Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Пӗри: Севастопольре часах осадӑллӑ йӗрке пулас ҫукки ҫинчен, Кистентин — патша тӑванӗ — Америка флочӗпе пӗрле пире хӑтарма килни ҫинчен, салтаксене икӗ эрне хушши кантармалли ҫинчен, ҫав вӑхӑтра туп-пӑшалтан пеме юрамасть тесе килӗшӳ тӑвасси ҫинчен, кам та кам килӗшӳ вӑхӑтӗнче туп-пӑшалтан перет иккен, кашни перӳшӗн 75 пуслӑх штраф тӳлесси ҫинчен каласа пачӗ.

Один рассказывал, как скоро должно кончиться осадное положение (в)    Севастополе, что ему верный флотский человек рассказывал, как Кистентин, царев брат, с мериканским флотом идет нам на выручку, еще — как скоро уговор будет, чтобы не палить две недели и отдых дать, а коли кто выпалит, то за каждый выстрел 75 копеек штрафу платить будут.

22 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

— А пуринчен ытла, — терӗ ҫав хушӑрах халиччен чӗнмесӗр ларнӑ капитан, — акӑ мӗн, Владимир Семеныч: — ман пек ҫыннах илсе пӑхӑр акӑ, эпӗ ӗнтӗ 200 тенкӗ шалу ҫинче 20 ҫул хушши служить тӑватӑп, ман пур, ялан ҫитмест: ҫавӑн пек ҫынна вара, ватӑлмалӑх кунсенче, служить тунӑшӑн та пулин тупӑш курса пӑхма памалла мар-и ӗнтӗ, комисьонерсем кашни эрнере вуншар пин тупӑш кураҫҫӗ пулать те!

— А главное, — подхватил капитан, молчавший все время, — вот что, Владимир Семеныч: вы представьте себе, что человек, как я, например, служит 20-ть лет на 200 рублях жалованья в нужде постоянной; так не дать ему хоть за его службу кусок хлеба под старость нажить, когда комисьонеры в неделю десятки тысяч наживают?

19 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Виҫӗ уйӑх маларах вӑл шӑпах ҫак бастионра пурӑннӑ, икӗ эрне хушши ниҫта тухмасӑр пурӑннӑ вӑл кунта, ҫав хушӑра кусем ун асне лайӑх кӗрсе юлнӑ.

Все это живо врезалось у него в памяти 3 месяца тому назад, в продолжение двух недель, которые он безвыходно провел на этом самом бастионе.

16 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Тӗлӗнмелле, — шухӑшласа илчӗ Козельцов, хӑйӗн командирӗ ҫине пӑхса, полка хӑй аллине илнӗрен вара мӗн пурри те 7 эрне кӑна ҫитрӗ, анчах та ун таврашӗнче, тумтирне пӑхсан та, хӑйне хӑй тыткаланинче те, ҫын ҫине пӑхнинче те, пур ҫӗрте те полк командирӗн влаҫӗ курӑнса тӑрать, нумай ҫул хушши службӑра тӑнипе е вӑрҫӑра ҫапӑҫса чапа тухнипе илнӗ власть темеллех мар ӗнтӗ ӑна, пуринчен ытла полк командирӗн пуянлӑхӗ ҫинче никӗсленсе тӑракан власть вӑл.

«Странно, — думал Козельцов, глядя на своего командира, — только семь недель, как он принял полк, а как уж во всем его окружающем — в его одежде, осанке, взгляде — видна власть полкового командира, эта власть, основанная не столько на летах, на старшинстве службы, на военном достоинстве, сколько на богатстве полкового командира.

15 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

— Эсӗ ман ҫине ҫилленместӗн пулӗ те, Миша? — терӗ вӑл, пӗр минут хушши чӗнмесӗр пынӑ хыҫҫӑн.

— Ты на меня не сердишься, Миша? — сказал он после минутного молчания.

8 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Тепӗр тесен, ӗҫсем йӗркеллӗ пырсан, телей пулсан, кунта гвардиринчен те ирттерме пулать: унта 10 ҫул хушши служит туса полковнике тухатӑн, а кунта Тотлевен авӑ, 2 ҫул хушшинчех подполковникрен генерал пулса тӑчӗ.

Да, впрочем, ведь ежели здесь счастливо пойдет, так можно еще скорее выиграть, чем в гвардии: там в 10 лет в полковники, а здесь Тотлебен так в 2 года из подполковников в генералы.

6 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Виҫӗ уйӑх хушши ҫӳренӗ вӑл станцисем тӑрӑх, пӗр станцирен теприне ҫитнӗ, кашни станцире пекех ун Севастопольрен таврӑнакан офицерсене кӗтсе илме тӳр килнӗ, офицерӗсем ӑна хӑрушла ӗҫсем ҫинчен кала-кала панӑ, ҫакна пула ӗнтӗ унӑн халь кӑна асӑннӑ сисӗм-туйӑмӗ вӑй илсех пынӑ, юлашкинчен вара ку сисӗм-туйӑм ӑна, мӗскӗн офицере, П-ра пурӑннӑ чух хӑйне хӑй темӗн те пӗр тума пултаракан герой вырӑнне хураканскере, пӗтерсех хунӑ, Дуванкоя ҫитнӗ тӗле вӑл мӗскӗн хӑравҫӑ пулса тӑнӑ, пӗр уйӑх маларах корпусран действующи ҫара каякан ҫамрӑксемпе пӗрлешсе кайнӑскер, вӑл, халь ӗнтӗ эпӗ юлашки кунсене пурӑнса ирттеретӗп тесе шухӑшлаканскер, мӗн май килнӗ таран хулленрех кайма тӑрӑшнӑ, кашни станцирех кроватьне сӳте-сӳте пуҫтарнӑ, ҫула каймалли пӗчӗкҫеҫ чемоданне уҫа-уҫа чӑрманнӑ, преферансла вылянӑ, жалоба кӗнеки ҫине вӑхӑта ирттермелли япала ҫине пӑхнӑ пек ҫеҫ пӑхнӑ, хӑйне лашасем паман чух савӑннӑ.

Чувство это в продолжение 3-месячного странствования по станциям, на которых почти везде надо было ждать и встречать едущих из Севастополя офицеров с ужасными рассказами, постоянно увеличивалось и наконец довело до того бедного офицера, что из героя, готового на самые отчаянные предприятия, каким он воображал себя в П., в Дуванкуй он был жалким трусом; и, съехавшись месяц тому назад с молодежью, едущей из корпуса, он старался ехать как можно тише, считая эти дни последними в своей жизни, на каждой станции разбирал кровать, погребец, составлял партию в преферанс, на жалобную книгу смотрел, как на препровождение времени, и радовался, когда лошадей ему не давали.

5 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

5-мӗш станцине пырса ҫитсен, унӑн кӑкӑрӗ хӗртме тытӑннӑ, питне тусан ларса тулнӑ, пӗчченех тӑрса юлнӑ вӑл, унта вал Севастопольрен таврӑнакан курьера тӗл пулнӑ, лешӗ ӑна вӑрҫӑри хӑрушлӑхсем ҫинчен каласа панӑ, 12 сехет хушши кӗтнӗ вӑл хӑйне лав парасса, — ҫакӑн хыҫҫӑн вара вӑл татӑклӑнах ӳкӗнме тытӑннӑ, хӑйне хӑй ҫӑмӑлттайланнӑшӑн ятланӑ, хӑй мӗншӗн хӑранине уҫҫӑнах чухламасӑр, пуласси ҫинчен шухӑшласа, ним ӑнланмасӑр-тумасӑрах, вилме кайнӑпа пӗрех, малалла ҫул тытнӑ.

Когда же он очутился один с изжогой и запыленным лицом, на 5-й станции, на которой он встретился с курьером из Севастополя, рассказавшим ему про ужасы войны, прождал 12 часов лошадей, — он уже совершенно раскаивался в своем легкомыслии, с смутным ужасом думал о предстоящем и ехал бессознательно вперед, как на жертву.

5 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Ҫак сисӗм-туйӑма пула вӑл ҫав тери нумай ырлӑха ҫухатнӑ — ӑна пула вӑл хӑйӗн хӑнӑхнӑ вырӑнне, сакӑр ҫул хушши тӑрӑшнипе туяннӑ ҫемҫе тенкел пуканлӑ хваттерне, палланӑ ҫыннисене, пуян хӗре качча илес ӗмӗтне парнеленӗ, — йӑлтах пӑрахнӑ та вӑл, ӗмӗрлӗхех мухтава тухса генерал эполечӗсене илес ӗмӗтпе, февральтех-ха действующи ҫара яма ыйтса прошени панӑ.

Он пожертвовал этому чувству весьма многим — и обжитым местом, и квартеркой с мягкой мебелью, заведенной осьмилетним старанием, и знакомствами, и надеждами на богатую женитьбу, — он бросил все и подал еще в феврале в действующую армию, мечтая о бессмертном венке славы и генеральских эполетах.

5 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Сехре хӑппи, тӑванӑм, ан та кай луччӗ, пӗр-пӗр ҫӗре, утӑ ҫине кӗрсе ӳк те, вырт пӗр-икӗ кун хушши — унсӑрӑн ӗҫ тухас ҫук.

Такая страсть, братец ты мой, что и не ходи лучше, а здесь упади где-нибудь, в сене, денек-другой пролежи — дело-то лучше будет.

2 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Куҫӗсем пысӑках мар ун, хӑмӑр, ҫав тери чӗрӗ, вӑтанма пӗлмен куҫсем; уссийӗсем ҫав тери ҫӑра, анчах сарлаках мар, ҫавӑра-ҫавӑра ҫыртнӑран, вӗсем тикӗсех те мар; янахӗ вара, уйрӑммӑнах янах шӑмми ҫийӗсем икӗ кун хушши ҫитӗннӗ хура та шӑрт пек ҫирӗп сухал айне пулнӑ.

Глаза у него были небольшие, карие, чрезвычайно бойкие, даже наглые; усы очень густые, но не широкие, и обкусанные; а подбородок и особенно скулы покрыты были чрезвычайно крепкой, частой и черной двухдневной бородой.

1 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Михайлов пӗрер минут хушши иккӗленсе тӑчӗ, суран ҫыхнӑ ҫӗрте хальтерех кӑна, иртнӗ кунсенче ҫеҫ курнӑ сценӑна аса илмен пулсан, Игнатьев сӗннӗ пекех тӑватчӗ-и тен вӑл: кӑшт кӑна чӗртернӗ аллине ҫыхтарма тесе, суран ҫыхнӑ ҫӗре пӗр офицер пырса кӗнине аса илчӗ вӑл.

Михайлов остановился на минуту в нерешительности и, кажется, последовал бы совету Игнатьева, ежели бы не вспомнилась ему сцена, которую он на днях видел на перевязочном пункте: офицер с маленькой царапиной на руке пришел перевязываться.

13 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Ҫакӑн пек хӑрушӑ вырӑнтан, виҫӗ сехет хушши бомба пӑрахса тӑнӑ ҫӗртен, тухса кайнӑ чух ҫын тени мӗн тери хавасланнине ахаль ҫын, кун пек вырӑнта пулса курман ҫын, тавҫӑрса илме те пултарайрас ҫук.

Кто не испытал, тот не может вообразить себе того наслаждения, которое ощущает человек, уходя после трех часов бомбардированья из такого опасного места, как ложементы.

10 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Хӑрушлӑх пур ҫӗре вилӗмрен хӑрамасӑр кӗрсе кайнинче вӑл халӗ те-ха илем курать; капитан ӗнтӗ ӑна-кӑна пурӑнса ирттернӗ — малтан вӑл та чапа е мухтава тухасшӑн ҫуннӑ, харсӑрланнӑ, вилӗмрен хӑрама пӗлмесӗр ҫапӑҫнӑ, награда илме, паллӑ ҫын пулма ӗмӗтленнӗ, ку ӗмӗтсене пурнӑҫа та кӗртнӗ вӑл, анчах халӗ ӗнтӗ ҫак хавхалантаракан япаласем, уншӑн пулсан, хӑйсен вӑйне ҫухатнӑ, ҫавӑнпа та халь вӑл ӗҫ ҫине урӑхла пӑхнӑ: хӑй тума тивӗҫ ӗҫсене вӑл пӗр пӑркаланмасӑр вӑхӑтра туса пынӑ, анчах, 6 уйӑх хушши бастионрах пурӑннӑ хыҫҫӑн, хӑйне кашни самантрах ӑнсӑртран вилӗм кӗтсе тӑнине лайӑх ӑнланаканскер, вӑл ҫав ӑнсӑртран килсе тухакан хӑрушӑ самантсенче хӑйне хӑй упранӑ, кирлӗ-кирлӗ мар ҫӗртенех, вилӗмрен хӑрамасӑр-тумасӑр, ҫапӑҫӑва кӗрсе кайман.

Капитан же уж прошел через все это — сначала тщеславился, храбрился, рисковал, надеялся на награды и репутацию и даже приобрел их, но теперь уже все эти побудительные средства потеряли для него силу, и он смотрел на дело иначе: исполнял в точности свою обязанность, но, хорошо понимая, как мало ему оставалось случайностей жизни, после шестимесячного пребывания на бастионе уже не рисковал этими случайностями без строгой необходимости.

9 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Калугин хӑй бастиона тӗрлӗ вӑхӑтра кайкаласа курнӑ ӗнтӗ, анчах вӑл унта мӗн пурри те пӗр 50 сехете яхӑн кӑна пулса курнӑ, а капитан унта 6 уйӑх хушши пурӑннӑ.

Калугин в разные времена всего-навсего провел часов 50 на бастионах, тогда как капитан жил там 6 месяцев.

9 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Капитан ӗнтӗ 6 уйӑх хушши ҫак чи хӑрушӑ вырӑнта ҫапӑҫакан батарейӑсенчен пӗринпе командовать тунӑ, — ҫитменнине тата, блиндажсем пулман чухне те — тӑшман хупӑрласа илнӗрен варах бастионра пурӑннӑ вӑл, унтан тухма пӗлмен, моряксем хушшинче паттӑр та хастар ҫын хисепӗнче тӑнӑ.

Капитан уже 6 месяцев командовал этой одной из самых опасных батарей, — и даже, когда не было блиндажей, не выходя, с начала осады жил на бастионе и между моряками имел репутацию храбрости.

9 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Вӑл сасартӑк хӑраса ӳкрӗ: пӗр пилӗк утӑм хушши малалла чупса кайса ҫӗре ӳкрӗ.

Ему вдруг сделалось страшно: он рысью пробежал шагов пять и упал на землю.

9 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Ту ҫине хӑпарса ҫитсен вӑл сулахайри траншейӑна пӑрӑнса кӗчӗ, траншея тӑрӑх темиҫе утӑм хушши утсан вара, вал тӑр пӗччен тӑрса юлчӗ.

Поднявшись в гору, он повернул в траншею налево и, пройдя по ней несколько шагов, очутился совершенно один.

9 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

— Мӗн калаҫан ҫак эсӗ кирлӗ мара, — ҫилленсе пӳлчӗ ӑна Калугин, — эпӗ ӗнтӗ вӗсене кунта санран нумайрах курнӑ, кирек хӑҫан та, хӑть ӑҫта пулсан та калама пултаратӑп, пирӗн ҫуран ҫар офицерӗсем, чӑн та, пыйтли пыйтлӑ ӗнтӗ, вунӑ кун хушши кӗпе улӑштарса тӑхӑнманни те пулкалать вӗсен, а вӗсем геройсем, тӗлӗнмелле ҫынсем.

— Ну что ты говоришь пустяки, — сердито перебил Калугин, — уж я видел их здесь больше тебя и всегда и везде скажу, что наши пехотные офицеры хоть, правда, во вшах и по десять дней белья не переменяют, а это герои, удивительные люди.

5 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Вӑл, унчченех тарӑхнӑскер, халь ӗнтӗ, хӑй юратнӑ ҫын, хӑй патӗнче ӗнтӗ 12 ҫул хушши пурӑнакан Никита хӑр-хар тунине илтсе, ҫиллине палӑртмасӑр чӑтса тӑраймарӗ.

Еще прежде расстроенный, а теперь окончательно выведенный из терпения и огорченный грубостью Никиты, которого он любил, баловал даже и с которым жил уже двенадцать лет.

4 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.