрашиваясь, ничего ни от кого не требовать, ни в ком, ни в ком не нуждаться!

Сире анратма пуҫлаҫҫӗ, Ун чухне мӗнле вара?
К вам начнут приставать, Что тогда?

— Пулмалла мар? — терӗ Верочка пӳлсе, — эпӗ хам та чухӑнсем пулмӗҫ тесе шутлатӑп; анчах епле пулмаҫҫӗ-ха вӗсем, ҫавна эпӗ шухӑшласа тупаймарӑм, — калӑр, мӗнле?
— Не будет? — перебила Верочка, — я сама думала, что их не будет; но как их не будет, этого я не умела придумать, — скажите, как?

— Мӗнле каламалла-ха урӑхла?
— Как же сказать иначе?

Анчах хӗрарӑмсенчен пӑрӑнтарас шутпа вӗсен мӗнле вӑрттӑнлӑхне каласа пачӗ вӑл сире?
Но какую же тайну женщин она открыла вам, чтобы заставить вас избегать их общества?

— Мӗнле условипе?
— Каким?

— Mesdames, мӗнле тумалла-ха? — черетпе выляс пулать, ку ҫапла; анчах эпир ҫиччӗн ҫеҫ юлатпӑр-ҫке; вара кадриль ташлама е кавалер, е дама ҫитмест.
— Mesdames, как же быть? — играть поочередно, это так; но ведь нас остается только семь; будет недоставать кавалера или дамы для кадрили.

Мӗнле те пулин номерте (урӑхла каласан, хысна шучӗпе пурӑнакан студентсен пӳлӗмӗнче) пӗр вӗҫӗмсӗр талӑк ҫуршар выляни унта сайра тӗл пулакан япала мар.
Там не редкость, что в каком-нибудь нумере (то есть в комнате казенных студентов) играют полтора суток сряду.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика