Шырав

Веткин

Аппаланатӑп иккен эпӗ лӑпӑр-лапӑрпала, — мӑкӑртатса илчӗ Веткин.
Стану я ерундой заниматься, — заворчал Веткин.

— Э, ниме тӑманскер, — пит-куҫне пӗркелентеркелерӗ Веткин, — Итле, Бек, ҫав каскалупа эс пире чӑннипех те сюрприз килсе тыттартӑн-ха.
— Э, пустяки, — сморщился Веткин, — Слушай, Век, ты нам с этой рубкой действительно сюрприз преподнес.

— Ҫӑварӑра хупӑр, Лбов, — чӑн-чӑннипех асӑрхаттарчӗ ӑна Веткин.
— Заткнитесь, Лбов, — серьезно заметил ему Веткин.

— Ҫирӗп пӑрса лартнӑ! — те йӗкӗлтесе, те ырласа, кулкаларӗ Веткин.
— Крепко завинчено! — сказал Веткин с усмешкой — не то иронической, не то поощрительной.

— Мӗн ҫӗнни илтӗнкелет, Бек? — ыйтрӗ Веткин.
— Что слышно нового, Бек? — спросил Веткин.

— Эсир шашкӑлла мӗнлерех начар вылянине пӗлетпӗр эпир! — пуҫне сӗлтрӗ Веткин.
— Знаем мы, как вы плохо в шашки играете! — мотнул головой Веткин.

— Сывлӑх сунатӑп, Бек, — терӗ Веткин.
— Здравствуй, Бек, — сказал Веткин.

— Пӗтӗмпех йӑлӑхтарчӗ, Кука! — терӗ те анасласа илчӗ Веткин.
— Все надоело, Кука! — сказал Веткин и зевнул.

— Сысналӑх, — терӗ Веткин, хӑйӗн мельхиор сехечӗ ҫине пӑхса илсе те ун хупӑлчине ҫиллессӗн шалтлаттарса хупса.
— Свинство, — сказал Веткин, взглянув на свои мельхиоровые часы и сердито щелкнув крышкой.

Виҫҫӗнччӗ вӗсем: Веткин поручик — кукша, сӑмах ҫапма, юрлама та эрехе юратакан вӑтӑр виҫҫӗсенчи мӑйӑхлӑ савӑк ҫын, полкра иккӗмӗш ҫул ҫеҫ-ха службӑра тӑракан Ромашов подпоручик та Лбов подпрапорщик, чее-япшар-тӑмпай куҫлӑ та ялан кулакан айван хулӑн туталлӑ, йӑрӑс кӑна чӗп-чӗрӗ ача, — йӑлтах офицерсен кивӗ анекдочӗсемпе пӳхсе-тулса ларнӑ темеллескер.
Их было трое: поручик Веткин — лысый, усатый человек лет тридцати трех, весельчак, говорун, певун и пьяница, подпоручик Ромашов, служивший всего второй год в полку, и подпрапорщик Лбов, живой стройный мальчишка с лукаво-ласково-глупыми глазами и с вечной улыбкой на толстых наивных губах, — весь точно начиненный старыми офицерскими анекдотами.