Шырав

Шырав ĕçĕ:

пачах сăмах пирĕн базăра пур.

пачах (тĕпĕ: пачах) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Акулина Андреевнӑна улталама ҫӑмӑл пулман; анчах ҫул ҫинчен ӑна пачах та кӗтмен сӑлтав аяккалла сирсе янӑ.
Акулину Андреевну провести было нелегко; но ее устранил совершенно неожиданный случай.

III // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Унтан шухӑшланӑ-шухӑшланӑ та, кун пек вӗри туйӑма ҫӗнтерме май ҫуккине курнӑ; хӗрсем пурӑнакан пӳлӗмрен чунӗ пачах сивӗннӗ; ҫавӑн хыҫҫӑн вӑл хӑйне вылякаласа илме ирӗк панӑ пулсан та, ку йӑпанас шутпа мар, хӑнӑхнӑ япалана манса каясран ҫеҫ пулнӑ.
Подумал он, подумал, видит, что такой страсти переломить невозможно; опостылела ему девичья, и если он дозволял себе кой-какие шалости, то больше, чтобы не отставать от привычек, нежели из удовольствия.

Ҫиме пачах пӑрахнӑ, анчах уншӑн икӗ хут ытларах ӗҫме пуҫланӑ.
Есть перестал, а пить стал вдвое больше.

Вӗсем ӗнтӗ хӑйсем пачах та пӗлмен ҫын аллине лекмелле пулнӑ; ватӑ улпутӑн кӑмӑлне вӗсем хӑнӑхса ҫитнӗ, халӗ службӑна ҫӗнӗрен пуҫлама тивнӗ.
Она доставалась человеку неизвестному; к нраву старого барина применились, теперь приходилось вновь начинать службу.

II // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Пӗр минут пек пачах та шӑп пулнӑ, анчах сасартӑк, кӗтмен-туман ҫӗртен, пӳлӗме пӗтӗм дворня кӗпӗртетсе пырса кӗнӗ, хаяр, Тит хирӗҫмен, юла пек хытса тӑнӑ.
С минуту продолжалась совершенная тишина, но вдруг, откуда ни возьмись, хлынула в комнату вся дворня; грозный Тит не препятствовал, а стоял как вкопанный.

Кунсӑр пуҫне, Лев Степановичӑн дворньӑна хӑйне кирлӗ пек воспитани пама ҫав тери пысӑк пултарулӑх пулнӑ, ун пек пултарулӑх пирӗн вӑхӑтра пачах та ҫухалчӗ ӗнтӗ, вӑл ҫынсене мӗн ҫамрӑкранпах калама та ҫук хӑраса пурӑнма вӗрентнӗ; ҫавна пула унӑн фаворичӗ тата лазутчик пулнӑ камердинерӗ — Тит Трофимов та, пӗтӗм дворньӑна хӑратса пурӑнакан ҫын, улпут арӑмӗ хушнисене те ытла яланах итлеменскер, чунӗ уҫӑлнӑ тата чӗрере мӗн пуррине пӗлтерес килнӗ самантсенче тӳррӗнех каласа панӑ: улпут ҫывӑракан пӳлӗме вӑл нихҫан та хӑрамасӑр кӗмен, пуринчен ытла ирсерен, Лев Степанович кӑмӑлӗ паян мӗнлине пӗлмен чух.
Притом у Льва Степановича был неотъемлемый талант воспитывать дворню, — талант совершенно утраченный в наше время; он вселял с юных лет такой страх, что даже его фаворит и долею лазутчик, камердинер Тит Трофимов, гроза всей дворни, не всегда обращавший внимание на приказы барыни, сознавался в минуты откровенности и сердечных излияний, что ни разу не входил в спальню барина без особого чувства страха, особенно утром, не зная, в каком расположении Лев Степанович.

Хуҫалӑх ӗҫне Лев Степанович тимлӗн тытӑннӑ; вӑл службӑра пулнӑ чух та хӑйӗн именине юхӑнтарса яман, пачах урӑхла — вӑл хӑйне ашшӗнчен юлнӑ пин ҫын ҫумне тата тепӗр пин ҫурӑ илсе хушнӑ; халӗ вара, агрономи енӗпе ытлашши калаҫмасӑрах, вӑл тӳрех ӗҫе пӗлекен помещик пулса тӑнӑ.
За хозяйство Лев Степанович принялся усердно; он и на службе своего именья не расстроил, а напротив, к родовым тысяче душам прикупил тысячи полторы; но теперь, не вдаваясь в агрономические рассуждения, он разом сделался смышленым помещиком.

Ефимкӑпа Михайло Степанович хушшинчи ҫыхӑнусем час-час пулнӑ та вӗсем нумай пулнӑ теме ҫук; вӗсем хытӑ ятланинчен, чул сарнӑ урам пӑсӑлнӑшӑн, тротуар юписем ҫӗрнӗшӗн, вӗсенчен урапасемпе ҫунасем ҫакланнӑшӑн хыттӑн юнанинчен мала иртмен; Ефимка хӑйӗн айӑпне туйнӑ та, ассӑн сывласа, урамсене чул арман, тротуарсем пулман пирки вӗсене пачах та юсаман ырӑ вӑхӑтсене аса илнӗ.
Нельзя сказать, чтобы сношения Ефимки с Михаилом Степановичем были особенно часты или важны; они ограничивались строгими выговорами, сопряженными с сильными угрозами за то, что мостовая портится, за то, что тротуарные столбы гниют, за то, что за них зацепляются телеги и сани; Ефимка чувствовал свою вину и со вздохом поминал то блаженное время, когда улиц не мостили и тротуаров не чинили по очень простой причине — потому что их не было.

I // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Куратӑр ӗнтӗ, ӑна вӑл ҫирӗп вырнаҫтарнӑ, Ефимка ҫамрӑк йӗкӗт чухне урам шӑлнӑ, мӑйӑхӗсем шӑтма пуҫланӑ чух шӑлнӑ, сарлака сухаллӑ пулсан шӑлнӑ, ҫӳҫӗсем кӑвакарма пуҫласан шӑлнӑ, пачах шап-шур ҫӳҫ-пуҫлӑ пулсассӑн та шӑлнӑ, халӗ, сухалӗ сарӑхса ларсан, урисем авӑнса ларакан, куҫӗсем япӑх куракан пулса ҫитсессӗн те шӑлать.
Устроил он ее прочно, как видите, Ефимка мел юношей, мел с пробивающимся усом, мел с обкладистой бородой, мел с проседью, мел совсем седой и теперь метет с пожелтевшей бородой, с ногами, которые подгибаются, с глазами, которые плохо видят.

Манран чи лайӑх рольсене тытса илчӗҫ, мана хамӑн талантшӑн пачах та ют рольсенче вӗҫӗмсӗр выляттарса асаплантарчӗҫ, манпа пирӗн пур влаҫсем те хӑр-хар, «эсӗ» тесе калаҫрӗҫ, мана лайӑх костюмсем памарӗҫ; акӑ мӗншӗн каласа парас килмест — ку пӗтӗмпех княҫе мухтанӑ пек пулӗччӗ, вӑл вӗт мана урӑхла йышши наказани пама пултарнӑ вӑхӑтрах йӗркеллӗрех пулчӗ, мана ваккӑн кӳрентернипех ырӑ турӗ.
У меня отняли лучшие роли, меня мучили беспрерывной игрой в ролях, вовсе чуждых моему таланту, со мною все наши власти начали обращаться грубо, говорили мне «ты», не давали мне хороших костюмов; не хочу потому рассказывать, что это все пойдет в похвалу князю: он не так бы мог поступить со мною, он поделикатился, он меня уважил гонениями, в то время как он мог наказать меня другими средствами.

Вӑрӑ чакак // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 3–29 с.

Вӑл сасартӑк, питӗ час вилсе кайрӗ; ҫав тери хӑраса эпир ултӑ эрне пурӑнса ирттертӗмӗр; вӑл вӑхӑт иртсе кайрӗ, унӑн хучӗсене уҫса пӑхрӗҫ, анчах та пире ирӗке ярасси ҫинчен ҫырнӑ хутсем ҫухалнӑ-мӗн, тен, вӗсем пачах та пулман, тен, хӑй астуманнипе, вӗсене вӑл ҫырма ӗлкӗреймен те пулӗ, анчах хӑй, пире кӑмӑл тунӑ пек, вӗсем хатӗр, тесе калаҫатчӗ.
Он умер скоропостижно; в мрачной боязни ждали мы шесть недель; они прошли, вскрыли бумаги, но отпускные, написанные нам, затерялись, а может, их и вовсе не было, может, он по небрежности и не успел написать их, а говорил нам так, вроде любезности, что они готовы.

— Манӑн истори вӑрӑм мар, пачах та урӑхла — кӗске вӑл: эпӗ сире ывӑнтармӑп; эпӗ Анетӑна выляса сирӗн кӑмӑла тултарнӑшӑн та пулин итлӗр ӑна.
— История моя не длинна, очень коротка, напротив: я не утомлю вас; послушайте ее хоть за то удовольствие, которое я вам доставила Анетой.

Декорацисем тӑвакан француз управляющипе хыттӑн вӑрҫма чупса пычӗ те пӗлнӗ-пӗлмен вырӑс сӑмахӗсемпе пачах та вырӑсла мар япаласем ҫинчен калаҫрӗ; унӑн ҫӳҫӗ-пуҫӗ сапаланса кайнӑччӗ, ҫине ҫуланса пӗтнӗ сюртук тӑхӑннӑччӗ, вӑл управляющи пекех мӑнкӑмӑллӑн пӑхрӗ, князь хӑй вӑрҫнӑ пекех вӑрҫрӗ.
Француз-декоратёр прибегал крупно браниться с управляющим и ломаным русским языком говорил совершенно не русские вещи; он был растрепан, в засаленном сюртуке и так гордо смотрел, как сам управляющий, и так ругался, как сам князь.

Сирӗнтен хӑшин те пулин пачах ҫывӑх мар хӗрарӑмӑн пуҫа ҫавӑрса яракан илемне ним шухӑшламасӑр, ним тӗлсӗр парӑннӑ самант пулман-и вара, ун ҫине нумайччен пӑхас, ӑна нумайччен итлес, унӑн куҫӗсемпе тӗл пулас, унӑн куллине хӑнӑхса ҫитес килмен-и; ҫав хӑвӑрт ҫуралнӑ юратӑва парӑнни, кайран, ҫав хӗрарӑм куҫран ҫухалсан, вӑл юрату вӑйлӑ пулнинчен тӗлӗнни пулман-им?
Неужели из вас никому не случалось отдаваться безотчетно и бесцельно обаятельному влиянию женщины, вовсе не близкой, долго смотреть на нее, долго ее слушать, встречаться взглядом, привыкнуть к ее улыбке и так вжиться в эту летучую симпатию, что вы потом удивляетесь ее силе, когда эта женщина исчезает.

Тӑшманӗ — вӗсем хушшинчи ача, ӑна ҫӗнтереҫҫех вӗсем… анчах вӑл, чиркӳ тӗлӗнче чарӑнса, ним чӗнмесӗрех чӗркуҫҫи ҫине ӳкет те пӗлӗтелле пӑхать; вӑл пӑхнинче Прометей кӳренӗвӗ мар, Титан мӑнкӑмӑллӑхӗ те мар, ҫук, пачах урӑхла, ахаль ыйту ҫеҫ палӑрать: «Мӗншӗн-ха ӗнтӗ ку? тата ку чӑнах-ши ӗнтӗ?»
А неприятель-то — это дитя в середине их, и они победят его… но она останавливается перед церковью, бросается молча на колени, поднимает задумчивый взгляд к небу; не укор Прометея, не надменность Титана в этом взгляде, совсем нет, а так, простой вопрос: «За что же это? и неужели это правда?»

Эпӗ пырса кӗнӗ чух пьеса пуҫланнӑччӗ ӗнтӗ; эпӗ хам кая юлнишӗн пит тарӑхрӑм, сцена ҫинче мӗн пулса иртнине ӑнланаймасӑр енчен-енне ним тӗлсӗр пӑхкаласа ларатӑп, ҫынсем чинсем тӑрӑх вырнаҫса тухнине, пачах та пӗр пек сӑн-сӑпатлӑ мар, анчах пӗр туйӑмсенех палӑртакан пит-куҫсен тӗлӗнмелле ушкӑнӗ ҫине, Америкӑри кайӑксем евӗр ула-чӑла тумланнӑ провинцири улпут майрисем ҫине, хӑйӗн ложинче ҫав тери мӑнкӑмӑллӑн та пӗр вӑхӑтрах канӑҫсӑррӑн ларакан князь ҫине пӑхрӑм.
Пьеса уже началась, когда я вошел; я досадовал, чти опоздал, и рассеянно, не понимая, что делают на сцене, смотрел по сторонам, смотрел на правильное размещение лиц по чинам, на странное сборище физиономий, вовсе друг на друга не похожих, а выражающих одно и то же, на провинциальных барынь, пестрых, как американские птицы, и на самого князя, который так гордо, так озабоченно сидел в своей ложе.

Пачах та урӑхла: пирӗн укҫа мӗн чухлӗ сахалтарах, ҫавӑн чухлӗ ытларах тӑкаклатпӑр.
Совсем напротив: чем меньше денег, тем больше тратим.

Ку пачах та ун майлӑ мар; е тата вырӑс актерӗ Шекспирӑн мӑнаҫлӑ та салхуллӑ, мӑнкӑмӑллӑ та хӑйсене майлӑ сӑнарӗсене, унӑн таврашӗнчи Иоанна, Ричарда, Генрихсене — ҫав чӑн-чӑн акӑлчансене мӗнле майпа кӑтартса парӗ?
Это не в ее роде совсем; или: как русский актер воссоздаст эти величавые и мрачные, гордые и самобытные шекспировские лица, окружающие его Иоанна, Ричарда, Генрихов, лица совершенно английские?

Вӗренмен ҫемье ӑс-тӑн енчен пачах та аталанман, вӑл — ҫемье, анчах драмӑна ҫынсем кирлӗ.
Необразованная семья слишком неразвита, она семья, — а в драме нужны лица.

Енчен те пирӗн хӗрарӑм чӑн-чӑнах та уйрӑм ҫын пек пулман пулсан, ҫемьере пачах та путса ҫухалнӑ пулсан, актриса ҫинчен шухӑшламалли те ҫукчӗ.
Если б, в самом деле, у нас женщина не существовала как лицо, а была бы совершенно потеряна в семействе, тут нечего было бы и думать об актрисе.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика