Шырав

Шырав ĕçĕ:

савӑнӑҫлӑн сăмах пирĕн базăра пур.

савӑнӑҫлӑн (тĕпĕ: савӑнӑҫлӑн) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Савӑнӑҫлӑн кулма тапратса, Павӑл кулӑшла шухӑшласа кӑларса калатчӗ:
И, заливаясь веселым смехом, Павел смешно сочинял:

XVIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

— Эсӗ ӑҫта ҫухалтӑн? — савӑнӑҫлӑн ыйтрӗ вӑл.
— Ты — где пропал? — радостно спросил он.

— Аван-и? — хапхаран тухсан хӑваласа ҫитсе, савӑнӑҫлӑн каларӑм эпӗ.
— Здравствуйте! — догнав ее за воротами, радостно поздоровался я.

Эпӗ ӑна хам мӗнле пӗлнӗ пек: «Ҫав ҫынсем мана килӗшеҫҫӗ, вӗсем ӗҫлемесӗр, савӑнӑҫлӑн пурӑнаҫҫӗ» тесе каласа патӑм.
Я сказал ему как умел, что мне нравятся эти люди, — живут без работы, весело.

Стена витӗр тӗрӗс калама пӗлмен чӗлхепе савӑнӑҫлӑн каларӗҫ:
Из стены весело сказали ломаным языком:

Кирпӗчсене савӑнӑҫлӑн вырнаҫтара-вырнаҫтара хурса, Ардальон кӑшкӑркалатчӗ:
Ардальон, с веселой яростью укладывая кирпичи, покрикивал:

Шӳт туса, савӑнӑҫлӑн калаҫкаласа, хуҫа вӗсене, вӗсем хуҫана улталама тӑрӑшатчӗҫ, хӑш чухне тата хыттӑнах тавлашатчӗҫ, анчах пуринчен ытларах пӗрле харӑссӑн савӑнса кулатчӗҫ.
Шутя и балагуря, хозяин старался обсчитать их, а они — его; иногда крепко ссорились, но чаще — дружно смеялись.

XVII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Хуҫа тӗреклӗ алӑсене пӑчӑртаса, вӗсемпе шавлӑн та савӑнӑҫлӑн сывпуллашатчӗ, малти кӗтесе ларатчӗ.
Хозяин шумно и весело здоровался с ними, пожимая крепкие руки, садился в передний угол.

Арестантски площадьре юр кайнӑ вырӑнсенче ҫерҫисем савӑнӑҫлӑн сиккелесе ҫӳреҫҫӗ.
На проталинах Арестантской площади весело прыгают воробьи.

XV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Вара нихӑшӗ те кӗтмен ҫӗртен мӑкшӑма хӑйне ҫапӑҫма чӗнчӗ — лешӗ чышкисене савӑнӑҫлӑн сулкаласа: — Ҫапӑҫӑр, ӑшӑнар… — тесе шӳт тукаласа, позицине тӑчӗ.
И неожиданно для всех вызвал мордвина на единоборство — тот встал в позицию, весело помахивая кулаками и балагуря — Побьемся, погреемся…

XIV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

«Салтак Петр Великине епле ҫӑлни ҫинчен калакан халлапа» астуса илсе, эпӗ ӑна калаҫу формиллӗ туса хутӑм, эпир, Давидов патне пулат ҫине улӑхса лараттӑмӑр та, хамӑр умра тӑнӑ пек шутланакан шведсен пуҫӗсене савӑнӑҫлӑн каса-каса пӑрахса выляса лараттӑмӑр: ҫынсем ахӑлтатсах кулатчӗҫ.
Вспомнив «Предание о том, как солдат спас Петра Великого», я изложил эту книжку в разговорной форме, мы влезали на полати к Давидову и лицедействовали там, весело срубая головы воображаемым шведам; публика — хохотала.

Савӑнӑҫлӑн, сатурланса юрлакан юрӑсене казак пуҫласа ярсан ҫеҫ юрлатчӗҫ, пуринчен ытларах вара хурлӑхлӑ та чӑсӑмлисене: «ним намӑссӑр халӑх» ҫинчен, «Уж как под лесом-лесочком», тата 1-мӗш Александр вилни ҫинчен: «Как поехал наш Лександр свою армию смотреть» юрӑсене юрлатчӗҫ.
Веселые, буйные песни пелись только тогда, когда их заводил казак, чаще же пели унылые и тягучие о «бессовестном народе», «Уж как под лесом-лесочком» и о смерти Александра I: «Как поехал наш Лександра свою армию смотреть».

XIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Эпӗ пысӑк пӑхӑр чейникпе вӗретнӗ шыв илсе пынӑ ҫӗре лавкана хӑнасем пырса ларнӑ: пӗчӗк старик Лукиан, савӑнӑҫлӑн йӑл кулаканскер, алӑк хыҫӗнче тӗттӗм кӗтесре ҫӗнӗ ҫын ларатчӗ, ӑшӑ пальто та ҫӳлӗ кунчаллӑ ҫӑматӑ тӑхӑннӑскер, симӗс пиҫиххи ҫыхса янӑскер, куҫ харшийӗсем ҫине темле антарсарах лартнӑ ҫӗлӗкпеле.
Когда я принес большой медный чайник кипятку, в лавке оказались гости: старичок Лукиян, весело улыбавшийся, а за дверью, в темном уголке, сидел новый человек, одетый в теплое пальто и высокие валяные сапоги, подпоясанный зеленым кушаком, в шапке, неловко надвинутой на брови.

XII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ҫуна тупанӗсем кӑчӑртатаҫҫӗ, магазинсен алӑкӗсем шалт та шалт тутараҫҫӗ, кукӑль, сбитень сутакансем кӑшкӑраҫҫӗ, анчах ҫын сассисем савӑнӑҫлӑн мар, ирӗксӗрле янӑраҫҫӗ, вӗсем пӗрпеклескерсем, вӗсене хӑвӑрт хӑнӑхса ҫитетӗн те сисме пӑрахатӑн.
Скрипят полозья саней, хлопают двери магазинов, кричат торговцы пирогами, сбитнем, но голоса людей звучат невесело, нехотя, они однообразны, к ним быстро привыкаешь и перестаешь замечать их.

Приказчик иконӑшӑн пӗр виҫ-тӑват тенкӗ тӳлет, сутаканӗ Петр Васильча пуҫ тайса тухса каять; мана, чей ӗҫмешкӗн вӗри шыв илсе килме трактире яраҫҫӗ, тавӑрӑнсан эпӗ кӗнекеҫӗ чӗрӗ те савӑнӑҫлӑн пулнине куратӑп; илнӗ япалана юратса ҫавӑркаласа пӑхса, вӑл приказчика вӗрентет:
Приказчик платит за икону несколько рублей, продавец уходит, низко поклонясь Петру Васильичу; меня посылают в трактир за кипятком для чая; возвратясь, я застаю начетчика бодрым, веселым; любовно разглядывая покупку, он учит приказчика:

Тахӑшӗ савӑнӑҫлӑн кӑшкӑрчӗ:
Кто-то весело крикнул:

XI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Пит хурланмалла пекчӗ; карташӗнче праҫник кунӗ йӑлтӑртатса тӑрать, ҫуртӑн крыльцине, хапхана ҫамрӑк хурӑнсемпе капӑрлатнӑ; кашни тумба ҫумнех чӗрӗ вӗрене, пилеш турачӗсене ҫыхса лартнӑ, пӗтӗм урам савӑнӑҫлӑн ешӗрсе тӑратчӗ, пурте пит ҫамрӑк, ҫӗнӗ; иртенпех мана ҫурхи праҫник нумайлӑха килсе ҫитнӗ пек, ҫак кунтанпа пурӑнӑҫ тасарах, ҫуттӑрах, савӑнӑҫлӑрах пулса каяс пек туйӑнатчӗ.
Было горько; на дворе сияет праздничный день, крыльцо дома, ворота убраны молодыми берёзками; к каждой тумбе привязаны свежесрубленные ветки клёна, рябины, вся улица весело зазеленела, всё так молодо, ново; с утра мне казалось, что весенний праздник пришёл надолго и с этого дня жизнь пойдёт чище, светлее, веселее.

X. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Эпӗ вӑл хам умра йӑл кулнине астуса илтӗм, — вӑл, сасартӑк тӗлӗнсе кайнӑ пӗчӗк ача пек, савӑнӑҫлӑн йӑл кулатчӗ, унӑн хурлӑхлӑ сӑнӗ-пичӗ тӗлӗнмелле ҫӗнелсе кайнӑччӗ.
Я видел перед собою его улыбку, — улыбался он радостно, как улыбается ребёнок, неожиданно удивлённый, его печальное лицо чудесно обновилось.

Вӑл час-часах пулкаламастчӗ, анчах вӗсем киле ҫурҫӗр иртсен тавӑрӑнатчӗҫ, ҫавӑнпа эпӗ темиҫе сехет хушши крыльцара е ун тӗлӗнче, пӗрене купи ҫинче лараттӑм, хам дама хваттерӗн чӳречи ҫине пӑхса, савӑнӑҫлӑн калаҫнипе музыкӑна сӗмсӗрӗн итлесе лараттӑм.
Это случалось не часто, но они возвращались домой после полуночи, и несколько часов я сидел на площадке крыльца или на куче бревен, против него, глядя в окна квартиры моей дамы, жадно слушая весёлый говор и музыку.

Йӗпе кӗпесемлӗ икӗ карсинка йӑтнипе тайӑлса, вӑл ту ҫинчен яка сукмакпа утса аннӑ чух ӑна савӑнӑҫлӑн кӗтсе илетчӗҫ.
Когда она, сгибаясь под тяжестью двух корзин с мокрым бельём, спускалась с горы по скользкой тропе, её встречали весело.

VIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика