Шырав

Шырав ĕçĕ:

унта сăмах пирĕн базăра пур.

унта (тĕпĕ: унт) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Кам унта ҫав?
Кто это там?

XVIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Вӗсем е йывӑҫсемпе курӑнман ҫуртсем хыҫнелле чӑмаҫҫӗ, е каллех уҫӑ ҫӗре персе тухаҫҫӗ, ҫавна пула унта, айлӑмра, аллисене хунарсем тытнӑ арканчӑк пысӑк ушкӑн, мӗнле-тӗр фантастикӑлла процесси аташса ҫӳренӗнех туйӑнать.
Они то ныряли за деревья и невидимые дома, то опять выскакивали наружу, и казалось, что там, по долине, бродит большая разбившаяся толпа, какая-то фантастическая процессия с фонарями в руках.

Урлӑ-пирлӗ утӑмсемпе вӑл пӑлтӑра, Гайнан пурӑнакан ҫӗре тухрӗ, унта кӑштах кӗптӗртеткелерӗ те тепӗр минутран, сылтӑм чавсипе Пушкин бюстне пуҫран хӗстерсе тытса, каялла таврӑнчӗ.
Колеблющимися шагами он вышел в сени, где обыкновенно помещался Гайнан, повозился там немного и через минуту вернулся, держа под правым локтем за голову бюст Пушкина.

Унта хаваслӑ: выляҫҫӗ, юрлаҫҫӗ.
Там весело: играют, поют.

Ромашов полк дежурӗн пулӑшаканӗччӗ, ҫавӑнпа унӑн, вилене кайса пӑхнӑ чух, ирӗксӗрех унта пулма тиврӗ.
Когда его вскрывали, Ромашов был помощником дежурного по полку и поневоле вынужден был присутствовать при вскрытии.

Унта ҫав-ҫавах сивӗ анлӑлӑхпа вӗҫсӗр-хӗрсӗр хӑрушлӑхчӗ.
Там по-прежнему был холодный простор и бесконечный ужас.

XVI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

«Унта — турӑ!» — шухӑшларӗ Ромашов, вара сасартӑк, хурлӑх, кӳренӳ тата хӑйне хӑй шеллеслӗх айван хумпа килсе ҫапнӑран, вӑл хӗрӳллӗн те йӳҫҫӗн пӑшӑлтатса калаҫма пуҫларӗ:
«Там — бог!» — подумал Ромашов, и вдруг, с наивным порывом скорби, обиды и жалости к самому себе, он заговорил страстным и горьким шепотом:

Ку айкки пӗтӗмпех хуп-хура мӗлкепе хупланнӑччӗ, тепӗр енне ялтӑр-шупка ҫутӑ ӳкнӗччӗ, ҫавӑнпа унта кашни курӑк пӗрчинех уйӑрса илме пулассӑн туйӑнать.
Эта сторона была вся в черной тени, а на другую падал ярко-бледный свет, и казалось, на ней можно было рассмотреть каждую травку.

Урайӗнче юн кӳлленчӗкӗ, унта Смитпа Вессон револьверӗ йӑваланса выртать, хысна ӗлкиллӗскер…
Лужа крови на полу, и в ней валяется револьвер Смита и Вессона, казенного образца…

Вӑл Назанский хваттерӗ умӗпе те иртрӗ, анчах унта тӗттӗмччӗ.
Он проходил и мимо квартиры Назанского, но там было темно.

Каясси кунта инҫех марччӗ, пурӗ те икҫӗр утӑмсем кӑначчӗ, ҫавӑнпа Ромашов унта урампа мар, яланах вӑрттӑн ҫулпа, темле пуш вырӑнсемпе, пахчасемпе те каҫӑсем урлӑ ҫӳретчӗ.
Это было недалеко, всего шагов двести, и туда Ромашов всегда ходил не с улицы, а через черный ход, какими-то пустырями, огородами и перелазами.

Унтан мӗскер-тӗр шалт тӗлӗнтерсе пӑрахаканни пулса иртрӗ, Ромашова пач та ҫывӑрман, мӗн унта, ҫеккунтлӑха та пулин тӗлӗрмен, пурӗ хе пӗр самант хушши кӑна куҫне хупса ахаллӗн, ним шухӑшсӑррӑн выртнӑ пеклӗн туйӑнчӗ.
Потом случилось что-то странное, Ромашову показалось, что он вовсе не спал, даже не задремал ни на секунду, а просто в течение одного только момента лежал без мыслей, закрыв глаза.

Урисемпе аллисем унӑн хӑрушла йывӑрланса ларчӗҫ, пуҫӗ, пушанса юлнӑ тейӗн, ҫӑмӑлланса кайрӗ, чӗри вара таҫта питӗ тарӑна ӳкрӗ те унта, пӗтӗм ӳт-пӗве лӑскантарса, пысӑк, чирлӗ тӑлтлатупа тапма пуҫларӗ.
Ноги и руки у него вдруг страшно отяжелели, голова сделалась легкой и точно пустой, а сердце упало куда-то глубоко вниз и билось там огромными, болезненными толчками, сотрясая все тело.

— Пӗрне ҫех каласшӑн эпӗ пурӗ те: ман арӑма вараланчӑк, суя элек ҫыпӑҫрӗ, ӑна… ну, урӑхла эппин, унта… — Николаев хӑвӑрттӑн-хӑвӑрттӑн сывларӗ, питне тутӑрпа шӑлса илчӗ.
— Я хочу сказать только то, что моей жены коснулась грязная, лживая сплетня, которая… ну, то есть в которую… — Николаев часто задышал и вытер лицо платком.

— Ҫук ӗнтӗ… мӗн ӗнтӗ унта… ман туртас килмест… — ӗсӗклесе ярасран аран-аран чарӑнкаласа, тавӑрчӗ вӑл кӳреннӗ ачан таткаланакан, пусӑрӑнчӑк сассипе.
Едва удерживаясь от рыданий, он ответил обрывающимся, задушенным голосом обиженного ребенка: — Нет уж… что уж тут… я не хочу…

XV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Малта, стройран пӗр виҫҫӗр утӑмсенче, яр-уҫӑ, яри-ҫутӑ пӑнчӑсем пула-пула, хӗрарӑм платйисем, сунчӑксемпе шӗлепкесем тӗрлӗ тӗслӗлӗн ула-чӑлаланса ялтӑраҫҫӗ: унта парад курма пухӑннӑ полк дамисем тӑраҫҫӗ, Ромашов уяври пек тумланнӑ ҫак ҫутӑ ушкӑнра Шурочка ҫуккине пит лайӑх пӗлет, анчах вӑл унталла пӑхса илет те — кашни хутӗнчех унӑн чӗри таврашӗнче темӗскер пылаккӑн нӑйкӑша-нӑйкӑша каять, тӗлӗнтермӗшле, сӑлтавсӑр пӑлханӑва пула вара хӑйӗн хӑвӑрттӑн-хӑвӑрттӑн сывлас килсе тӑрать.
Впереди, шагах в трехстах от строя, яркими разноцветными пятнами пестрели дамские платья, зонтики и шляпки: там стояли полковые дамы, собравшиеся поглядеть на парад, Ромашов знал отлично, что Шурочки нет в этой светлой, точно праздничной группе, но когда он глядел туда, — всякий раз что-то сладко ныло у него около сердца, и хотелось часто дышать от странного, беспричинного волнения.

Анчах вӑл хӑй ҫапах та тӗрӗс мар хӑтланинне ӑнланса илчӗ, ҫавӑнпа ҫийӗнчех пӑрӑнса кайрӗ те пӗтӗм хаярлӑхпа саккӑрмӗш рота ҫине сиксе ӳкрӗ, унта ҫав вӑхӑтра шӑпах ранцӑсене тӗрӗслеме пикеннӗччӗ:
Но он все-таки понял, что был неправ, и потому сейчас же отъехал и с ожесточением набросился на восьмую роту, в которой офицеры проверяли выкладку ранцев:

Унта ӗнтӗ пӑшалӗсем ҫине тӗрлӗ тӗслӗ ялавсем ҫакнӑ, ҫур ҫухрӑма ҫити тӳп-тӳрӗ йӗрпе тӑсӑлнӑ ротӑсен вунулт желонерӗ тӑратчӗ.
Там уже стояли длинной прямой линией, растянувшись на полверсты, шестнадцать ротных желонеров с разноцветными флажками на ружьях.

Ачашласса ытла ачашласах тӑмастчӗҫ пулин те, ун ротинче ҫапӑҫмастчӗҫ, мӗн унта, вӑрҫӑшмастчӗҫ те-ха, ҫапах та тум-юм капӑрлӑхӗпе тата пӗлӳ-вӗренӳ тӗлӗшӗнчен ҫак рота нимӗнле гварди чаҫӑнчен те кая юлас ҫукчӗ.
В роте у него не дрались и даже не ругались, хотя и не особенно нежничали, и все же его рота по великолепному внешнему виду и по выучке не уступила бы любой гвардейской части.

Ҫыннисем унта, суйласа илнӗ тейӗн, пурте чӑп-чӑмӑрччӗ, чӗп-чӗрӗ, кирек мӗнле начальствӑна та куҫран ӑстӑнпалан та хӑюллӑн пӑхӑҫҫӗ; мундирсемпе кӗпесем те пулин вӗсем ҫинче, ытти ротӑрисемпе танлаштарсан, темле чипертерех, илемлӗрех ларнӑн курӑнаҫҫӗ.
Люди в ней были все, как на подбор, сытые, бойкие, глядевшие осмысленно и смело в глаза всякому начальству; даже мундиры и рубахи сидели на них как-то щеголеватее, чем в других ротах.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика