Чӑваш чӗлхи корпусӗ

5-мӗш станцине пырса ҫитсен, унӑн кӑкӑрӗ хӗртме тытӑннӑ, питне тусан ларса тулнӑ, пӗчченех тӑрса юлнӑ вӑл, унта вал Севастопольрен таврӑнакан курьера тӗл пулнӑ, лешӗ ӑна вӑрҫӑри хӑрушлӑхсем ҫинчен каласа панӑ, 12 сехет хушши кӗтнӗ вӑл хӑйне лав парасса, — ҫакӑн хыҫҫӑн вара вӑл татӑклӑнах ӳкӗнме тытӑннӑ, хӑйне хӑй ҫӑмӑлттайланнӑшӑн ятланӑ, хӑй мӗншӗн хӑранине уҫҫӑнах чухламасӑр, пуласси ҫинчен шухӑшласа, ним ӑнланмасӑр-тумасӑрах, вилме кайнӑпа пӗрех, малалла ҫул тытнӑ.

Когда же он очутился один с изжогой и запыленным лицом, на 5-й станции, на которой он встретился с курьером из Севастополя, рассказавшим ему про ужасы войны, прождал 12 часов лошадей, — он уже совершенно раскаивался в своем легкомыслии, с смутным ужасом думал о предстоящем и ехал бессознательно вперед, как на жертву.

5 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Пӗр икӗ сехет маларах темӗн те пӗр тӗрлӗ, пысӑк та вак-тӗвек ӗмӗтсемпе, кӑмӑлсемпе пурӑннӑ ҫынсен юнланса пӗтнӗ ӳчӗсем, темиҫе ҫӗршерӗн, бастионпа траншея хушшинчи ем-ешӗл те сывлӑмлӑ лапампа Севастопольри часовньӑн тип-тикӗс урайӗнче пӗр хускалмасӑр выртаҫҫӗ; темиҫе ҫӗршер ҫын ылханни, кӗлтуни илтӗнсе тӑрать, ҫӑварӗсем типсе ларнӑ вӗсен, ҫӗр ҫумӗпе шӑваканнисем те, енчен енне ҫаврӑнса выртса йынӑшса илекеннисем те пур вӗсен хушшинче, — пӗрисем ем-ешӗл лапамри вилесем хушшинче выртаҫҫӗ, теприсем носилкӑсемпе койкӑсем ҫинче, суран ҫыхмалли пунктӑн юнланса пӗтнӗ урайӗнче; анчах та ҫав ҫавах, иртнӗ кунсенчи пекех, Сапун-ту тӗлӗнче шурӑмпуҫ шевли выляма пуҫларӗ, йӑлкӑшса тӑракан ҫӑлтӑрсем шупкалчӗҫ, шавласа выртакан тӗксӗм тинӗсрен шурӑ тӗтре хӑпарма тытӑнчӗ, хӗвелтухӑҫӗнче йӑмӑх хӗрлӗ ҫутӑ йӑлкӑшма пуҫларӗ, янкӑр кӑвак горизонт тӑрӑх шӑвакан шупкарах хӗрлӗ ҫинҫешке пӗлӗтсем тара-тара ҫухалчӗҫ, ҫав-ҫавах, иртнӗ кунсенчи пекех, ыйхӑран вӑраннӑ тӗнчене савӑнӑҫпа юрату, телей сунса, хӑватлӑ та ҫав тери илемле хӗвел ишсе тухрӗ.

Сотни свежих окровавленных тел людей, за 2 часа тому назад полных разнообразных, высоких и мелких надежд и желаний, с окоченелыми членами, лежали на росистой цветущей долине, отделяющей бастион от траншеи, и на ровном полу часовни Мертвых в Севастополе; сотни людей — с проклятиями и молитвами на пересохших устах — ползали, ворочались и стонали, — одни между трупами на цветущей долине, другие на носилках, на койках и на окровавленном полу перевязочного пункта; а все так же, как и в прежние дни, загорелась зарница над Сапун-горою, побледнели мерцающие звезды, потянул белый туман с шумящего темного моря, зажглась алая заря на востоке, разбежались багровые длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и все так же, как и в прежние дни, обещая радость, любовь и счастье всему ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило.

14 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Секунда иртрӗ, пӗр сехет иртнӗнех туйӑнчӗ — бомба ҫурӑлмарӗ.

Прошла секунда, показавшаяся часом, — бомбу не рвало.

12 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Михайлов, ҫак виҫӗ сехет хушшинче темиҫе хутчен те, ҫук, хӑтӑласси пулас ҫук ӗнтӗ манран, тесе шухӑшланӑскер, хӑй ҫумӗнче пур пек пӗчӗкҫӗ иконӑсене темиҫе хутчен те чуптуса илме ӗлкӗрнӗскер, юлашкинчен кӑштах лӑпланчӗ, ку таранччен те бомбӑсемпе етресем пайтах вӗҫсе иртрӗҫ, пӗри те мана килсе лекмерӗ, халь тин ма лектӗр ентӗ? тесе лӑплантарчӗ вӑл хӑйне хӑй.

Михайлов, в эти три часа уже несколько раз считавший свой конец неизбежным и несколько раз успевший перецеловать все образа, которые были на нем, под конец успокоился немного, под влиянием того убеждения, что его непременно убьют и что он уже не принадлежит этому миру.

10 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Ҫакӑн пек хӑрушӑ вырӑнтан, виҫӗ сехет хушши бомба пӑрахса тӑнӑ ҫӗртен, тухса кайнӑ чух ҫын тени мӗн тери хавасланнине ахаль ҫын, кун пек вырӑнта пулса курман ҫын, тавҫӑрса илме те пултарайрас ҫук.

Кто не испытал, тот не может вообразить себе того наслаждения, которое ощущает человек, уходя после трех часов бомбардированья из такого опасного места, как ложементы.

10 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Вӗсем ларакан пӳлӗм пӗчӗкҫеҫ те илемлӗ стенисене кӑвак хут ҫыпӑҫтарса тухнӑ, диван, кровать, сӗтел пур, сӗтелӗ ҫинче хутсем выртаҫҫӗ, стена ҫумӗнче сехет тата икона ҫакӑнса тӑраҫҫӗ, икони умӗнче лампадка ҫунать, мачча вырӑнне пӗрер аршӑнлӑ хулӑн каштасем хурса янӑ.

Сидя в этой уютной комнатке, обитой голубыми обоями, с диваном, кроватью, столом, на котором лежат бумаги, стенными часами и образом, перед которым горит лампадка, глядя на эти признаки жилья и на толстые аршинные балки, составлявшие потолок.

9 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Вӗсем тытӑннӑ та, сехет аванах ӗҫлеме пуҫланӑ.

Они попробовали, — и часы снова стали работать превосходно.

5. Пуҫламӑш велосипед // Ярукка Сантри. Чарнлей, М. Райтсем: (Вильбурпа Орвиль) / А. И. Ярлыкин куҫарнӑ; ред. Н. Васянка. — Шупашкар: Чӑвашсен патшалӑх издательстви, 1936. — 110 с.

Ҫур сехет хушшинче, ку вӑхӑта эсир трактирта ларса ирттернӗ, ҫанталӑк улшӑнма ӗлкӗрнӗ: тинӗс ҫинче тӑракан шурӑ тӗтре пӗр ҫӗрелле пуҫтарӑна-пуҫтарӑна чӑмӑртаннӑ-мӗн те, хӑмӑр та салхуллӑ тачка пӗлӗтсем пулса тӑнӑ.

В полчаса, которые вы провели в трактире, погода успела перемениться: туман, расстилавшийся по морю, собрался в серые, скучные.

Севастополь декабрь уйӑхӗнче // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Кремль башни ҫинчи сехет вуниккӗ ҫапрӗ те, унӑн сасси Мускавра, Ленинградра, Украина салисенче, Белорусси вӑрманӗсенче, Дагестан ту хушшисенче, Туркмени кишлакӗсенче, Хура тинӗсрен пуҫласа Шурӑ тинӗсе ҫити, Карпатран пуҫласа Камчаткӑна ҫити янӑрарӗ.

Часы на Кремлевской башне пробили двенадцать, и звон их раздался в Москве, в Ленинграде, в селах Украины, в лесах Белоруссии, в горах Дагестана, в кишлаках Туркмении, от Черного моря до Белого, от Карпат до Камчатки.

Эпилог // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Ун пирки Чижик вӑрманта аташса ҫӳренӗ вӗт, темиҫе сехет юр ҫинче выртнӑ.

Ведь это из-за нее Чижик заблудилась в лесу и несколько часов лежала на снегу.

Чир // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Ну, тата вунӑ минут, тата ҫур сехет ирттӗр, Холмы патне тухатӑпах.»

Ну, еще десять минут, еще полчаса, и я выйду к Холмам».

Чижик Холмы ялне кайрӗ // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Нюрӑна халех, ҫак самантрах пулӑшма кирлӗ пек туйӑнать ӑна, пӗр сехет хушши кӗтме юрамасть.

Ей кажется, что Нюре надо помочь сейчас же, сию минуту, нельзя ждать целый час.

Чижик Холмы ялне кайрӗ // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

— Пӗр сехет тӑхтӑр та педсовет пӗтет, вара пурне те Марья Дмитриевнӑна каласа парӑпӑр, — шут тытрӗ Миша.

— Подождем часик, педсовет кончится, и мы всё скажем Марье Дмитриевне, — решает Миша.

Чижик Холмы ялне кайрӗ // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Икӗ сехет ӗнтӗ ҫимесӗр лараҫҫӗ!

Уже два часа не евши сидит!

Моряксем // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Стена ҫинчи сехет шаккани ҫеҫ илтӗнет.

Слышно только, как тикают ходики за стеной.

Кухньӑри калаҫу // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Вунпилӗк минут иртрӗ, пӗр сехет те вунпилӗк минут…

Прошло четверть часика и часик с четвертью…

Мӗншӗн Чижик авӑн ҫапнӑ ҫӗре лекмерӗ // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Власьевна пӳлӗмӗнче сехет шаккать, кӑмака айӗнче чӑх ҫывӑрать, кантӑк ҫинче герань чечекӗ ларать.

У Власьевны тикают ходики, курица дремлет под печкой, герани цветут на окне.

Нумайччен кӗтнӗ хыпарсем // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Виҫӗ сехет пӑрлӑ шывра ӗҫленӗ те пирӗн ҫарсем ҫитнӗ ҫӗре пурне те туса пӗтернӗ.

Три часа работали они в ледяной воде и все сделали к приходу наших войск.

Нумайччен кӗтнӗ хыпарсем // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Малтанхи икӗ сехет мирлӗ те шӑп иртрӗ, виҫҫӗмӗшӗнче кровать ҫинче мӗшлетни илтӗнчӗ.

Так мирно и тихо прошли час, другой, а на третий с кровати послышалось пыхтение.

Шавлӑ халӑх // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.

Шӑпланса ларнӑ ачасем сывлӑша тайса, ҫамрӑк разведчик ҫинчен ҫырнӑ калава итлеҫҫӗ, унпа пӗрле мина уйӗсем тӑрӑх шӑваҫҫӗ, йӗплӗ пралука касса татаҫҫӗ, юр ӑшне пытанса, темиҫе сехет выртаҫҫӗ, юлашкинчен штаб вырнаҫнӑ ҫӗр пӳрте аптраса ӳкнӗ «чӗлхене» савӑнӑҫлӑн тӗксе кӗртеҫҫӗ.

И притихшие ребята слушали, затаив дыхание, рассказ о юном разведчике, ползли вместе с ним по минным полям, перерезали колючую проволоку, часами лежали зарывшись в снег и с торжеством вталкивали в штабную землянку растерявшегося «языка».

Сентябрӗн пӗрремӗшӗ // Тани Юн. Карнаухова И. В. Туслӑ ачасем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 256 с.