Шырав

Шырав ĕçĕ:

тӑхӑннӑ (тĕпĕ: тӑхӑн) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Кунтах хӗрарӑмсем те стариксем те пур; йӗри-тавра сӑран пиншаксем, брезент костюмсем, мазутпа вараланса пӗтнӗ салтак шӑлаварӗсем, ҫӗтӗк-ҫурӑк ботинкӑ тӑхӑннӑ рабочисем.
Среди них Борин заметил несколько женщин и стариков; кожанки, неуклюжие брезентовые костюмы, засаленные и измазанные в мазуте, солдатские штаны, опорки на ногах, пестрели всюду.

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // Никифор Ваҫанкка, Алексей Этмен, Илле Тукташ. Алексеев, М. А. Большевиксем: роман / вырӑсларан Н. Ваҫанкка, А. Этмен, И. Тукташ куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгиз, 1936. — 242 с.

Алӑка пӗр мӑнтӑр, сарлака капот тӑхӑннӑ пӗтӗ хӗрарӑм уҫрӗ.
Дверь раскрыла полная беременная женщина, одетая в широкий капот.

Тӑрсан-тӑрсан, Хветӗр значокла картус тӑхӑннӑ, сухалне хырнӑ вӑрӑм ҫынпа тухрӗ.
Наконец, Федор вышел из переулка в сопровождении высокого бритого человека, в фуражке со значком.

Вӑл салтак шинелӗ тӑхӑннӑ.
В шинели.

Иккӗмӗш сыпӑк // Никифор Ваҫанкка, Алексей Этмен, Илле Тукташ. Алексеев, М. А. Большевиксем: роман / вырӑсларан Н. Ваҫанкка, А. Этмен, И. Тукташ куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгиз, 1936. — 242 с.

Хӑй вал ҫӗтӗлсе пӗтнӗ салтак тумтирӗпе сарлака кунчаллӑ атӑ тӑхӑннӑ.
Одет старик был в истрепанный солдатский костюм и сапоги с широкими голенищами.

Ун ҫийӗнче пиртен ҫӗлесе тунӑ шалпар кӗпе, хресченсем тӑхӑнакан йышши хура ярӑмлӑ кӑвак шӑлавар, урине сарӑ ботинкӑ тӑхӑннӑ.
Одетый в широкую полотняную рубаху, в синие крестьянские шаровары с черной полоской и желтые ботинки, сидел на песчаном бугорке.

Вӗсен айне вырӑс виллисем, тӑшман виллисем хӗсӗне-хӗсӗне юлнӑ; ҫав вырӑнтах бомбӑсем, снарядсем, пӗрене хуҫӑкӗсем, блиндаж ванчӑкӗсем выртаҫҫӗ; ҫав ишлӗк вырӑнсенчех канав хыҫҫӑн канав тӑсӑлать, канавӗсенче каллех тӗплӗ ванчӑксем, кӑвак е шенкер шинель тӑхӑннӑ вилесем выртаҫҫӗ.
придавившие человеческие русские и вражеские трупы, тяжелые, замолкнувшие навсегда чугунные пушки, страшной силой сброшенные в ямы и до половины засыпанные землей, бомбы, ядра, опять трупы.

27 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Вӑл хӗпӗртесех ӳкрӗ: шенкер мундир тӑхӑннӑ ҫынсем хӑйсен траншейисем патне арӑш та пирӗш чупрӗҫ, йӗри-таврах шенкер мундирпе хӗрлӗ шӑлавар тӑхӑннӑ вилесем выртаҫҫӗ, вилейменнисем йынӑшса хӑйсен енне шума тӑрӑшрӗҫ.
Как толпы синих мундиров в беспорядке бежали к своим траншеям и как по всему полю лежали убитые и ползали раненые в красных штанах и синих мундирах.

25 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Шенкер мундир тӑхӑннӑ ҫынсем пӗр вырӑнтах тӑнӑ пек туйӑннӑ.
Синие мундиры оставались в том же расстоянии.

Анчах та Мельников ури ҫине сиксе тӑчӗ те хура тумтир тӑхӑннӑ ҫын патне утрӗ.
Но Мельников, не слушая, встал, подошел к черному человеку.

22 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Ҫӗр йӑтса тӑракан салтаксем хутлана-хутлана илчӗҫ, пӑрӑна-пӑрӑна утрӗҫ, анчах та хура пальто тӑхӑннӑ ҫын вырӑнтан та хускалмарӗ, ҫаплах, пуҫне пӗкмесӗрех, ҫӗре таптаса-хытарса тӑчӗ.
Солдаты, носившие землю, пригибались, сторонились; черная же фигура не двигалась, спокойно утаптывая землю ногами, и все в том же положении оставалась на месте.

Ҫӳлте ҫӑлтӑрлӑ тӳпе тӑрӑх вут йӑртӑкӗ хӑварса бомбӑсем шӑхӑра-шӑхӑра иртрӗҫ; суллахайра тепӗр блиндажа кӗмелли шӑтӑк курӑнса тӑчӗ, вӑл шӑтӑк витӗр матроссен урисемпе ҫурӑмӗсем курӑнчӗҫ, ӳсӗр сассисем илтӗнчӗҫ; мал енче тар нӳхрепӗ курӑнса кайрӗ, нӳхреп тӗлӗнче пӗрмаях ҫынсем хӗвӗшрӗҫ, нӳхрепӗ тӑрринче вара хура пальто тӑхӑннӑ ҫын палӑрчӗ, вӑл аллисене ик кӗсьине чикнӗ те, пульӑсемпе бомбӑсем шӑхӑрнине пӑхмасӑрах мишуксемпе йӑтса килекен тӑмлӑ ҫӗре таптаса-хытарса тӑчӗ.
Над головами стояло высокое звездное небо, по которому беспрестанно пробегали огненные полосы бомб; налево, в аршине, маленькое отверстие вело в другой блиндаж, в которое виднелись ноги и спины матросов, живших там, и слышались пьяные голоса их; впереди виднелось возвышение порохового погреба, мимо которого мелькали фигуры согнувшихся людей и на котором, на самом верху, под пулями и бомбами, которые беспрестанно свистели в этом месте, стояла какая-то высокая фигура в черном пальто, с руками в карманах, и ногами притаптывала землю, которую мешками носили туда другие люди.

Куҫхаршийӗсене ҫӳлелле ҫӗклесе ҫӳрекен Черновицкий поручик пуринчен те кӑмӑллӑрах ӗнтӗ, тӑхӑнасса та вӑл самаях таса сюртук тӑхӑннӑ, сюртукӗ ҫӗнӗ мар, анчах та ӑна питӗ типтерлӗ сапланӑ, атласран ҫӗлетнӗ жилечӗ ҫумӗнче ылтӑн вӑчӑра та пур унӑн, апла пулин те Володя кӑмӑлламасть ӑна.
Только поручик Черновицкий, с высоко поднятыми бровями, хотя и был учтивее всех и одет в сюртук, довольно чистый, хотя и не новый, но тщательно заплатанный, и выказывал золотую цепочку на атласном жилете, не нравился Володе.

18 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Ун ҫинче шинельпе витӗннӗ темӗнле, шупкарах хӗрлӗ кӗпе тӑхӑннӑ ҫын ҫывӑрать.
На кровати, накрывшись толстой шинелью, спал какой-то человек в розовой рубашке.

13 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

— Мӗн тӑвӑпӑр-ха ӗнтӗ? — тата тепӗр хут каларӗ ҫамрӑк офицер хӑйӗн архалук тӑхӑннӑ юлташне, — кунтах ҫӗр каҫатпӑр и, е хамӑр лашапа кайӑпӑр-и?
— Как же мы решим, — сказал снова молодой офицер своему товарищу в архалуке, — ночуем здесь или поедем на своей лошади?

4 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Паян, вашбородие, — хушса хучӗ вӑл вӑрӑмрах сасӑпа, ҫӗлӗкне тӑхӑннӑ май, — пӗр вӗҫӗмсӗр ҫунтарма тытӑнчӗ, ҫине-ҫинех бомба, май мар вӗт, бухтӑна ҫити кӗрслеттерет; паян, ача, чӑтма ҫук ҫунтарать, аптриш…
Нынче, вашбородие, — прибавил он протяжным голосом и надевая шапку, — уже скрость палить стал, все больше с бомбов, ажно в бухту доносит; нынче так бьет, что бяда ажно…

1 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Хыҫалта, ашӑкпа витнӗ япала ҫыххисем ҫинче, ҫуллахи шинель тӑхӑннӑ офицер ларса пырать.
Сзади, на узлах и вьюках, покрытых попонкой, сидел офицер в летней шинели.

— Кафтан бун, — тет ҫивчӗ салтак, зуав тӑхӑннӑ тумтирӗн тӗрӗлесе ҫӗленӗ аркине пӑхкаласа, каллех кулаҫҫӗ.
— Кафтан бун, — говорит бойкий солдат, рассматривая шитые полы зуава, и опять смеются.

16 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

— Франсе нет бун, бонжур, мусье, — тет шупкарах хӗрлӗ кӗпе тӑхӑннӑ салтак, халӗ ӗнтӗ вӑл хӑй пӗлнӗ пек француз сӑмахӗсене пурне те пӗр самантра персе ярать те француза хырӑмӗнчен лӑпкаса кулать.
— Франсе нет бун, бонжур, мусье, — говорит солдат в розовой рубашке, сразу уж выпуская весь свой заряд знаний языка, и треплет француза по животу и смеется.

— Рус бун, — тет шупкарах хӗрлӗ кӗпе тӑхӑннӑ салтак, пӑхса тӑраканнисем вара пурте ахӑлтатса кулма тытӑнаҫҫӗ.
— Рус бун, — говорит солдат в розовой рубашке, причем присутствующие покатываются со смеху.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика