Шырав

Муций

Муций сӗрме купӑсне сӗтел ҫине хучӗ, вара ҫӳҫне силлесе илчӗ те кӑмӑллӑн кулса каларӗ:
Муций положил скрипку на стол — и, слегка встряхнув волосами, с вежливой улыбкой промолвил:

Муций выляса пӗтерсен — сӗрме купӑса хулпуҫҫийӗпе те янахӗпе хӗстернипех, сӗркӗч тытнӑ аллине ласт усрӗ.
Когда же Муций кончил — и все еще крепко стискивая скрипку между подбородком и плечом, уронил руку, державшую смычок.

Анчах Муций юлашки юррине пуҫласан — ҫав сасӑ сасартӑк вӑй илчӗ; янравлӑн та хӑватлӑн чӗтренсе кайрӗ; астаракан илӗртӳллӗ кӗвӗ вӑрӑммӑн туртнӑ сӗркӗч айӗн юхма тытӑнчӗ, тирне сӗрме купӑс ҫине сӑрнӑ леш ҫӗлен пек, илемлӗ авкаланса юхрӗ; сӳнми вутпа, иксӗлми уявлӑ савӑнӑҫпа ялкӑшса ҫунчӗ ҫав кӗвӗ — Фабин те, Валерин те чӗрисем шикленсе хытрӗҫ, куҫӗсем куҫҫулӗпе тулчӗҫ, Муций, пуҫне сӗрме купӑс ҫумне хӗснӗскер, шуралса кайнӑскер, куҫ харшисене пӗр ҫӗре пӗрнӗскер, пушшех шухӑшлӑ та мӑнаҫлӑ курӑнчӗ — сӗркӗч вӗҫӗнчи алмаз пайӑркаллӑ хӗлхемсем сапрӗ, хӑй те ҫав асамлӑ юрӑран вут тивертнӗ пек ҫунчӗ.
Но когда Муций начал последнюю песнь — этот самый звук внезапно окреп, затрепетал звонко и сильно; страстная мелодия полилась из-под широко проводимого смычка, полилась, красиво изгибаясь, как та змея, что покрывала своей кожей скрипичный верх; и таким огнем, такой торжествующей радостью сияла и горела эта мелодия, что и Фабию и Валерии стало жутко на сердце, и слезы выступили на глаза… а Муций, с наклоненной, прижатой к скрипке головою, с побледневшими щеками, с бровями, сдвинутыми в одну черту, казался еще сосредоточенней и важней — и алмаз на конце смычка бросал на ходу лучистые искры, как бы тоже зажженный огнем той дивной песни.

Муций малтанах темиҫе салхуллӑ кӗвӗ каларӗ, хӑй пӗлтернӗ тӑрӑх, халӑх юррисем, вӗсем итальян халӑхӗшӗн тӗлӗнмеллерех те, илемсӗртерех те; хурҫӑ хӗлӗхсен сасси хурлӑхлӑ та вӑйсӑр.
Муций сыграл сперва несколько заунывных, по его словам, народных песен, странных и даже диких для итальянского слуха; звук металлических струн был жалобен и слаб.

Хирӗҫ калас вырӑнне Муций малаеца инди сӗрме купӑсне илсе килме хушрӗ.
В ответ ей Муций приказал малайцу принести свою индийскую скрипку.

Каҫхи апатра Муций вӑрӑм мӑйлӑ ҫаврака савӑта тултарнӑ, Шираз эрехӗпе хӑналарӗ; тутлӑ шӑршӑллӑ та ҫӑраскер, симӗсрех ылтӑн тӗслӗскер, вӑл яшма чашӑксенче темле ытарлӑн ялкӑшать.
За ужином Муций попотчевал своих друзей ширазским вином из круглой бутыли с длинным горлышком; чрезвычайно пахучее и густое, золотистого цвета с зеленоватым отливом, оно загадочно блестело, налитое в крошечные яшмовые чашечки.

Каҫ еннелле, кӑнтӑрлахи апат хыҫҫӑн, вилла террасинче, олеандрсемпе лаврсен сулхӑнӗнче, Муций хӑй темтепӗр курса ҫӳренисем ҫинчен каласа пама пуҫӑнчӗ.
К вечеру, после обеда, сидя на террасе виллы, в тени олеандров и лавров, Муций принялся рассказывать свои похождения.

Муций хӑйпе пӗрле вуншар арча илсе килнӗ, вӗсене нумай хушӑ ҫул ҫӳренӗ чух тӗрлӗ пурлӑхпа тултарнӑ.
Муций привез с собою десятки сундуков, наполненных разнообразными драгоценностями, собранными им во время своих продолжительных странствований.

Муций савӑнсах килӗшрӗ те ҫав кунах унта хӑйӗн тарҫипе пурӑнма куҫрӗ; унӑн тарҫи — чӗлхесӗр малай ҫынни; вӑл чӗлхесӗр, анчах хӑлхасӑр мар, тата вӑл мӗнле чӗррӗн пӑхкаланине шута илсен, малаец йӑлтах ӑнланакан ҫын темелле…
Муций охотно согласился и в тот же день переехал туда вместе с своим слугою, немым малайцем — немым, но не глухим, и даже, судя по живости его взгляда, очень понятливым человеком…

Фабипе Муций иккӗшӗ те ӑна ҫав кунах калама ҫук юратса пӑрахрӗҫ.
Оба — и Фабий и Муций — страстно в нее влюбились в тот же день.

Фабипе Муций пӗрремӗш хут Валерие савӑк халӑх уявӗнче курчӗҫ; ҫав уява чапа тухнӑ Лукреция Борджиан ывӑлӗ Эркола — Феррара герцогӗ хушнипе ирттернӗччӗ, ҫавӑнта Франци королӗн XII Людовикӑн хӗрӗ — герцогиня Парижран ятарласах хӑнасем чӗннӗччӗ.
Фабий и Муций увидели Валерию в первый раз на пышном народном празднике, устроенном по велению герцога Феррарского, Эркола, сына знаменитой Лукреции Борджиа, в честь знатных вельмож, прибывших из Парижа по приглашению герцогини, дочери французского короля Людовика XII.

Муций калаҫма та сӳрӗкрех калаҫнӑ; пурпӗрех икӗ тус дамӑсене пӗрешкелех килӗшнӗ — ахальтен мар вӗсем рыцарьле ырӑ та уҫӑ кӑмӑллӑ пулнӑ.
Муций и в разговоре был менее жив; со всем тем оба друга одинаково нравились дамам, ибо недаром были образцами рыцарской угодливости и щедрости.

Сӑн-пуҫран, ӳт-пӳрен вӗсем ҫапах та пӗр пек пулман, иккӗшӗ те каччӑн йӑрӑс илемӗпе палӑрнӑ пулин те, Фабий пӗвӗпе ҫӳллӗрех, сӑнӗпе ҫуткамрах, сарӑ ҫӳҫлӗ, кӑн-кӑвак куҫлӑ пулнӑ; Муций, пачах урӑхла — тӗксӗмрех сӑнлӑ, хура ҫӳҫлӗ; унӑн хӑмӑр куҫӗнче те, тутинче те Фабинни евӗр ӑшӑ кулӑ ялкӑшман; унӑн ҫӑра куҫ харшийӗсем хӗсӗк хупанкисем ҫинелле усӑнса тӑнӑ — Фабин ылтӑн куҫ харшийӗсем вара таса та тикӗс ҫамки ҫинелле ҫурма ҫаврашкаланса хӑпарнӑ.
Наружностью они, однако, не походили друг на друга, хотя оба отличались стройной юношеской красотою: Фабий был выше ростом, был лицом и волосом рус — а глаза имел голубые; Муций, напротив, имел лицо смуглое, волосы черные, и в темно-карих его глазах не было того веселого блеска, на губах той приветливой улыбки, как у Фабия; его густые брови надвигались на узкие веки — тогда как золотистые брови Фабия уходили тонкими полукругами на чистый и ровный лоб.

Муций музыкӑна юратнӑ, Фабий — живопиҫе.
Муций занимался музыкой, Фабий — живописью.

«XVI ӗмӗрӗн ҫурри тӗлнелле Феррарӑра (ун чух вӑл хӑйӗн чаплӑ герцогӗсен, искусствӑсемпе поэзие хӳтӗлекенскерсен, аллинче чечекленсе аталаннӑ) Фабипе Муций ятлӑ икӗ ҫамрӑк ҫын пурӑннӑ.
Около половины XVI столетия проживало в Ферраде (она процветала тогда под скипетром своих великолепных герцогов, покровителей искусства и поэзии) — проживало два молодых человека, по имени Фабий и Муций.