Шырав

Нагульнов

— Ҫук, памастӑп! — ҫав вӑхӑтрах Титок, усӑнса тӑракан мӑйӑхӗсем айӗнчен чӗлӗм тӗтӗмӗпе хуралса ларнӑ шӑлӗсене кӑтартса, пӑсаранни евӗр ҫивӗч, анчах савӑнӑҫлӑ куҫӗсемпе Нагульнов ҫине йӑл кулса пӑхрӗ.
— Нет, не дам! — и улыбнулся, оголяя под вислыми усами черные, обкуренные зубы, глядя на Нагульнова острыми, как у хоря, но веселыми глазами.

— Нагульнов аллине тӑсрӗ, анчах Титок лӑпкӑн кӑна ӑна аяккалла сирчӗ.
— Нагульнов протянул руку, но Титок спокойно отвел ее.

— Сӑхман аркине уҫса Титок хӑяккӑн Нагульнов ҫине пӑхса илчӗ.
— Титок искоса глянул на Нагульнова, распахнул полу зипуна.

Тыткӑна лекнӗ ирсӗр тӑшман пекех хӑваласа каятӑп сана! — чӑтаймасӑр кӑшкӑрса ячӗ Нагульнов.
Гоню тебя, как пленного гада! — не выдержав, вскричал Нагульнов.

Раскулачить тӑватӑр эппин? — ыйтрӗ Титок, вӑрахчен чӗнмесӗр тӑнӑ хыҫҫӑн, куҫхаршийӗсем ҫинех антарса лартнӑ капюшон айӗнчен Нагульнов ҫине кӑвак куҫ шуррисене ялкӑштарса пӑхса.
Раскулачивать? — после долгого молчания спросил Титок, сверкнув на Нагульнова из-под надвинутого на брови капюшона синими белками.

«Енчен, сӑхманӗ айӗнче унӑн мӗн те пулин пур пулсан, вӑл халех тӳмине вӗҫертсе ярать ӗнтӗ», — шухӑшласа илчӗ Нагульнов, пӗр хускалмасӑр тӑракан Титок ҫинчен куҫне илмесӗр.
«Если у него под зипуном что-нибудь есть, то он сейчас расстегнет крючок», — думал Нагульнов, глаз не спуская с неподвижного Титка.

— Вӑкӑрсене каялла ҫавӑрса килнелле хӑвала! — хушрӗ Нагульнов, лашине аяккарах пӑрса.
— Завертай быков и гони домой! — приказал Нагульнов, отъезжая в сторону.

Нагульнов ҫывӑха ҫитсе тӑчӗ.
Нагульнов подъехал ближе.

Нагульнов кӗске кӗрӗкӗн кӗсйинчи наганӑн сивӗ аврине хыпашласа тупрӗ.
Нагульнов нащупал в кармане полушубка холодную колодку нагана.

Юртӑпа пынӑ май, Нагульнов вӗсене курмасӑрах иртсе кайнӑ пулнӑ.
На быстрой рыси Нагульнов следы их просмотрел.

Ятлаҫса илнӗ хыҫҫӑн, Нагульнов халь ӗнтӗ уттарса, енчен енне пӑхкаласа, каялла кайрӗ.
Выругавшись, Нагульнов поехал назад уже шагом, поглядывая по сторонам.

Нагульнов Тубянски еннелле пӗр ҫӗр чалӑша яхӑн сиккипе чуптарса кайрӗ.
Нагульнов проскакал по направлению к Тубянскому саженей сто.

Нагульнов мӑн ҫул еннелле анкарти витӗр тӳрех чуптарчӗ.
Прямо через гумно Нагульнов направился на шлях.

Нагульнов хӑйне ҫапла тыткаланипе ним тума аптранӑ Давыдов ун патне пырса тӑчӗ.
Давыдов, сбитый с толку поведением Нагульнова, подошел.

Тепӗр пилӗк минутран Любишкин, аллинчи шертипе хӑрата-хӑрата, аҫа йытта каялла чакарчӗ, кӗлет айне хӑваласа кӗртрӗ, ҫав вӑхӑтра Нагульнов витерен ҫӳллӗ хӑла лаша ҫавӑтса тухрӗ, ӑна лӑпкаса илчӗ те, ҫилхинчен ярса тытса, утланса ларчӗ.
Минут через пять Любишкин, вооружившись слегой, принудил кобеля к отступлению, загнал под амбар, а Нагульнов вывел из конюшни высокого серого коня, обротал его и, ухватившись за гриву, сел верхом.

— Мӗн эсӗ! — хӑраса ӳкрӗ Нагульнов.
— Что ты! — испугался Нагульнов.

Нагульнов Давыдова куҫ хӗссе илчӗ те тула тухрӗ..
Нагульнов мигнул Давыдову, вышел.

— Лашӑрсем килте-и? — ыйтрӗ Нагульнов, хӑйсене кунта ыррӑн кӗтсе илменнине асӑрхаман пек пулса.
— Кони дома? — спрашивал Нагульнов, словно и не замечая неласкового приема.

Эпир… — ытарлӑн калаҫма пуҫланӑччӗ Щукарь мучи, анчах Нагульнов, ун еннелле пӑхса, куҫӗсене ҫав тери хаяррӑн ялкӑштарса илчӗ те, мучи, чӗтреве ерсе, сурчӑкне лӑнкӑртах ҫӑтрӗ, туман тиртен ҫӗлетнӗ шурӑ кӗрӗк аркине мӑнаҫлӑн уҫса хума манмасӑр, эхлетсе илчӗ, унтан тенкел ҫине ларчӗ.
Мы… — загадочно начал было дед Щукарь, но Нагульнов так ворохнул в его сторону глазами, что дед судорожно глотнул слюну, крякнул и сел на лавку, не без внушительности запахивая полы белой невыдубленной шубы.