Шырав

Шырав ĕçĕ:

илет (тĕпĕ: ил) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ак ӑҫта лараҫҫӗ вӗсем манӑн! — ҫавӑнтах ывӑҫ тупанӗпе ӗнсине ҫапса илет. — Мӗншӗн ӗҫ укҫи илеҫҫӗ-ши вӗсем?!
Вот они мне где! — и постучит ладошкой по загривку. — Спрашивается: за что зарплату получают?

Вунҫиччӗмӗш прохор, шуҫ ӑстисен королӗ // Леонид Агаков. Троепольский, Г. Н. (1905-1995). Вунҫиччӗмӗш Прохор тата ыттисем: (агроном ҫырса пынисем). [Л. Я. Агаков куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 132 с. — 41–83 с.

Хӑш чух вулани унӑн кӑмӑлне сасартӑк кӗтмен ҫӗртен улшӑнтарать: калӑпӑр, ларать вӑл кровать ҫинче, урине те тӑхӑнман-ха хӑй, календарь листине татса илет, хӗвел хӑҫан тухни, анни ҫинчен, кун вӑрӑмӑшӗ ҫинчен вулать, унтан шухӑшлать-шухӑшлать те тӑрук каласа хурать: «Эх, эсир те ҫав, календарщиксем, календарщиксем!
Иногда чтение вызывает у него неожиданные эмоции: сидит на кровати, еще не обувшись, оторвет листок календаря, прочитает о восходе, заходе солнца и долготе дня, прочитает о восходе луны, подумает, подумает и скажет: «Эх вы, календарщики, календарщики!

Анчах кунта… — вӑл хӑйне кӑкринчен чышкипе хуллен кӑна ҫапса илет.
А тут… — и он легонько постучит кулаком по груди.

Петя вӑрман тӑрӑхӗ хӗррипе пирӗн паталла енчен енне сулӑнкаларах утса килет, сайра хутра чарӑнса тӑрса йывӑҫсем ҫине хуҫалла пӑхкаласа илет.
Вдали показался Петя, он вразвалку идет к нам вдоль лесополосы, изредка останавливаясь и посматривая хозяйским глазом на деревья.

Гришка Хват // Леонид Агаков. Троепольский, Г. Н. (1905-1995). Вунҫиччӗмӗш Прохор тата ыттисем: (агроном ҫырса пынисем). [Л. Я. Агаков куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 132 с. — 18–40 с.

Ҫавӑнтах мулкач ҫӳлелле сиксе илет, икӗ мӑйӑр кӑларса пӑрахать те куҫран ҫухалать…
Подпрыгнул зайчишка, оставил пару орешков, да и был таков…

Колхозран татӑкӑн-татӑкӑн татса илет, ирсӗр.
Рвет, подлец, с колхоза кусочками.

— Виҫӗ метр! — пуҫне сулкаласа илет Евсеич.
— Три метра! — качает головой Евсеич.

Пакӑлти Микиш // Леонид Агаков. Троепольский, Г. Н. (1905-1995). Вунҫиччӗмӗш Прохор тата ыттисем: (агроном ҫырса пынисем). [Л. Я. Агаков куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 132 с. — 3–17 с.

— Хут мӗн чухлӗ пӗтет пулӗ, батюшки! — хыттӑн тӗлӗнсе илет Евсеич.
— Бумаги-то небось сколько, батюшки мои! — восклицает Евсеич.

Калама пуҫличчен кепкине хӑрах куҫӗ ҫине антарса лартать те хӑрах пӳрнипе тӑнлавӗ патӗнчен хыҫса илет — акӑ, епле кулмалла ӗҫсем пулаҫҫӗ! тенӗ пек тӑвать.
Кепку на один глаз сдвинет и почешет пальцем у виска — вот, дескать, дела-то какие смехотворные!

Вӑл ахаль чухне манран мӑшкӑлласа, тӑрӑхласа кулать пулсан та, эпӗ кӗнекесене пит юратнӑ ун кӑмӑлне каять, тапхӑрӑн-тапхӑрӑн вӑл мана вӗрентсе калаҫса илет.
Хотя вообще он относится ко мне насмешливо, с издевкой, но ему нравится мое пристрастие к книгам, и порою он разрешает себе говорить со мною поучительно, серьезно.

XII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Вӑл сывлӑшра пасар тӗлӗнче татти-сыпписӗр, иртен пуҫласа каҫченех янтӑраса тӑнӑ пек туйӑнать, вӑл пӗтӗм кӑмӑл-шухӑша витӗрех витсе илет, ху мӗн курни-илтнисем ҫине ҫиелтен пӗтӗмпех пусса тӑракан пӑхӑр тӑрӑлса ларнӑ пек пулать.
Кажется, что он плавает в воздухе над базаром непрерывно, с утра до ночи, он прослаивает все мысли, чувства, ложится пригнетающим медным осадком поверх всех впечатлений.

А Мишка пӗрмай чӑмлать те чӑмлать, унӑн сӑн-пичӗ ветчина майлӑ пулса кайнӑ, шӗвӗр сӑмси хурлӑхлӑн шӑхӑра-шӑхӑра илет.
А Мишка всё жует, жует, лицо его стало похоже на ветчину, острый, хрящеватый нос жалобно свистит.

Вӑл аш юлашкине куҫӗсемпе пӑхса виҫсе илет, сӑра ӗҫет те каллех чаплаттарать.
Он беспокойно измеряет глазами остатки мяса, пьет пиво и снова чавкает.

Вӗсем хупӑрласа тӑраҫҫӗ, ҫиекенӗ ҫӗҫӗ тата пӗр пысӑк ыраш ҫӑкри тытса хатӗрленсе тӑнӑ; вӑл чӑн-чӑн кирлӗ пек сӑхсӑхса илет, ҫӑм чӑпти ҫине ларать, окорока хӑйпе юнашар ещӗк ҫине хурать, ӑна пушӑ куҫӗсемпе пӑхса виҫсе илет.
Тесным кольцом, засунув руки в рукава, они окружают едока, вооруженного ножом и большой краюхой ржаного хлеба; он истово крестится, садится на куль шерсти, кладет окорок на ящик, рядом с собою, измеряет его пустыми глазами.

Эпӗ лайӑх астӑватӑп: юрату, илемлӗх тата савӑнӑҫ темле пӗлме ҫук вырнаҫса тӑракан вырӑн ҫинчен, чун ҫинчен кукамай пит асӑрханса калаҫатчӗ, лайӑх ҫын вилсессӗн, шурӑ ангелсем унӑн чунне кӑвак пӗлӗт ҫине, кукамайӑн ырӑ турри патне илсе каяҫҫӗ тесе ӗненеттӗм эпӗ, турӑ вара ӑна кӑмӑллӑн кӗтсе илет теттӗм.
Я очень помню, как осторожно говорила бабушка о душе, таинственном вместилище любви, красоты, радости, я верил, что после смерти хорошего человека белые ангелы относят душу его в голубое небо, к доброму богу моей бабушки, а он ласково встречает ее:

XI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Тарӑн ҫырма урлӑ чӗтренсе тӑракан хӑрушӑ кӗпер ҫийӗпе каҫнӑ пек вӑл ерипен аса илет:
Медленно, точно переходя глубокий ручей по зыбкому, опасному мосту, он вспоминает:

Суккӑр пулассинчен хӑрушши ним те ҫук; вӑл калама ҫук пысӑк хӗн-хур, вӑл ҫынтан ҫутҫанталӑкӑн тӑххӑр вуннӑмӗш пайне туртса илет.
Ничего не может быть страшнее, как потерять зрение; это невыразимая обида, она отнимает у человека девять десятых мира.

X. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Викторушка каласа кӑтартатчӗ: ҫурҫӗр иртсен киле тавӑрӑннӑ чух, вӑл Королева Марго спальнин чӳречи витӗр пӑхнӑ та курах кайнӑ: Королева Марго пӗр кӗпе вӗҫҫӗн ҫеҫ кушетка ҫинче лара парать, тет, майор чӗркуҫленсе ларса ун ура чӗрнисене касать те вӗсене губкӑпа шӑла-шӑла илет, тет.
Викторушка рассказывал, что, возвращаясь домой после полуночи, он посмотрел в окно спальни Королевы Марго и увидел, что она в одной рубашке сидит на кушетке, а майор, стоя на коленях, стрижёт ногти на её ногах и вытирает их губкой.

Ҫав интереслӗн аркатса пӗтернӗ кӗнекесенче пуринче те событисем тӗрлӗрен, ҫӗршывсемпе хуласем пӗр пек мар пулин те, ҫапах та сӑмах пӗрмаях пӗр япала ҫинчен пынине эпӗ пит час ӑнланса илтӗм: лайӑх ҫынсем вӗсем — телейсӗр тата вӗсене лайӑх маррисем хӗсӗрлеҫҫӗ, лайӑх маррисем яланах лайӑххисенчен телейлӗрех те ӑслӑрах, анчах, юлашкинчен, темскер сисмелле марскер лайӑх маррисене ҫӗнтерсе илет те, вара лайӑххисем савӑнса хӗпӗртеҫҫех.
Однако я очень скоро понял, что во всех этих интересно запутанных книгах, несмотря на разнообразие событий, на различие стран и городов, речь всё идет об одном: хорошие люди — несчастливы и гонимы дурными, дурные всегда более удачливы и умны, чем хорошие, но в конце концов что-то неуловимое побеждает дурных людей и обязательно торжествуют хорошие.

IX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Салхуллӑ пушӑлӑхран ним те кӗтмелли ҫук, вӑл чӗрере мӗн пур, ҫавна пурне тан ӗмсе туртса ҫеҫ илет.
Ничего не обещает унылая пустота, высасывая из сердца всё, что там есть.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика