Шырав

Шырав ĕçĕ:

шӑпах сăмах пирĕн базăра пур.

шӑпах (тĕпĕ: шӑпах) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Хам каллех нимӗнле шухӑшпа та тӗксӗмленми савӑк кӑмӑллӑ пулса тӑтӑм, пилӗк ҫул каялла кукамай балӗнче Сонечкӑпа гросфатер ташланӑ чухне ман кӑмӑл шӑпах ҫакӑн пекчӗ.
Я чувствовал себя снова в том беспечно веселом расположении духа, в котором я пять лет тому назад танцевал с ней гросфатер на бабушкином бале.

XVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Илинька — ырӑ та тӳрӗ кӑмӑллӑ тата ӑслӑ ҫамрӑк, анчах унӑн япӑх енӗ пур; вӑл тӑтӑшах пӗр сӑлтавсӑр хӑйӗн кӑмӑлӗн шайне чикӗ урлӑ каҫарса ярать — е вӗҫӗмсӗр йӗрет, е вӗҫӗмсӗр кулать, е кашни вак-тӗвекшӗн кӳренет; халь унӑн кӑмӑлӗн шайӗ шӑпах юлашки евӗрлӗ пӗк туйӑнать.
Иленька был добрый, очень честный и весьма неглупый молодой человек, но он был то, что называется малый с дурью; на него беспрестанно находило, и, казалось, без всяких причин, какое-нибудь крайнее расположение духа — то плаксивость, то смешливость, то обидчивость за всякую малость; и теперь, как кажется, он находился в этом последнем настроении духа.

XVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Мана ак мӗнле туйӑнса кайрӗ: Дубкова Дмитрий ытла хӗрӳллӗн хӳтӗлени шӑпах ӗнтӗ вӑл ӑна юратманнине, хисеплеменнине кӑтартать, ҫакна кутӑнлӑхне пула тата ҫӑмӑл шухӑшлӑ тесе никама та калаттарасшӑн мар пулнипе кӑна йышӑнмасть.
Мне почему-то показалось, что именно потому, что Дмитрий слишком горячо заступался за Дубкова, он уже не любил и не уважал его, но не признавался в том из упрямства и из-за того, чтоб его никто не мог упрекнуть в непостоянстве.

XIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Дубковӑн пачах урӑхла, ун аллисем пӗчӗкҫӗ, кӳпшек, шалалла хуҫлатӑнса хурӑннӑ, калама ҫук вӑр-варскерсем, пӳрнисем ҫеп-ҫемҫе; шӑпах ҫакнашкал пӳрнесенче ӗнтӗ куҫлӑ ҫӗрӗсем пулаҫҫӗ, ун пек ҫепӗҫ пӳрнеллӗ хӗрсем алӗҫ тума кӑмӑллаҫҫӗ, хитре япаласене юратаҫҫӗ.
У Дубкова, напротив, руки были маленькие, пухлые, загнутые внутрь, чрезвычайно ловкие и с мягкими пальцами; именно тот сорт рук, на которых бывают перстни и которые принадлежат людям, склонным к ручным работам и любящим иметь красивые вещи.

Хальхи минутра вӑл шӑпах ҫак иккӗмӗш этем пек.
В настоящую минуту он был этим вторым человеком.

Вӑхӑт пиллӗк ҫине кайсан, мана илме кӗнӗ Дмитрий шӑпах эпӗ ҫакнашкал выртнине курчӗ.
Дмитрий, заехав за мною в пятом часу, застал меня в этом неприятном положении.

XIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫапах, ман паллӑсем, пӗтӗмӗшпе илсе шутласан, «тӑваттӑран» чылаях иртрӗҫ, анчах ку мана пӗртте интереслентермерӗ ӗнтӗ; мала тухасшӑн тӑрӑшни ытла та айванла хӑтлану тата mauvais genre кӑна пулать тесе шутла пуҫларӑм, ҫакна хама ҫирӗппӗн ӗнентертӗм; ман шутпа шӑпах Володя пек туса пырас пулать: питех начар та ан пултӑр, ытлашши лайӑх та ан пултӑр.
В общем числе у меня было, однако, четыре с лишком, но это уже вовсе не интересовало меня; я сам с собою решил и доказал это себе весьма ясно, что чрезвычайно глупо и даже mauvais genre стараться быть первым, а надо так, чтоб только ни слишком дурно, ни слишком хорошо, как Володя.

XII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ман ҫине пӑхса тутамсем чӗтренине, куҫӑмсем куҫҫульпе тулнине асӑрхасан, вӑл ман пӑлханӑва эпӗ унран балл ӳстерме ыйтни вырӑнне йышӑнчӗ, ахӑр, вара мана хӗрхеннӗ пек пулса, (ҫитменнине шӑпах ҫав вӑхӑтра пырса тӑнӑ тепӗр профессор умӗнче) ҫапла каларӗ:
Взглянув на меня и заметив мои дрожащие губы и налитые слезами глаза, он перевел, должно быть, мое волнение просьбой прибавить мне балл и, как будто сжалившись надо мной, сказал (и еще при другом профессоре, который подошел в это время):

Ку шӑпах ҫыхӑнусен теорийӗ!..
Эта была теория сочетаний!..

XI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Мана ҫаксем пурте хӳхӗм пек туйӑнчӗҫ, ман шутпа чи лайӑх гимназистӑн шӑпах ҫапла пулмалла та.
Все это мне казалось прекрасным и таким, каким должно было быть у первого гимназиста.

«Ну, ӑнсӑртран ку леш пике пулсан? — килсе кӗрет пуҫа, — ну, шӑпах халь пуҫланас-тӑк, эпӗ пӗлмесӗр юлсан!» — вара коридора сиксе тухатӑн та ку чӑнахах Гаша пулнине куратӑн; анчах ҫакӑн хыҫҫӑн пуҫа пайтах вӑхӑт ӗҫлеттерейместӗн.
«Ну, а ежели это вдруг она? — приходит в голову, — ну, а если теперь-то вот и начнется, а я пропущу?» — и выскакиваешь в коридор, видишь, что это точно Гаша; но уж долго потом не совладеешь с головой.

IX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Чӑннипе вӗт чи кирлӗ, чи кӑсӑк шухӑшсем — шӑпах эпир пӗрне-пӗри кирек мӗнле пулсан та калас ҫуккисем.
— А ведь самые важные, интересные мысли именно те, которые мы ни за что не скажем друг другу.

XXVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Тӗрӗс, эпӗ ялан шӑпах пӗлтерме намӑс япаласем ҫинчен калатӑп, — ҫирӗплетрӗм эпӗ, — анчах пурне те мар, хам шаннӑ ҫынсене кӑна.
— Да, я всегда говорю именно те вещи, в которых мне стыдно признаться, — подтвердил я, — но только тем, в ком я уверен.

Анчах унӑн туртӑмӗсем манӑннисемпе нумай енчен пӗр пек пулин те, — е, тен, шӑпах ҫавӑнпа, — эпӗ ӑна пӗрремӗш хут курнӑ чухне манра вӑраннӑ туйӑма кӑмӑллани теме май ҫук.
Но несмотря на то, что в его направлении я находил много общего с своим — или, может быть, именно поэтому, — чувство, которое он внушил мне, когда я в первый раз увидал его, было далеко не приязненное.

XXV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпӗ хамӑн юратӑва Маша телейӗшӗн сӳнтерни ман чӗрере шӑпах ҫавӑн евӗрле тарӑн йӗр хӑварчӗ, Маша хӑйӗн телейне Василие качча тухсан кӑна тупассине эпӗ ӑнлантӑм.
Такого рода глубокий след оставила в моей душе мысль о пожертвовании своего чувства в пользу счастья Маши, которое она могла найти только в супружестве с Васильем.

Халӗ шӑпах ҫак урок пулмалла та, тӳррипе каласан, эпӗ хытӑ шикленетӗп.
Теперь-то предстоял этот следующий урок, и, признаюсь, я сильно трусил.

Пӗр енчен, ӑна ӗненмессе те май ҫук, мӗншӗн тесен вӑл хӑйӗн историне ытла та чӗререн тата ҫирӗп йӗркене пӑхӑнса каласа парать, ҫаксем чӑнлӑхӑн тӗп паллисем пулса тӑраҫҫӗ; тепӗр енчен, унӑн историйӗнче поэзилле илемлетнисем ытла нумай; шӑпах ҫак илемлетӳсем иккӗлентереҫҫӗ те ӗнтӗ.
С одной стороны, он с слишком живым чувством и методическою последовательностью, составляющими главные признаки правдоподобности, рассказывал свою историю, чтобы можно было не верить ей; с другой стороны, слишком много было поэтических красот в его истории; так что именно красоты эти вызывали сомнения.

VIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Анне вилнӗ хыҫҫӑн шӑпах пӗр ҫултан унӑн шыҫӑ чирӗ пуҫланать, вӑл выртмаллах чирлесе ӳкет.
Ровно через год после кончины матушки у нее открылась водяная, и она слегла в постель.

XXVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Унӑн хура фраклӑ ҫӳлӗ кӗлетки, шухӑш-кӑмӑлне уҫӑмлӑн палӑртакан шурса кайнӑ пичӗ ҫав тери кӑмӑллӑ; сӑхсӑхма, аллине ҫӗре перӗнтерсе пуҫ тайма, пупран ҫурта илме е тупӑк патне ҫывхарма яланхи пекех пӗр иккӗленмесӗр тунӑ хусканӑвӗсем те килӗшӳллӗ; анчах, мӗншӗнне пӗлместӗп, шӑпах ҫав самантра вӑл кӑмӑллӑ курӑнма тӑрӑшни килӗшмерӗ мана..
Его высокая фигура в черном фраке, бледное выразительное лицо и, как всегда, грациозные и уверенные движения, когда он крестился, кланялся, доставая рукою землю, брал свечу из рук священника или подходил ко гробу, были чрезвычайно эффектны; но, не знаю почему, мне не нравилось в нем именно то, что он мог казаться таким эффектным в эту минуту.

Ку хӗр шӑпах анне хӑй ҫырӑвӗнче аса илнӗ la belle Flamande пулчӗ, каярахпа вӑл пирӗн пӗтӗм ҫемьен пурнӑҫӗнче пысӑк вырӑн йышӑнчӗ.
Девушка эта была la belle Flamande, про которую писала maman и которая впоследствии играла такую важную роль в жизни всего нашего семейства.

XXVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика