Шырав

Шырав ĕçĕ:

кӑмӑллӑ сăмах пирĕн базăра пур.

кӑмӑллӑ (тĕпĕ: кӑмӑллӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ытти пур французсем пекех, гувернер ухмах ҫын пулман, ытти пур французсем пекех — ӑслӑ ҫынах та пулман; унӑн хӑйӗн ҫӗршывӗнчи пур кулӑшла ҫитменлӗхӗсем те пулнӑ, вӑл суйнӑ, шӳт тунӑ, хӑр-хар калаҫнӑ та хаяр пулман, хӑйне мӑнна хунӑ, анчах ырӑ кӑмӑллӑ пулнӑ.
Гувернер был не глупый человек, как все французы, и не умный человек — как все французы; он имел все забавные недостатки своей страны, лгал, острил, был дерзок и не зол, высокомерен и добрый малый.

IV // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Ырӑ кӑмӑллӑ помещик хӑнасене Царь-град пӑрҫипе, премӗкпе, пракапа тата питӗ йӳне йышши хӑлха алкисемпе хӑналанӑ, хӑш чух хӑй те вӑййа хутшӑннӑ, анчах час-часах вӑл вӑйӑ пӗтичченех ҫывӑрса кайнӑ; чей хӑватне чакарас тесе ӑна французсен эрехӗпе хутӑштарнӑ пулин те, чей ӑна питӗ вӑйлӑ пуснӑ.
Благодетельный помещик угощал гостей цареградскими стручками, пряниками, брагой и грошовыми серьгами, иногда сам участвовал в хороводах, но чаще засыпал под конец; чай имел на него очень сильное влияние, хотя он и подливал французской водки, чтобы ослабить его действие.

III // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Чунне арбузпа уҫӑлтарсан тата наливкӑпа хӗрӳлентерсен, вӑл, ҫав тери ырӑ кӑмӑллӑ пулса, кабинета ҫывӑрма кайнӑ.
Освежившись арбузом и разгорячившись наливкой, он в самом лучшем расположении духа пошел в кабинет уснуть.

II // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Князь, ман хута илчӗ те мана ҫав тери янӑравлӑ та кӑмӑллӑ сасӑпа каласа хучӗ:
Князь, взявши бумагу, таким громким ласковым голосом мне и молвили:

Унӑн помощникӗ пулнӑ тата вӑл вырӑна лартнӑ ҫын Лев Степанович, ӑслӑ пулса, хӑй шӑпине хӑйӗн патронӗн шӑпинчен вӑхӑтра уйӑрма пӗлнӗ, ҫавӑн пекех ӑслӑ пулса тепӗр временщикӑн хурӑнташ хӗрне качча илнӗ (ӑна лешӗ ниҫта хума аптранӑ пулнӑ), юлашкинчен вара — ку ӗнтӗ пуринчен те ӑслӑрах пулнӑ — Лев Степанович Анна кавалерине илнӗ те, отставкӑна тухса, пурин умӗнче те тӳрӗ, ырӑ кӑмӑллӑ, йӗркеллӗ те ӗҫе пӗлекен ҫын шутланса, Мускава, хӑйӗн именине йӗркене кӗртме кайнӑ.
Помощник и ставленник его Лев Степанович премудро и вовремя умел отделить свою судьбу от судьбы патрона, премудро успел жениться на племяннице другого временщика, которую тот не знал куда девать, и, наконец, что премудрее всего вместе, Лев Степанович, получив аннинскую кавалерию, вышел в отставку и отправился в Москву для устройства имения, уважаемый всеми как честный, добрый, солидный и деловой человек.

In Titum калакан сӑмах вӗҫленеймерӗ, илемлӗ кӗлеткеллӗ, кӑмӑллӑ, пӑлханнипе шурса кайнӑ пӗр вун-виҫӗ ҫулхи ҫамрӑк ҫын ним каламасӑрах Марья Валериановна мӑйӗ ҫине ыткӑнчӗ те пуҫне унӑн кӑкри ҫинче пытарчӗ; Марья Валериановна унӑн ҫӳҫӗсене ачашларӗ, кулчӗ, макӑрчӗ, ӑна чуптурӗ.
Длинная речь in Titum осталась неоконченною, молодой человек лет тринадцати, стройный, милый и бледный от внутреннего движения, бросился, не говоря ни слова, на шею Марьи Валериановны и спрятал голову на ее груди; она гладила его волосы, смеялась, плакала, целовала его.

I // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Ҫавӑн пек аристократла асаилӳсемшӗн Ефимка кӑмӑллӑ пулнӑ, вара яланах, праҫникӗн пӗрремӗш кунӗнче, каҫхине, ытла урах та марскер, кучерсем пурӑнакан таса мар, пӑчӑ пӳлӗмре, ӗлӗк ӗҫсем мӗнле пулни ҫинчен кама та пулин каласа парса хӑйӗнчен хушса хунӑ:
Ефимка бывал очень доволен аристократическими воспоминаниями и обыкновенно вечером в первый праздник, не совсем трезвый, рассказывал кому- нибудь в грязной и душной кучерской, как было дело, прибавляя:

Хӑйне ҫавӑн пек арҫын ача питех те кирлӗ пулнӑ пирки мар, Ефимкӑн кӑмӑллӑ сӑн-сӑпачӗ килӗшнӗ пирки унӑн шӑпине яланлӑхах йӗркелеме шут тытнӑ вӑл.
Не потому что ему особенно нужен был мальчик, а так, ему понравился добрый вид Ефимки, он и решился устроить его судьбу.

Вӑл пьесӑри пур ҫынсем те — гофмаршал та, леди те, ачисем хӑйсен ирӗкӗпех Америкӑна кайнӑ старик-камердинер та… кӑмӑллӑ ачасем Фердинандпа Луиза та йывӑр шухӑша яраҫҫӗ.
Все лица этой пьесы оставляют какое-то тяжелое впечатление — гофмаршал, и леди, и старик камердинер, у которого дети пошли добровольно в Америку… и милые дети, Фердинанд и Луиза.

Вӑрӑ чакак // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 3–29 с.

Эпӗ князь манпа уйрӑмах кӑмӑллӑ пулнине асӑрхама пуҫларӑм; ку мӗншӗн ун пек пулнине ӑнлантӑм та — хирӗҫ тӑма хатӗрлентӗм.
Я стала замечать, что князь особенно внимателен ко мне; я поняла эту внимательность и — вооружилась.

Анчах та ку малтанхи ырӑ кӑмӑллӑ та ҫынсене хӗрхенекен директор марччӗ ӗнтӗ; вӑл хӑйӗнпе тата хӑйне килентерме хушнӑ гаерсем хушшинче мӗн тери пысӑк уйрӑмлӑх пулнине малтанхи хутах систерчӗ.
Но это был уже не прежний директор, добродушный и снисходительный; он с первого разу дал почувствовать всю необъятную разницу между им и его гаерами, назначенными для удовольствия.

Эпӗ хамӑн искусствӑна пӗр вӗҫӗм вӗренсе пытӑм, хамӑн ӑшӑмра тупнӑ вӑйлах мар пултарулӑха ӳстерме тӑрӑшрӑм та пӗр йывӑрлӑх хыҫҫӑн тепӗр йывӑрлӑх пӗтсе пынине курса савӑнтӑм, Помещикӗ пирӗн ырӑ кӑмӑллӑ, сӑпайлӑ, тӳрӗ ҫынччӗ; вӑл мана хисеплетчӗ, манӑн талантсене тивӗҫлипе хаклатчӗ, мана французла вӗренме укҫа пачӗ, хӑйӗнпе пӗрле Италие, Парижа илсе кайрӗ, эпӗ Тальмапа Марса куртӑм, эпӗ ҫур ҫул Парижра пурӑнтӑм, унтан вара — мӗн тӑвас тетӗн! — эпӗ ун чух питӗ ҫамрӑк пулнӑ-ха, ҫул енчен мар пулсан та, опыт енчен ҫамрӑк пулнӑ, ҫавӑнпа та провинцири пӗчӗк театра таврӑнтӑм; мана хама вӗрентсе ӳстернӗ ҫынпа уйрӑм тивӗҫсем ҫыхӑнтарса тӑнӑ пек туйӑннӑ.
Я беспрерывно изучала мое искусство, воспитывала те слабые способности, которые нашла в себе, и радостно видела, как трудность за трудностью исчезает, Помещик наш был добрый, простой и честный человек; он уважал меня, ценил мои таланты, дал мне средства выучиться по-французски, возил с собою в Италию, в Париж, я видела Тальму и Марс, я пробыла полгода в Париже, и — что делать! — я еще была очень молода, если не летами, то опытом, и воротилась на провинциальный театрик; мне казалось, что какие-то особенные узы долга связуют меня с воспитателем.

Апла тумашкӑн эсир ытла та тӳрӗ кӑмӑллӑ ҫын, куличчен эсир мана ӑсран тухса кайнӑ ҫын тесе шутлама пултаратӑр.
Вы слишком человек для этого, скорее вы сочтете меня за безумную.

Князь тӳрех ман патӑма пычӗ те, мана билет тӑсса парса, унӑн труппинчи актрисӑна эпӗ ырланишӗн хӑй кӑмӑллӑ пулни ҫинчен каларӗ, хӑй те ӑна пит те ырларӗ, унӑн сывлӑхӗ начартарах пулнӑшӑн ҫав тери шеллерӗ, мана ун патне билетсӑр кӗртменшӗн каҫару ыйтрӗ…
Князь прямо подошел ко мне и, подавая билет, заметил, как ему приятно, что артистка его труппы заслужила такое одобрение от меня, весьма лестно отзывался о ней, страх как жалел, что она слаба здоровьем, извинялся, что меня не пустили без билета…

Ҫакӑн пек кулӑшла халапа астӑватӑр-и: пӗр ырӑ кӑмӑллӑ нимӗҫ, театрта ларнӑ чух, вӗлернӗ командорӑн Дон-Жуана шыракан ҫыннисене: «Вӑл сылтӑмалла, тӑкӑрлӑкалла чупса кӗрсе кайрӗ!» тесе кӑшкӑрнӑ, тет.
Помните старый анекдот, как добрый немец закричал из райка людям убитого командора, искавшим Дон-Жуана: «Он побежал направо в переулок!»

«Пит хавас, пит хавас эсир пирӗн театра килсе курма кӑмӑл тунӑшӑн, эсир пирӗн хаклӑ хӑна пулатӑр», терӗ вӑл, унтан татах тем чухлӗ кӑмӑллӑ сӑмахсем каласа тултарчӗ; манӑн тав тӑвасси тата пуҫ таясси ҫеҫ юлчӗ.
«Очень рад, очень рад, что вы вздумали наконец посетить наш театр, вы будете нашим дорогим гостем», — и бездну любезностей; мне оставалось благодарить и кланяться.

— Ах, эсир килни питӗ вырӑнлӑ пулчӗ-ха; пире интереслентерекен ыйтӑва татса парӑрсамӑрччӗ; эпир сире пурте пӗр кӑмӑллӑ пулса, пӗртте йӑнӑшман судья пулма суйлатпӑр.
— Вот кстати-то, как нельзя больше; решайте нам вопрос, занимающий нас; мы единогласно выбираем вас непогрешающим судией.

Эсир, ырӑ кӑмӑллӑ славянин, эп ӑнланнӑ тӑрӑх, ҫапла каласшӑн пулас пирӗн актрисӑсем ҫукки хӗрарӑм уйрӑм ҫын пек пулса мар, кил-йыш членӗ пулса пурӑннинчен, вӑл йӑлтах ҫав кил-йыш пурнӑҫне путнинчен килет, тесшӗн.
Вы, любезный славянин, сколько я понимаю, хотите сказать, что у нас оттого нет актрис, что женщина существует не как лицо, а как член семейства, которым она поглощается.

Халӗ вӑл Галлям хаджи лавккаҫӑран пачки-пачкипе укҫа тата эрех илнӗ чухнехи пек хаваслӑ та уҫӑ кӑмӑллӑ мар.
Он уже не был оживлен, как в тот момент, когда получал от лавочника Галляма-хаджи свертки с деньгами и водку.

XV // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Партизансенчен пӗри — кӑшт кукӑртарах ураллӑ, каҫӑртарах сӑмсаллӑ, яланах уҫӑ кӑмӑллӑ ҫӳрекен кавалерист — офицерсем патне пырса тӑчӗ.
Один из партизан — кавалерист с выгнутыми слегка ногами, с веселым, вздернутым носом — подошел и вытянулся перед офицерами:

XIV // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика