Шырав

Обжогов

Ҫав тери хытӑ кӑшкӑрса калаҫакан Зобов поручик те, ҫапӑҫура ҫуркаланса, таткаланса пӗтнӗ Обжогов капитан та, хайхи, ҫынна юрама тӑрӑшман артиллери капитанӗ те, юратура телейлӗ юнкер та, пурте бульвартах-мӗн, ҫавсемех, ӗнерхи ҫынсемех ҫӳреҫҫӗ-мӗн кунта, ҫав-ҫавах, мӗн ӗмӗртен хавхалантарнӑ пекех, ултав, чапа е мухтава тухас кӑмӑлпа шухӑшламасӑр-тумасӑр ҫӑмӑлттайланас шухӑш хавхалантарать-мӗн вӗсене.
На бульваре были и капитан Зобов, который громко разговаривал, и капитан Обжогов в растерзанном виде, и артиллерийский капитан, который ни в ком не заискивает, и счастливый в любви юнкер, и все те же вчерашние лица и вес с темп же вечными побуждениями лжи, тщеславия и легкомыслия.

Обжогов капитаншӑн пулсан штабс-капитан Михайлов аристократ, мӗншӗн тесен ун шинелӗ те, перчеткисем те таса, вӑл ӑна, кӑштах хисеплет пулин те, чӑтма ҫук юратмасть, штабс-капитан Михайловшӑн пулсан Калугин адъютант аристократ, мӗншӗн тесен вӑл адъютант тата ытти адъютантсемпе «эсӗ» тесе калаҫать; ҫакна пула вӑл, ӑна, хӑй унтан хӑрать пулин те, юратсах каймасть: Калугин адъютантшӑн пулсан Нордов граф аристократ, вӑл вара ӑна ялан ятлаҫать, хӑй ашӗнче вӑл ӑна флигель-адъютант пулнӑшӑн кураймасть.
Для капитана Обжогова штабс-капитан Михайлов аристократ, потому что у него чистая шинель и перчатки, и он его за это терпеть не может, хотя уважает немного; для штабс-капитана Михайлова адъютант Калугин аристократ, потому что он адъютант и на «ты» с другим адъютантом, и за это он не совсем хорошо расположен к нему, хотя и боится его; для адъютанта Калугина граф Нордов аристократ, и он его всегда ругает и презирает в душе за то, что он флигель-адъютант.

Унӑн хӑй паллакан адъютант патне пырса калаҫса пӑхас кӑмӑлӗ те пур, эпӗ мӗнле калаҫнине Обжогов капитанпа Сусликов прапорщик, Пиштецкий поручик т. ыт. те курса тӑччӗр-ха тесе мар калаҫасшӑн пулнӑ вӑл ку господасемпе, вӗсем кӑмӑллӑ ҫынсем пулнӑран, мӗнпур ҫӗнӗ хыпарсене пӗлсе тӑнӑран ҫеҫ калаҫса пӑхасшӑн пулнӑ — тен, вӗсем мӗн те пулин каласа панӑ пулӗччӗҫ…
Ему бы хотелось подойти к адъютанту, с которым он кланялся, и поговорить с этими господами совсем не для того, чтобы капитаны Обжогов и Сусликов, и поручик Паштецкий, и другие видели, что он говорит с ними, но просто для того, что они приятные люди, притом знают все новости — порассказали бы…

Бульварта ҫӳрекен штабс-капитан Михайлова тӗл пулсан, хӑйсен полкӗнчи Обжогов капитанпа Сусликов прапорщиксӗр пуҫне, никамах та ытлашши хӗпӗртесе ӳкмерӗ, ҫавсем ҫеҫ ун аллине хӗрӳллӗн тыта-тыта чӑмӑртарӗҫ, анчах та Обжоговӗ хӑй ҫине тӗве тирӗнчен ҫӗлетнӗ шалаварпа кивелсе кайнӑ шинель тӑхӑнса янӑ, перчеткесӗрех вӑл, сан-пичӗ ун, тарланипе, ҫав тери хӗрелсе кайнӑ.
Никто особенно рад не был, встретив на бульваре штабс-капитана Михайлова, исключая, может быть, его полка капитанов Обжогова и Сусликова, которые с горячностью пожали ему руку, но первый был в верблюжьих штанах, без перчаток, в обтрепанной шинели и с таким красным, вспотевшим лицом.