Шырав

Шырав ĕçĕ:

А (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ҫиелтен пӑхмашкӑн турӑш чӑнах та строгановски е устюжски, атту Суздаль тӑрӑхӗнче ҫырнӑскер темалле, ну, а шалти куҫпа пӑхсан — фальша!
С виду-те образ будто и впрямь строгановских али устюжских писем, а то — суздальских, ну, а вглядись оком внутренним фальша!

XII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

— Акӑ санпа иксӗмӗр эпир шӑрӑхра ӗҫлесе пурӑнатпӑр, а вӗсем сулхӑнра пурӑнаҫҫӗ.
— А вот мы с тобой в жаре живем, в работе, а они — в прохладе.

XI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

— А мӗнле?
— А как?

А унӑн арӑмӗ йӑпатма пултаракан ҫӗнӗ ҫынччӗ… мӗн каламалли пур-ха!
А жена его утешная молодуха была… да что говорить!

Авланнӑ ҫынӑн пӗр вырӑнта пурӑнмалла, хресчен ӗҫне ӗҫлемелле, а мана — ҫӗр начар тата сахал та, ӑна та пулин туртса илчӗҫ.
Женатому надо на месте жить, крестьянствовать, а у меня — земля плохая, да и мало ее, да и ту дядя отобрал.

— А мӗн тума?
— А на што?

— Авӑ пурте авланаҫҫӗ, а эсӗ, Яков, мӗншӗн авланмастӑн?
— Вот все женятся, а ты, Яков, почему не женишься?

— Амӑшсене хӗрхенмеҫҫӗ те, а эсӗ… тӗлӗнтеретӗн!
Матерей не жалеют, а ты… чудак!

А эпӗ ӑна ӑсатма пынӑччӗ, — эпӗ судье патӗнче дворникре пурӑннӑччӗ; хӳме витӗр шӑтӑкран пӑхатӑп, — куратӑп, яшка вӗреме тапратнӑ.
А я ее провожал, — я дворником был у судьи; гляжу в щель, сквозь набор — вижу, кипит похлебка.

А лешӗ ӑна каланӑ: эпӗ, барыня, сана хирӗҫ ответлеме пултараймастӑп, эпӗ авланнӑскер, акӑ эпӗ сан валли икӗ тусӑма хатӗрлесе хутӑм, вӗсем — пӗри урҫа, тепри хусах.
А он ей говорит: я тебе, барыня, не могу отвечать, я — женатый, а вот припас я для тебя двух приятелев, так они — один вдов, другой холостой.

А эпӗ ӑна: хӑш-пӗр чух кӗтӳҫӗ те генералтан ӑслӑрах пулаканччӗ, тетӗп, эпӗ ун чух пур тӗлӗшрен те пит хӑюлланса кайнӑччӗ, пурпӗрех Ҫепӗҫ кӗтет!
А я ему: «Случается, что и пастух умнее генерала», — я тогда осмелел очень ко всему, все едино — впереди Сибирь!

А эпир унпа иксӗмӗр мӗнле вӗт…
А ведь как мы с ней, бывало…

А ман старик грексен сӑмахне те ӑнланнӑ пек пулатчӗ, карамара та калимера тесе мӑкӑртататчӗ.
А старичок мой — он прикидывался, что быдто и греков понимает, бормочет — карамара да калимера.

Ун патне — ырӑ шухӑшпа, а вӑл — патакпа…
К нему — с добром, а он — колом…

А кӑмпа мӗн вӑл?
А — что грибы?

Темиҫе пин ҫын чиперех кӑмпа ҫиет, а пӗрин — вилмеллех пулать!
Тыщи людей грибы едят на здоровье, а один — на смерть!

А эпир иккӗнччӗ, пӗри чӑн-чӑнах лаша вӑрри, эпӗ ахальтен ҫеҫ, интересленнипе кӑна ҫыхлантӑм.
А было нас — двое, один-то настоящий, законный конокрад, а я так себе, из любопытства больше.

— Мана вӗлерчӗҫ, а эсӗ…
— Меня убили, а ты…

X. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

А мана ӗнтӗ чи хаклӑраххи те чӗрӗреххи таҫта ырӑ ӗҫсем тӑвасси хыҫӗнче пытанса тӑнӑ пек туйӑнатчӗ.
А мне уже казалось, что наиболее ценное и живое спрятано где-то за добродетелью…

IX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ҫав кулкалани мана вӑтантарчӗ те, эпӗ хамӑн мӗн вулас килнине ӑнлантарса параймарӑм, а вӑл каларӗ:
Эта усмешка смутила меня, и я не сумел объяснить, чего мне хочется, а она говорила:

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика