Шырав

Шырав ĕçĕ:

пулса (тĕпĕ: пул) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

1921 ҫулсенче Шӑмалак вулӑсӗнче секретарь пулса ӗҫленӗ Уҫка Микули Пархунӗ (1881-1980 ҫ.ҫ.) каласа панӑ тӑрӑх, вӑл пӗчӗк чух ашшӗ-амӑшӗпе Мӑрсиел ялне хӑнана ҫӳренӗ.
Куҫарса пулӑш

Ҫӗнӗ Эйпеҫ ялӗ пуҫланса кайни // Ф.М.БАЙДУГАНОВ, Н.П.МУСТАЕВ. «Елчӗк Ен», 2014.06.14

Ҫак рапортпалан Сирӗн Высокоблагородие ҫапла хыпарламалли чысӑм пур: паян, ҫӗртме уйӑхӗн 2-че, Хӑвӑра ӗнер, ҫӗртмен 1-че, каласа пӗлтернӗ йӗрке-килӗшӳсемпе тивӗҫӳллӗн, Николаев поручикпа Ромашов подпоручик хушшинче тытӑҫу пулса иртрӗ.
Настоящим имею честь донести вашему высокоблагородию, что сего 2-го июня, согласно условиям, доложенным Вам вчера, 1-го июня, состоялся поединок между поручиком Николаевым и подпоручиком Ромашовым.

XXIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Эпӗ нихӑҫан та анне пулса курман, ҫапах та шухӑшпа хама ҫав вырӑнах лартатӑп: акӑ манӑн ача ӳсет — юратнӑскер, куҫ пек курса тӑраканскер, унра мӗн-пур шанчӑк, уншӑн тертленнӗ-тӑрӑшнӑ, куҫҫуль юхтарнӑ, ҫӗрӗ-ҫӗрӗпе ҫывӑрман… сасартӑк вара — айванлӑх, ӑнсӑртлӑх, хӑйпе хӑй тӗллӗн сиксе тухнӑ тискерле ӑнсӑртлӑх: вӑл чӳрече ҫинче вылять, нянька ҫаврӑнса тӑнӑ, курмасть, ача аялалла, чулсем ҫинелле персе анать.
Я никогда не была матерью, но я воображаю себе: вот у меня растет ребенок — любимый, лелеемый, в нем все надежды, в него вложены заботы, слезы, бессонные ночи… и вдруг — нелепость, случай, дикий, стихийный случай: он играет на окне, нянька отвернулась, он падает вниз, на камни.

XXII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Сасартӑк акӑ — ниҫта шӑнӑҫман, ӳсӗрле ҫапӑҫу, офицерсен шӑв-шавлӑ хирӗҫӗвӗ — вара пӗтӗмпех-пӗтӗмпех пӗтсе ларчӗ, пӗтӗмпех тусан пулса вӗҫсе саланчӗ!
И вдруг — нелепая, пьяная драка, офицерский скандал — и все кончено, все разлетелось в прах!

Хӑравҫӑ кӑвак вут куҫӗ ҫӗтсе ҫухалчӗ те, пулӗмре ҫийӗнчех сӗм-тӗттӗм те шӑп-шӑпӑрт пулса кайрӗ, ҫав самантрах вара сӗтел ҫинчи халиччен асӑрхаман шӑнкӑравлӑ сехет васкавлӑн та хыттӑн шаккама пуҫларӗ.
Пугливый синий огонек умер, и сразу в комнате стало темно и тихо, и тотчас же торопливо и громко застучал на столе не замечаемый до сих пор будильник.

Юрату, харпӑрлӑхӑн тӗттӗм ҫӑрӑлчӑкӗнчен ирӗке тухса, пач та вӑрттӑн, улах кӗтесри, енчен еннелле пӑхкалашса, йӗрӗнсе тӑвакан мӑшкӑллӑ ҫылӑх мар, тӗнчен ҫап-ҫутӑ тӗнӗ пулса тӑрӗ.
Любовь, освобожденная от темных пут собственности, станет светлой религией мира, а не тайным позорным грехом в темном углу, с оглядкой, с отвращением.

XXI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ун чухне ҫынсем турӑсем пулса тӑраҫҫӗ.
Тогда люди станут богами.

Ӑна, ҫаврака симӗс стена пулса, йӗри-таврашӗпех ним хускалман ҫӳллӗ хӑмӑш таччӑн хупӑрланӑ.
Кругом тесно обступил ее круглой зеленой стеной высокий и неподвижный камыш.

Эпӗ чун-чӗрепеленех тарӑннӑн та ҫирӗппӗн шанса тӑратӑп — вӑхӑт ҫитет те акӑ, пиртен, патентланнӑ маттурсенчен, сирсе яма ҫукла илӗртӳҫӗсенчен, питӗ чаплӑ вӗҫкӗн-куштансенчен, хӗрарӑмсем вӑтанса йӗрӗнме пуҫлӗҫ, юлашкинчен салтаксем те итлеми пулса тӑрӗҫ.
И я глубоко, я твердо уверен, что настанет время, когда нас, патентованных красавцев, неотразимых соблазнителей, великолепных щеголей, станут стыдиться женщины и, наконец, перестанут слушаться солдаты.

Начальниккисем те хаяр, ытарайми, хӗрхенӳсӗр те ҫав тери хисеплӗ утамансенчен хӑйсен юрлӑ шалӑвӗпе хӑравҫӑллӑн пурӑнкалакан тӳре-шара кӑна пулса кайрӗҫ.
И начальники из грозных, обаятельных, беспощадных и обожаемых атаманов обратились в чиновников, трусливо живущих на свое нищенское жалованье.

Нимрен хӑраман авантюристсем шулерсем пулса тӑчӗҫ.
Бесстрашные авантюристы сделались шулерами.

— Назанский, ӳкӗннӗ пек пулса, чӗтӗрекен аллине инҫетрен ун еннелле тӑсрӗ.
— Назанский, точно извиняясь, протянул к нему издали дрожащую руку.

Курсамӑр: кӑн-кӑвак тӳпе, каҫхи хӗвел, шӑп-шӑпӑрт шыв — вӗсем ҫине пӑхатӑн та, хӑпартланнипе чӗтӗресех каятӑн-ҫке, — ав лере, инҫетре, ҫил арманӗсем ҫуначӗсемпе хӑлаҫланаҫҫӗ, йӑп-йӑваш, лӑпкӑ-лӑпкӑ симӗс курӑк, ҫыран таврашӗнчи шыв каҫ шуҫӑмӗпе кӗп-кӗрен, кӗп-кӗрен пулса тӑнӑ.
Смотрите: голубое небо, вечернее солнце, тихая вода — ведь дрожишь от восторга, когда на них смотришь, — вон там, далеко, ветряные мельницы машут крыльями, зеленая кроткая травка, вода у берега — розовая, розовая от заката.

Ромашов хӑйӗн Николаевпа пулса иртнӗ хирӗҫӳ историпе тӗплӗн каласа кӑтартрӗ.
Ромашов рассказал подробно историю своего столкновения с Николаевым.

«Пехотӑя N-ски полкӗнчи офицерсен обществин сучӗ, вӑл ҫаксенчен тӑрать, — вара судьясен хушамачӗсемпе чинӗсене каласа кайрӗ, — Мигунов подполковник председатель пулса ертсе пынипе, Николаев поручикпа Ромашов подпоручик офицерсен пухӑвӗн ҫуртӗнче хирӗҫӳ хускатанӑ ӗҫе пӑхса тухса, ҫапла палӑртать; пӗр-пӗрне йывӑр кӳрентернине пула ҫак обер-офицерсен харкашӑвӗ килӗшӳ тунипе вӗҫленме пултараймасть, ҫавӑнпа та офицерӑн намӑс тӳснӗ чысӗпе тивӗҫне хӳтӗлес тӗлӗшпе вӗсен хушшинче тытӑҫу туса ирттерни ҫеҫ кӑмӑл пусармалли пӗртен-пӗр май пулса тӑрать.
— «Суд общества офицеров N-ского пехотного полка, в составе — следовали чины и фамилии судей — под председательством подполковника Мигунова, рассмотрев дело о столкновении в помещении офицерского собрания поручика Николаева и подпоручика Ромашова, нашел, что ввиду тяжести взаимных оскорблений ссора этих обер-офицеров не может быть окончена примирением и что поединок между ними является единственным средством удовлетворения оскорбленной чести и офицерского достоинства.

XX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Хӑй те вӑл йӑлтах кӗп-кӗрен, чип-чипер, сӗтеклӗ, ҫавӑнпа Ромашова та минутлӑха хаваслӑ пулса кайрӗ.
И вся она была такая розовая, свежая, вкусная, что Ромашову на минуту стало весело.

Пӗр талӑк хушшинче Ромашов хула юмахӗ те кун паттӑрӗ пулса тӑчӗ.
За одни сутки Ромашов сделался сказкой города и героем дня.

Кунран та ытларах, дисциплинарлӑ уставӑн 149-мӗш статйи судра мӗн-мӗн пулса иртнине никама пӗлтерме юраманни пирки тӗп-тӗрес те уҫҫӑн ӑнлантарса парса, ҫирӗппӗн чарнине пӑхмасӑр, чыслӑх сучӗн членӗсем чӗлхе вылятмасӑр, пакӑлтатмасӑр-сӳпӗлтетмесӗр те тытӑнса тӑраймарӗҫ, ҫакӑ вара питӗ те пысӑк йӑнӑшчӗ.
И самым большим промахом было то, что, вопреки точному и ясному смыслу статьи 149 дисциплинарного устава, строго воспрещающей разглашение происходящего на суде, члены суда чести не воздержались от праздной болтовни.

Ӗҫ-пуҫ мӗнле пулса иртнине вӑл таткаланчӑк саспа, пӑтрашуллӑ та ҫыхӑнусӑр пуплевсемпе, пӗр вӗҫӗмсӗр ӗнӗрле-ӗнӗрле те айванла междометисем хуша-хуша калама пуҫларӗ.
Обрывающимся голосом, запутанными и несвязными фразами, постоянно мыча и прибавляя нелепые междометия, он стал давать показание.

— Ромашов подпоручик, полк командирӗ хушнипе пухӑннӑ офицерсен обществи сучӗн ӗнер сирӗнпелен Николаев поручик хушшинче пулса иртнӗ, офицер обществишӗн тивӗҫсӗр те хурлӑ ӗҫ-пуҫӑн тупсӑмне тишкерсе тухса пӗлмелле.
— Подпоручик Ромашов, суд общества офицеров, собравшийся по распоряжению командира полка, должен выяснить обстоятельства того печального и недопустимого в офицерском обществе столкновения, которое имело место вчера между вами и поручиком Николаевым.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика