Шырав

Шырав ĕçĕ:

Урасем (тĕпĕ: ура) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Мускавра та урӑхла пулатчӗ: пурте, шӑппӑн калаҫкаласа, залра, ӗҫме-ҫиме лартнӑ сӗтел умӗнче, кукамая кӗтсе тӑратпӑр, Гаврило апат хатӗрри ҫинчен пӗлтерме ун патне кайнӑ ӗнтӗ, — сасартӑк алӑк уҫӑлса каять, кӗпе чӑштӑртатни, урасем кӑштӑртатни илтӗнет, вара йӑлмакланӑ курман-илтмен хӑмӑр кӑвак хӑюллӑ калпакпа, (сывлӑхӗ еплине кура) ӑшшӑн кулса е чалӑшшӑн салхуллӑ пӑхса, хӑяккӑн утакан кукамай ярӑнса тухать.
Или то ли дело, бывало, в Москве, когда все, тихо переговариваясь, стоят перед накрытым столом в зале, дожидаясь бабушки, которой Гаврило уже прошел доложить, что кушанье поставлено, — вдруг отворяется дверь, слышен шорох платья, шарканье ног, и бабушка, в чепце с каким-нибудь необыкновенным лиловым бантом, бочком, улыбаясь или мрачно косясь (смотря по состоянию здоровья), выплывает из своей комнаты.

IV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Чассовни патне ҫитнӗ ҫӗре эпӗ питӗ ывӑнтӑм та канма лартӑм, экипажа туртса кӑларма ҫынсем пухӑниччен ҫур сехете яхӑн иртнине пула, эпӗ шӑна пуҫларӑм, урасем шӑнчӗҫ, мӗншӗн тесен эпӗ ҫӳхе тӗплӗ ботинка кӑна тӑхӑннӑччӗ, ҫитменнине урана шыв витертӗм.
Дойдя до часовни, я очень устала и села отдохнуть, а так как, покуда собирались люди, чтоб вытащить экипаж, прошло около получаса, мне стало холодно, особенно ногам, потому что на мне были ботинки на тонких подошвах и я их промочила.

XXV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Мӗншӗн княҫӑн ҫав йӗрӗнчӗк хӗре ман урасем ҫине унашкал пӑхса илчӗ-ши?
Зачем эта противная княжна так посмотрела на мои ноги?

XXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Анчах шӑпах эпӗ урасене сарса сиксе илме хатӗрленнӗ вӑхӑтра князь хӗре тӑмпайла тӗлӗнсе ман урасем ҫине пӑхрӗ.
Но в ту самую минуту, как я раздвинул ноги и хотел уже припрыгнуть, княжна, торопливо обегая вокруг меня, с выражением тупого любопытства и удивления посмотрела на мои ноги.

Ивинсем вырӑнне алӑка уҫнӑ ливрейӑллӑ алӑк хыҫӗнче икӗ хӗрарӑм курӑнчӗҫ: пӗри пысӑк, хӑнтӑр ҫухаллӑ кӑвак салоп тӑхӑннӑ, тепри пӗчӗккӗ, пуҫ тӳпинчен ури тупанне ҫити симӗс мӑн тутӑрпа пӗркеннӗ, ун айӗнчен ӑшӑ пушмаклӑ пӗчӗкҫӗ урасем кӑна курӑнаҫҫӗ.
Вместо Ивиных за ливрейной рукой, отворившей дверь, показались две особы женского пола: одна — большая, в синем салопе с собольим воротником, другая — маленькая, вся закутанная в зеленую шаль, из-под которой виднелись только маленькие ножки в меховых ботинках.

XX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

«Акӑ ӗнтӗ манӑн та штрипкӑллӑ, чӑн-чӑн шӑлаварӑм пулчӗ!» — шухӑшларӑм эпӗ савӑннипе ҫав тери хумханса, хамӑн урасем ҫине пур енчен те пӑха-пӑха.
«Наконец-то и у меня панталоны со штрипками, настоящие!» — мечтал я, вне себя от радости, осматривая со всех сторон свои ноги.

XVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпӗ ҫак ула лаша хӳрине епле пӑлтӑртаттарнине, пӗр урине тепӗр урипе перӗнтерсе пынине, ямшӑкӑн лаптаклатса явнӑ чӑпӑркки ун патне епле ҫитнине тата урасем харӑссӑн сикме пуҫланине пӑхрӑм, ҫурӑм ҫинчи кутлӑхпа ун ункисем епле сиккелесе пыни ҫине пӑхма тытӑнтӑм та ҫак кутлӑх хӳре ҫывӑхӗнче кӑпӑкпа витӗничченех ун ҫинчен куҫа илмерӗм.
Смотрел я, как махала хвостом эта пегая пристяжная, как забивала она одну ногу о другую, как доставал по ней плетеный кнут ямщика и ноги начинали прыгать вместе; смотрел, как прыгала на ней шлея и на шлее кольца, и смотрел до тех пор, покуда эта шлея покрылась около хвоста мылом.

XIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Гриша сӑмахӗсене кӑмӑлӑма ҫемҫетсе итлесси вӑраха тӑсӑлаймарӗ, мӗншӗн тесен, пӗрремӗшӗнчен, ун ҫинчен мӗн те пулин пӗлес тенӗ кӑмӑл тулчӗ, иккӗмӗшӗнчен, пӗр вырӑнта ларнипе манӑн урасем ҫывӑрса кайрӗҫ, кунсӑр пуҫне, хыҫра пӑшӑлтатни, йӑшӑлтатни илтӗнчӗ, манӑн та вара ыттисем патне хутшӑнас килчӗ.
Чувство умиления, с которым я слушал Гришу, не могло долго продолжаться, во-первых, потому, что любопытство мое было насыщено, а во-вторых, потому, что я отсидел себе ноги, сидя на одном месте, и мне хотелось присоединиться к общему шептанью и возне, которые слышались сзади меня в темном чулане.

XII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫамрӑк хурӑнсен ешӗл турачӗсем хушшипе хӗвел ҫути ӳкет те кавирӗн тӗррисем ҫинче, ман урасем тата Гаврилон тарласа кайнӑ кукша пуҫӗ ҫинче сиккелесе тӑракан ҫаврака эрешсем тӑвать.
Сквозь зеленые ветви молодых берез просвечивало солнце и бросало на узоры ковра, на мои ноги и даже на плешивую вспотевшую голову Гаврилы круглые колеблющиеся просветы.

VIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вара пире валли ирӗк ҫитет, ӑҫта каяс тетӗн ҫавӑнта кай, урасем кӑна ан ӳркенччӗр, — тет.
Тут уж нам раздолье — беги, куда хочешь, только бы ноги не подвели.

Паттӑр ашак // Михаил Андреев. Казах юмахӗсем: юмахсем. — Шупашкар: Чӑвашсен государство издательстви, 1938. — 60 с. — 51–55 с.

Куҫсем хупӑнаҫҫӗ, урасем чӗтренеҫҫӗ — ну, мӗнле каламалла-ха, хупахран таврӑннӑ чухнехи пек утса пыратӑп.
Глаза закрываются, ноги шатаются — ну, как сказать, иду, будто из кабака возвращаюсь.

Пакет // Николай Степанов. Пантелеев А.И. Пакет: калав. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 67 с.

Паллӑ ӗнтӗ, ман урасем таканлӑ мар, хытӑ чупма вӑйӑм та ҫук.
Конечно, ноги у меня неподкованные, и шибко бежать я не в силах.

Ну, паллӑ ӗнтӗ, йывӑр, анчах ҫапах та ӳкмерӗм, Зыкова та ӳкермерӗм, хамӑн урасем ҫинчех тӑратӑп.
Ну, тяжело, конечно, а все-таки я не упал и Зыкова не уронил и стою на своих ногах.

Урасем те утасшӑн марччӗ.
Ну, ноги не хотели идти.

Фу, мӗн тери начарланса кайнӑ-ха ман урасем!
Фу, до чего плохие стали ноги!

Урасем кӗлеткене аран-аран тыткаласа тӑраҫҫӗ.
Ноги еле стоят.

Урасем те ҫавах.
И ноги тоже.

Хам урасем ҫинех тӑтӑм.
Встал на свои ноги.

Российӑна татӑкӑн-татӑкӑн сутатӑн, халь тата урасем сураҫҫӗ, тетӗн.
Россию вразнос продаешь, а после — мозоли жмут.

Вара тепӗр кана Мелике вырнаҫтарчӗ — ытлашши ан силлентертӗр тата урасем кустӑрма шӑлӗсем хушшине ан лекчӗр.
Потом долго усаживала Веника — так, чтобы его не очень растрясло и чтобы ноги в колесо не попали.

Ҫулла эпӗ «иккӗ» паллӑ мӗнле илтӗм // Аркадий Петров. Алексин А.Г. Сашӑпа Шура: повесть; А.Петров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 92 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика