Шырав

Ефимкина

Калаҫӑва кирлӗ-кирлӗ мар сӑмахсемпе пӑтраштарни Ефимкина тарӑхтарчӗ, ҫавӑнпа та вӑл ҫиленсе каларӗ:
Ефимкина раздражало это сплетенье необязательных слов, и он сердито сказал:

Настя пусӑсем пӗчӗккӗ пулнӑшӑн Ефимкина ятлама пуҫларӗ те, вӑл калать: «Ятличчен, пире хӑвӑр пата йышӑнӑр», — тет.
Настя стала Ефимкина ругать за то, что загонки маленькие, а он и говорит: «Чем, говорит, ругать, принимайте нас к себе».

Вӑл, пуҫа мӗн килсе кӗнине тӳрех каласа, шӳтленӗ пек туйӑнчӗ, анчах Настя унӑн куҫӗсем айккӑн, Ефимкина кӑшт ҫеҫ тивсе илмелле, чӑннипе илсен, ҫивӗччӗн пӑхнине асӑрхарӗ.
Казалось, он пошутил, сказал первое, что пришло в голову, но Настя заметила боковой, скользящий, как будто едва коснувшийся Ефимкина, в действительности же цепкий и зоркий взгляд.