Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Икӗ талӑкран вӑл вилнӗ те, ҫав хӗр ӑна Петушки станцийӗ ҫывӑхӗнчи ял масарӗ ҫине пытарнӑ.

Через двое суток он скончался и похоронен ею на сельском кладбище около станции Петушки.

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Вӑл вилнӗ кун, ирхине, Яков ашшӗне мачча ҫине улӑхма пулӑшрӗ; ашшӗ, хӗрес хывса илсе, куҫӗсем ҫурри хупӑннӑ, ҫӑварӗ путса аннӑ, кӗл тӗслӗ пулса кайнӑ тӗксӗм сӑн ҫине пӗр хускалмасӑр пӑхрӗ; Никита ӑна килӗшӳсӗр хыттӑн каларӗ:

Утром, в день смерти его, Яков помог отцу подняться на чердак, отец, перекрестясь, уставился в тёмное, испепелённое лицо с полузакрытыми глазами, с провалившимся ртом; Никита неестественно громко сказал:

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Анчах ӑна ку та килентермен: упӑшки вилнӗ хыҫҫӑн, пӗчӗк карчӑк темле пӗр вырӑнта ларма-тӑма пӗлейми пулса кайнӑ, вӑл пӗрмай утса ҫӳренӗ, сӗтел-пукансене шутарнӑ, чӳречесем витӗр пӑхкаласа, япаласене вырӑнтан вырӑна куҫарнӑ.

Но это тоже не забавляло его; маленькая старушка после смерти мужа заразилась какой-то непоседливостью, она всё ходила, передвигая мебель, переставляя вещи с места на место, поглядывая в окна.

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Яков манах Ольгӑпа питӗ туслашса кайнине курчӗ, ӑна чӗмсӗр Вера Попова та хисепленӗ, Мирон та, — хӑй ашшӗ вилнӗ хыҫҫӑн тата ҫилленчӗкрех, хытӑрах чунлӑ пулса кайнӑ пулин те, фабрикӑра асли пек хушса ҫӳренӗ, Яков ҫине служащи ҫине кӑшкӑрнӑ пек кӑшкӑркаланӑ пулин те, — тетӗшӗ хӑй тӗнче тӑрӑх ҫӳренисем ҫинчен, ҫынсем ҫинчен каласа панисене итленӗ чух йӗрӗнсе питне-куҫне хуҫкаламан.

Яков видел, что монах очень подружился с Ольгой, его уважала бессловесная Вера Попова, и даже Мирон, слушая рассказы дяди о его странствованиях, о людях, не морщился, хотя после смерти отца Мирон стал ещё более заносчив, сух, распоряжался по фабрике, как старший, и покрикивал на Якова, точно на служащего.

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Ҫынсем Карцев тияккӑна тата певчисене вилнӗ ҫынна ӗмӗр-ӗмӗр асӑнмалли ҫинчен юрлаттарса киленчӗҫ.

Люди забавлялись, заставляя дьякона Карцева и певчих возглашать усопшему вечную память.

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Ҫитменнине тата сирӗн тетӳ вилнӗ, ҫавна май унӑн чунне асӑнни пулать.

К тому же и дядюшка у вас помер, так что — как бы на помин души.

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Сасартӑк унӑн хулпуҫҫийӗ вилнӗ ҫыннӑнни пекех сивӗнсе кайрӗ, ҫӑварӗ уҫӑлчӗ.

Вдруг плечико у него стало смертно холодное, ротик открылся.

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Халӗ, йӑпатакан Серафим вилнӗ хыҫҫӑн, Артамонов тӑлӑха юлнӑ чечук арӑмӗ Таисья Параклитова, миҫе ҫултине пӗлмелле мар, ырхан, ӳссе ҫитеймен хӗрача пек, качака евӗрлӗ хӗрарӑм патне йӑпанма ҫӳренӗ.

Теперь, после смерти Серафима Утешителя, Артамонов старший ходил развлекаться к вдовой дьяконице Таисье Параклитовой, женщине неопределённых лет, худенькой, похожей на подростка и на чёрную козу.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Мӑнаҫлӑн, тутӑ хур аҫи пек, Китай ҫынни пек усиллӗ жандарм офицерӗ Нестеренко утнӑ, унӑн чирлӗ арӑмӗ хӑйӗн шӑллӗпе — Житейкинпа, хула старости тата тир-сӑран завочӗн хуҫи пулнӑ, халь вилнӗ ҫыннӑн ывӑлӗпе, алла-аллӑн тытӑҫса пынӑ; Житейкин ҫинчен ҫынсем: вӑл хӗрарӑм-манахсемпе ашкӑнса пурӑнать пулсан та, ҫичҫӗр кӗнеке вуласа тухнӑ тата пӗчӗк параппана ҫав тери ӑста ҫапма пӗлет, ҫав ӑсталӑха салтаксене вӑрттӑн вӗрентет, тесе калаҫнӑ.

Важно, сытым гусем, шёл жандармский офицер Нестеренко, человек с китайскими усами, а его больная жена шла под руку с братом своим, Житейкиным, сыном умершего городского старосты и хозяином кожевенного завода; про Житейкина говорили, что хотя он распутничает с монахинями, но прочитал семьсот книг и замечательно умел барабанить по маленькому барабану, даже тайно учит солдат этому искусству.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Вилнӗ ҫынна шел пулнӑ, анчах ӑна текех тӗл пулас ҫуккине туйма та кӑмӑллӑ пулнӑ; вӑл ӑна хӑйӗн паллӑ мар ыйтӑвӗсемпе, сӑмахсӑр асӑрхаттарнисемпе тата чӑн-чӑн чӗрӗ ҫынна пурӑнма кансӗрлекен ытти пур япаласемпе те иккӗлентерме пӑрахнӑ.

Было жалко покойника, но было и приятно знать, что его уже больше не встретишь; перестал он смущать неясностью своих требований, немых упрёков и всем тем, что мешало жить настоящему, живому человеку.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Анчах пур шухӑшсем те сасартӑк татӑлчӗҫ, хӑранипе таҫта кайса ҫухалчӗҫ: Артамонов, кӗтмен ҫӗртен, хӑй умӗнче ӑна Алексей пек ҫӑмӑллӑн та ӑста пурӑнма, ытти ҫивӗч ҫынсем пек пурӑнма кансӗрлекен ҫынна курчӗ; — ӑна хӑйӗнпе тӗлме-тӗл, сӑмавар умӗнче ларакан сарлака сӑн-питлӗ, сухаллӑ ҫын кансӗрленӗ; вӑл ним чӗнмесӗр, сулахай аллин пӳрнисемпе сухалне пӗтӗрсе тытса, пит ҫӑмартипе ывӑҫ тупанӗ ҫине тӗренсе ларать; вӑл Петр Артамонов ҫине ҫав тери салхуллӑн, унпа сывпуллашнӑ пек пӑхать, ҫав вӑхӑтрах вӑл ӑна хӗрхеннӗ пек, ӑна темшӗн ӳпкелешнӗ пек пулнӑ; пӑхать те — макӑрать; унӑн хӗрлӗрех сарӑ куҫ тӗкӗсем айӗнчен усал куҫҫулӗсем юхаҫҫӗ; сухалӗ хӗррипе, сулахай куҫӗ патӗнче, пысӑк шӑна шуса пырать; акӑ вӑл, вилнӗ ҫын пичӗ урлӑ каҫнӑ пек, тӑнлав ҫинелле шуса каҫрӗ, куҫхарши ҫинче чарӑнса тӑрса, куҫсенчен пӑхма пуҫларӗ.

Но все размышления внезапно пресеклись, исчезли, спугнутые страхом: Артамонов внезапно увидал пред собою того человека, который мешал ему жить легко и умело, как живёт Алексей, как живут другие, бойкие люди: мешал ему широколицый, бородатый человек, сидевший против него у самовара; он сидел молча, вцепившись пальцами левой руки в бороду, опираясь щекою на ладонь; он смотрел на Петра Артамонова так печально, как будто прощался с ним, и в то же время так, как будто жалел его, укорял за что-то; смотрел и плакал, из-под его рыжеватых век текли ядовитые слёзы; а по краю бороды, около левого глаза, шевелилась большая муха; вот она переползла, точно по лицу покойника, на висок, остановилась над бровью, заглядывая в глаз.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Сасартӑк музыка чарӑнчӗ, хӗрарӑм урайне сиксе анчӗ, хура Степа ӑна ылтӑн тӗслӗ халатпа чӗркерӗ те унпа пӗрле чупса тухса кайрӗ, ҫынсем вара, пӗр-пӗрне ҫупӑрласа, кӑшкӑрашма, ӳлеме, алӑ ҫупма тытӑнчӗҫ; ҫавӑнтах шурӑ тумлӑ, вилнӗ ҫынсем евӗрлӗ лакейсем чупкалама пуҫларӗҫ; черккесемпе бокалсем янӑрама тытӑнчӗҫ, ҫынсем шӑрӑх кунхи пек каҫса кайса, антӑхса ӗҫме тапратрӗҫ.

Вдруг музыка оборвалась, женщина спрыгнула на пол, чёрный Стёпа окутал её золотистым халатом и убежал с нею, а люди закричали, завыли, хлопая ладонями, хватая друг друга; завертелись лакеи, белые, точно покойники в саванах; зазвенели рюмки и бокалы, и люди начали пить жадно, как в знойный день.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Хӗрарӑм ун ҫине ҫуллӑ куҫӗсемпе пӑхсан вӑл хулпуҫҫисене хускатрӗ, мӑйне пӗкӗртрӗ те урӑх еннелле пӑхса, киревсӗр те нӗрсӗр сӑнлӑ, сурма-ӳсӗр ҫынсем хӗрарӑм ҫине, Дрёмоври обывательсем чиркӳ тӑрринчен ӳксе вилнӗ маляр ҫине пӑхнӑ пек, тӗлӗнерех, куҫӗсене чарса пӑхнине курчӗ.

И когда на него падал её тяжёлый масляный взгляд, он шевелил плечами, сгибал шею и, отводя глаза в сторону, видел, что уродливые, полупьяные люди таращат глаза с тем туповатым удивлением, как обыватели Дрёмова смотрели на маляра, который, упав с крыши церкви, разбился насмерть.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Вӑл пӳрнине мачча патнелле ҫӗклет, пӳрни ҫинче кашкӑр куҫӗ пек симӗсрех чул йӑлтӑртатать; ҫав вӑхӑтрах сарлака кӑкӑрлӑ, йытӑ пуҫӗ пек пуҫлӑ темле купец, Артамонова ҫаннинчен туртса ун ҫине хӑйӗн вилнӗ ҫыннӑнни пек кантӑк евӗрлӗ куҫӗсемпе тӳррӗн пӑхса, хӑлхасӑр ҫын пек хыттӑн кӑшкӑрса ыйтать:

Он поднимал палец к потолку, на пальце сверкал волчьим глазом зеленоватый камень, а какой-то широкогрудый купец с собачьей головою, дёргая Артамонова за рукав, смотрел на него в упор, остеклевшими глазами мертвеца, и спрашивал громко, как глухой:

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Сӑнӗпе вӑл повар тӗслӗ, тумӗпе вилнӗ пуян ҫынсене масар ҫине ӑсатма тара тытакан факеллӗ ҫынсенчен пӗрин тӗслӗ пулнӑ.

Лицом он был похож на повара, а по одежде на одного из тех людей с факелами, которых нанимают провожать богатых покойников в могилы.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Атте вилнӗ кунтанпа пуҫланчӗ те манӑн ҫавӑ.

Со дня смерти отца у меня и началось.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

— Анчах сана вилнӗ аттемӗрех: лӑплантар!

— А тебе ещё покойник-родитель наказывал: утешай!

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Тӑвӑр та таса кельйӑра Никодим атте кӑштах пысӑкланчӗ, анчах тата та хӑрушӑрах пулса тӑчӗ; вӑл хӑйӗн клобукне хывсан, унӑн вилнӗ ҫынӑнни евӗрлӗ, ӳтне сӗвсе илнӗ пек ҫурма ҫара пуҫ шӑмми ҫутӑлса илчӗ; тӑнлавӗсем ҫинче, хӑлхисем хыҫӗнче, ӗнси ҫинче тӗксӗм кӑвак ҫӳҫ пайӑркисем ҫакӑнса тӑраҫҫӗ.

В тесной, чистенькой келье отец Никодим стал побольше, но ещё страшней; когда он снял клобук, матово, точно у покойника, блеснул его полуголый, как бы лишённый кожи, костяной череп; на висках, за ушами, на затылке повисли неровные пряди серых волос.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Анчах та вӑл пӗтӗмпех шыҫса кайнӑ, кӳпчесе хӗрелнӗ пит-куҫлӑ хунямӑшӗ, кресло ҫинче ларса вӑраххӑн вилекенскер, ун ҫине ытларах та ытларах тӑшманла пӑхнине аса илчӗ; унӑн ӗлӗк хитре пулнӑ, анчах халӗ тӗксӗм те йӗпе куҫӗнчен куҫҫульсем хурлӑхлӑн юхса тӑраҫҫӗ; чалӑшса кайнӑ тутисем хускалаҫҫӗ, анчах калаҫайми пулнӑ чӗлхи ҫӑварӗнчен тухса ӳкет, нимӗн те калама пултараймасть; вара Ульяна Баймакова ӑна ҫурри вилнӗ сулахай аллин пӳрнисемпе ҫӑварне каялла тӗртсе кӗртет.

Но он вспомнил, что тёща, медленно умиравшая в кресле, вся распухнув, с безобразно раздутым, багровым лицом, смотрит на него всё более враждебно; из её когда-то красивых, а теперь тусклых и мокрых глаз жалобно текут слёзы; искривлённые губы шевелятся, но отнявшийся язык немо вываливается изо рта, бессилен сказать что-либо; Ульяна Баймакова затискивает его пальцами полуживой, левой руки.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Лере, Суздальре, Япушкин хӑй ӗҫсе вилнӗ, вӑл ҫырнисене, паллах, вӑрланӑ.

Там, в Суздали, Япушкин спился до смерти, а записи у него, конечно, выкрали.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.