Шырав

Ксени

Ксени хирӗҫ калама пуҫларӗ, анчах Коробин хуравламарӗ.
Ксения стала возражать, но Коробин не отвечал.

Ксени вӑл шӑртланма пуҫланине ӑнланса илчӗ.
И Ксения поняла, что он начинает раздражаться.

Телефон патне никам та пымарӗ, Ксени трубкӑна хума ҫеҫ шутланӑччӗ, — ҫак вӑхӑтра Коробинӑн кӑмӑлсӑр, хытӑ сасси илтӗнчӗ.
К телефону долго никто не подходил, и Ксения уже хотела положить трубку, когда раздался недовольный и строгий голос Коробина.

Коробин патне шӑнкӑртаттарас шухӑш пуҫне пырса кӗмен пулсан, Ксени иртенех ҫапла утса ҫӳренӗ пулӗччӗ-и, тен.
Может быть, Ксения проходила бы так до утра, если бы ей не пришла в голову мысль позвонить Коробину.

«Егор каланисем пурте тӗрӗс пулсан, вара мӗнле? — шухӑшласа илчӗ те Ксени чарӑнса тӑчӗ.
«А что, если все, что говорил Егор, правда? — подумала Ксения и остановилась.

Егор алӑка хаплаттарса хупсан, ӑна, ӑсран кайнӑ ҫынна, тытса чарас, ыран ухмахла хӑтланасран ҫӑлса хӑварас тесе, Ксени ун хыҫҫӑнах васкаса тухрӗ.
Когда Егор вышел, хлопнув дверью, Ксения бросилась за этим сумасшедшим мужиком — остановить, удержать от безрассудного поступка, который он мог совершить завтра.

Ксени, пӗтӗмӗшпе илсен, бюро лайӑх пӗтнипе кӑмӑллӑ пулнӑ, ҫавӑнпа халӗ ун, Егора урӑх ҫилентермесӗр, лӑплантарас та ыранхи пухура хӑйне тӗрӗс тытма ӳкӗте кӗртес килчӗ.
Ксения была довольна, что бюро, в общем, благополучно кончилось, и теперь хотела, не вызывая в Егоре нового взрыва злости, успокоить его и уговорить правильно вести себя на завтрашнем собрании.

— Эпӗ, Егор Матвеевич, хамӑн мӗн тумаллине пӗлетӗп — терӗ Ксени май килнӗ таран сиввӗн, Дымшаков ӑна та хур тӑвасран хӑранӑ пек.
— Я, Егор Матвеевич, свои обязанности знаю, — как можно суше ответила Ксения, точно боялась, что Дымшаков оскорбит и ее.

Тӗрӗс мар тӑватӑр! — терӗ Ксени, йыснӑшӗ ҫине тинкерсе.
И несправедливый, — пристально глядя на родственника, проговорила Ксения.