Шырав

Шырав ĕçĕ:

куҫӗ (тĕпĕ: куҫ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Амӑшӗн куҫӗ умӗнче шурса кайнӑ, чӗтрекен туталлӑ пӑлханчӑк ҫынсем вӗлтлетрӗҫ, пӗр хӗрарӑмӑн пичӗ тӑрӑх кӳреннипе куҫҫуль юхса анчӗ.
Перед глазами матери мелькали бледные, возбужденные лица с трясущимися губами, по лицу одной женщины катились слезы обиды…

XII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Унӑн питҫӑмарти вут пек хӗрелсе тӑрать, куҫӗ савӑнӑҫлӑн йӑлтӑртатать, амӑшне вӑл пӗтӗмпех темле хаваслӑ шанчӑкпа тулнӑ пек туйӑнчӗ.
На щеках у нее горел румянец, глаза весело блестели, и вся она, казалось матери, была наполнена какой-то радостной надеждой.

XI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Егорӑн йывӑр аллисене кӑкри ҫине хурсан, тӗлӗнмелле йывӑр пуҫне минтер ҫинче тӳрлетсен, амӑшӗ куҫҫульне шӑлса, Людмила патне пырса пӗшкӗнчӗ, унӑн ҫӑра ҫӳҫне ачашласа шӑлкаларӗ, хӗрарӑм вӑраххӑн ун еннелле ҫаврӑнчӗ, унӑн хура ҫутӑ куҫӗ чирлӗ ҫын куҫӗ пек чарӑлчӗ, унтан вара вӑл ура ҫине тӑчӗ те чӗтрекен тутипе пӑшӑлтатма тытӑнчӗ:
Сложив тяжелые руки Егора на груди его, поправив на подушке странно тяжелую голову, мать, отирая слезы, подошла к Людмиле, наклонилась над нею, тихо погладила ее густые волосы, женщина медленно повернулась к ней, ее матовые глаза болезненно расширились, она встала на ноги и дрожащими губами зашептала:

X // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Куҫӗ ун халӗ пысӑк, тӗлӗнмелле ҫутӑ пек курӑнчӗ.
И теперь они казались большими и странно яркими.

Шыҫӑннӑ питҫӑмартисем темле тӗлӗнмелле хускалмасӑр тӑни унӑн сарлака, ырӑ кӑмӑллӑ сӑнне пӑсса пӑрахнӑ, вилӗм сӑнӗ айӗнче унӑн пӗтӗм илемӗ пӗтнӗ, тӑртаннӑ ӳт ӑшне путса ларнӑ куҫӗ кӑна, такама хӗрхеннӗ пекрех кулса, уҫҫӑн пӑхать.
Странная неподвижность опухших щек изуродовала его широкое доброе лицо, все черты исчезли под мертвенной маской, и только глаза, глубоко запавшие в отеках, смотрели ясно, улыбаясь снисходительной улыбкой.

Вӑл ҫав ҫынсем юриех ним ҫине пӑхман пек утнине, аллисемпе ятарласа сулкаланине, сӑнӗпе хӑйсене ывӑннӑ пек, кичемленнӗ пек кӑтартма тӑрӑшнине, анчах та вӗсен сиккелекен киревсӗр куҫӗ хӑрарах, айӑпа кӗнӗ пек ҫутӑлса пынине лайӑх пӗлет.
Ей были хорошо знакомы подчеркнутая беспечность походки, натянутая развязность жестов, выражение утомленности и скуки на лице и плохо спрятанное за всем этим опасливое, виноватое мерцание беспокойных, неприятно острых глаз.

IX // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Куҫӗ тӑтӑшах кулчӗ, амӑшӗ вӑл юриех йӗкӗлтенине курчӗ, хӑй ӑна нӳрӗрех кӑвак тӗспе витӗннӗ сӑнӗнчен пӑхса, пӑшӑрханса шухӑшларӗ: «Вилет…»
Глаза его улыбались, мать видела, что он нарочно поддразнивает ее и, глядя на его лицо, подернутое влажной синевой, тревожно думала: «Умрет…»

Унӑн сӑнӗ амӑшне килӗшрӗ, хӑй вӑл питех те мӑнкӑмӑллӑ пек туйӑнчӗ, куҫӗ йӑлкӑшмасӑр, сиввӗн пӑхрӗ.
Ее лицо не нравилось матери — оно казалось надменным, а глаза смотрели без улыбки, без блеска.

Унӑн хытса ларнӑ, ниме те палӑртман сӑн-пичӗ тӗлӗнмелле лаптӑкланнӑ пек курӑнчӗ, куҫӗ ҫеҫ чӗррӗн те савӑнӑҫлӑн йӑлтӑртатса тӑчӗ.
Неподвижно застывшее, лишенное выражения, оно казалось странно плоским, и только глаза па нем сверкали живо и весело.

Пӑшӑрханнипе куҫӗ тӗтреленчӗ, чӗри хӑвӑрт тапма пуҫланипе ӑна вӑл чупнӑ пекех сикме ирӗк пачӗ.
Рябило в глазах, и сердце стучало торопливо, заставляя ее почти бежать.

Унӑн куҫӗ мӗнле йӑлтӑртатнине курса, амӑшӗ ҫак ҫын никама та нимӗн те каҫарас ҫуккине, каҫарма та пултарайманнине ӑнланать, вара, ҫав ҫирӗплӗх уншӑн йывӑррине туйса, Николая хӗрхенет.
Видя их блеск, мать понимала, что этот человек никому и ничего не прощает, — не может простить, — и, чувствуя, что для него тяжела эта твердость, жалела Николая.

VII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Вӑл яланах лӑпкӑн, тӳрӗ те ҫирӗп кӑмӑллӑ судья сассипе калаҫать, хӑрушӑ япала ҫинчен калаҫнӑ чух та лӑпкӑн, кӑштах хӗрхеннӗ пек пулса кулать пулин те — куҫӗ сиввӗн те ҫивӗччӗн йӑлтӑртатать.
Он говорил всегда спокойно, голосом честного и строгого судьи, и хотя — даже говоря о страшном — улыбался тихой улыбкой сожаления, — но его глаза блестели холодно и твердо.

Ывӑлӗн сӑн-сӑпачӗ, унпа пӗр шӑпаллӑ ҫынсен сӑнарӗсене пӗтӗҫтерсе, ун куҫӗ умне уҫҫӑнах тухса тӑрать, чӗринче пурне те курас килекен туйӑм ҫуратать, ҫав туйӑм, Павел ҫинчен шухӑшланине хӑй тӗллӗнех, сисмелле мар вӑйлатса, ҫав шухӑша тавралла сарса пырать.
Фигура сына, поглощая всех людей одной судьбы с ним, разрасталась в ее глазах, вызывала созерцательное чувство, невольно и незаметно расширяя думы о Павле, отклоняя их во все стороны.

Чирлӗ ҫыннӑн куҫӗ ҫеҫ сӳнсе пыракан ҫулӑмпа ҫунса тӑчӗ.
Только глаза больного горели угасающим огнем.

VI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Унӑн шӑмӑллӑ, сарӑхнӑ пичӗ ҫине ҫуткам сарӑ сухал ӳссе ларнӑ, ҫӑварӗ кӑштах уҫӑлнӑ, куҫӗ ҫамки айнелле путса кӗнӗ те ҫав тӗттӗм путӑкра чирлӗ ҫыннӑнни пек куҫ ҫутӑлса тӑрать.
Светлая бородка росла на его желтом костлявом лице, рот у него был полуоткрыт, глаза глубоко завалились под лоб и лихорадочно блестели оттуда, из темных ям.

Хӗрелнӗ куҫӗ типпӗн ялкӑшса, тӗксӗм сӑнне тарӑху кӑварӗн ҫутипе ҫутатса тӑрать.
Сухой блеск воспаленных глаз освещал темное лицо огнем гнева.

V // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

— Тӑри! — терӗ те, Софьйӑн кӑвак куҫӗ ачашшӑн ҫунма тытӑнчӗ, кӗлетки уяр тӳпере куҫа курӑнмасӑр янӑракан музыкӑна хирӗҫ ҫӗкленнӗ пек туйӑнчӗ.
— Жаворонок! — Серые глаза Софьи ласково разгорались, и тело как будто поднималось от земли навстречу музыке, невидимо звеневшей в ясной высоте.

IV // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Ун куҫӗ пур япала ҫине те ҫамрӑккӑн пӑхать, пур ҫӗрте те вӑл хӑйне ҫамрӑк савӑнӑҫпа тултаракан япала курать.
Ее глаза смотрели на все молодо и всюду видели что-то, радовавшее ее юной радостью.

Унӑн сассинчен ӑшӑ ҫапрӗ, чакӑр куҫӗ амӑшӗн питне ҫемҫен ачашларӗ…
От ее голоса веяло теплом, серые глаза мягко ласкали лицо матери…

III // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Пысӑк чакӑр кӑвак куҫӗ ҫамрӑкӑнни пек уҫҫӑн кулать, тӑнлавӗсем патӗнче ҫинҫе пӗрмешкесем палӑраҫҫӗ, пӗчӗк хӑлхисем тӗлӗнче кӑвак ҫӳҫ кӗмӗл тӗслӗн йӑлтӑртатать.
Большие серые глаза улыбались молодо и ясно, а на висках уже сияли тонкие лучистые морщинки, и над маленькими раковинами ушей серебристо блестели седые волосы.

II // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика