Шырав

Шырав ĕçĕ:

Осадчий (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Манӑн урӑх ыйтусем ҫук, — председатель енне ҫаврӑнчӗ Осадчий.
Больше вопросов не имею, — повернулся Осадчий к председателю.

XX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Ӑхӑ, эсир намӑс ҫуртӗнче пулнӑ? — юриех хыттӑн та хаяр ҫивӗчлӗхпе тытса илчӗ Осадчий.
— Ага, вы были в публичном доме? — нарочно громко, с жестокой четкостью подхватил Осадчий.

— Калӑр-ха пире, Ромашов подпоручик, — пуҫларӗ Осадчий витӗмлӗн те тӑстарса, — пухӑва ҫав териех ниҫта шӑнӑҫми сӑн-питпе пырса кӗриччен ӑҫта пулма пултарнӑ иккен эсир?
— Скажите нам, подпоручик Ромашов, — начал Осадчий веско, с растяжкой, — где вы изволили быть до того, как приехали в собрание в таком невозможном виде?

— Айӑплӑ, пӗр минутлӑха, — сасартӑк пӳлчӗ ӑна Осадчий.
— Виноват, на минутку, — вдруг прервал его Осадчий.

Осадчий капитан, сире пач та кулӑшла мар, сирӗн шалта чиккелет те сире хӑрушӑ!
Капитан Осадчий, вам вовсе не смешно, а вам больно и страшно!

XIX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— «Эй турӑ, ҫӳлти патшалӑхунта яланлӑхах ырлӑхпа канлӗх парсам хӑвӑн вилнӗ чуруна Микихвӗре… — Осадчий сасартӑк усал, киревсӗр сӑмах вӗҫертсе ячӗ, — туса хурсам ун валли ӗмӗр-ӗмӗ-ӗ-ӗрлӗ-ӗхе-е-е…»
— «Во блаженном успении живот и вечный покой подаждь, господи, усопшему рабу твоему Никифору… — Осадчий вдруг выпустил ужасное, циничное ругательство, — и сотвори ему ве-е-ечную…»

Черет юлашки чӗнӳ патне ҫитсен, Осадчий пуҫне аялалла пӗкрӗ те мӑйне хытарса хучӗ, куҫӗсем унӑн хурлӑхлӑ, ҫилӗллӗ те тӗлӗнтермӗшле хӑрушӑччӗ, контрабас хӗлӗхӗ евӗр кӗрлекен мӑнӑ сассипе тӑстарса-юрлаттарса кӗмсӗртеттерчӗ:
А когда очередь дошла до последнего воззвания, то Осадчий, наклонив вниз голову, напружив шею, со странными и страшными, печальными и злыми глазами заговорил нараспев низким голосом, рокочущим, как струны контрабаса:

Сасартӑк Осадчий, пуҫне пӗксе хурса, сӗтел ҫинелле пӑхнӑскер, ҫурма сасӑпа пуҫласа ячӗ:
Вдруг Осадчий, глядя вниз на стол опущенными глазами, начал вполголоса:

Осадчий хора хулӑн тӑсмака нотӑсемпе аккомпанилерӗ, ыттисем юрлани вара, тӗттӗм хумсен ӑшне путнӑ тейӗн, ҫак органӑнни пеклӗ мӑнӑ сасӑра ишнӗн ҫеҫ туйӑнса тӑчӗ.
Осадчий густыми, тягучими нотами аккомпанировал хору, и казалось, что все остальные голоса плавали, точно в темных волнах, в этих низких органных звуках.

Шӑплансамӑр! — кӑшкӑрчӗ Осадчий.
Замолчите! — крикнул Осадчий.

— Веткин, юрлама килӗр! — юлташӗсен пуҫӗ урлӑ кӑшкӑрчӗ Осадчий.
— Веткин, идите петь! — крикнул Осадчий через головы товарищей.

Вӑл Осадчий ҫумне ларнӑ, ӳсӗр те хӗп-хӗрлӗ, анчах хӑйне ҫирӗп тыткалать.
Он сидел около Осадчего и был пьян и красен, но держался твердо.

Осадчий халӗ ҫеҫ ӗмӗр асӑнмалӑх ӗхӗрсе кӑтартрӗ те, кӗленчесем тӑр-тӑр анчах тӑрӑлтатрӗҫ.
Сейчас Осадчий такую вечную память вывел, что стекла задребезжали.

XVIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Тӗлӗнсе кӑна хыттӑн: ҫак кӗреш пек мӑнттай, вӑйлӑ, тискер кайӑклӑрах ҫыннӑн калама ҫук пысӑк ирӗкӗ пӗтӗм полка хӑй хыҫӗнчен илӗртме пултарчӗ, вӑл ӑна аялта ҫаврӑнса тӑракан темле ҫаврака шӑтӑкалла сӗтӗрсе кайрӗ-кайрех, ҫав ярханахсӑр, тытамакла ӗҫкӗ-ҫикӗ вӑхӑтӗнче вара Осадчий вӗҫӗмсӗрех, хирӗҫлӳпе килӗшменлӗх шыранӑ евӗр, сӗмсӗрле хатарлӑхпа, намӑсне ҫухатсах, вилнӗскерӗн ятне ниҫта шӑнӑҫман сӑмахсемпе тылларӗ.
Странно: огромная воля этого большого, сильного и хищного, как зверь, человека увлекла за собой весь полк в какую-то вертящуюся книзу воронку, и во все время этого стихийного, припадочного кутежа Осадчий с цинизмом, с наглым вызовом, точно ища отпора и возражения, поносил скверными словами имя самоубийцы.

Чи малтан Осадчий пуҫларӗ.
Первым начал Осадчий.

Ҫу уйӑхӗн чи вӗҫӗнче Осадчий капитанӑн ротинче ҫамрӑк салтак ҫакӑнса вилчӗ, кунашкалли ҫак ротӑра иртнӗ ҫулта та пулнӑччӗ, шӑпа ӑнланмалла маррӑн йӗркелесе хунипех пулӗ, ҫакӑнасса вӑл шӑп та шай ҫав кунах ҫакӑнчӗ.
В самом конце мая в роте капитана Осадчего повесился молодой солдат, и, по странному расположению судьбы, повесился в то же самое число, в которое в прошлом году произошел в этой роте такой же случай.

Тачӑ ретсем витӗр сарӑлса, ҫӗр ҫумӗпех йӑпшӑнса сапаланса, уҫӑмсӑртараххӑн каларӗ малта Осадчий тӑнкӑртатакан хулӑн команди:
Глухо доносясь сквозь плотные ряды, низко стелясь по самой земле, раздалась впереди густая команда Осадчего:

XV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Вара, самантрах вӗчӗрхенсе кайса, чӗлпӗре кирлӗ мар ҫӗртенех алӑран алла ҫилӗллӗн куҫаркаласа, генерал Осадчий пуҫӗ урлах полк командирне кӑшкӑрчӗ:
И, мгновенно раздражаясь, перебирая нервно и без нужды поводья, генерал закричал через голову Осадчего на полкового командира:

— Игнатий Млхайлов, сирӗн превосходительство, — туйӑмсӑр, хулӑн сассипе салтакла пач юттӑн тавӑрчӗ Осадчий.
— Игнатий Михайлов, ваше превосходительство, — безучастным солдатским деревянным басом ответил Осадчий.

Ҫӳллӗ, ним хускалман Осадчий ун умӗнче тӗксӗммӗн тӑчӗ, йӗннинчен кӑларнӑ хӗҫӗ те лӑштӑр усӑннӑччӗ.
Осадчий стоял перед ним, высокий, неподвижный, сумрачный, с опущенной вниз обнаженной шашкой.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика