Текст: LXIV сыпӑк
ИнтермедисемСерия интермедий
Ҫак ирӗкре, йывӑҫсен хӳттинче, пулса иртекен трагедие хутшӑннӑ кашни ҫынех ҫапла шухӑшларӗ: «Часах Морис Джеральдӑн чунӗ тухать». «Скоро Морис Джеральд расстанется с жизнью» — так думал каждый из участников этой трагедии, разыгрывавшейся на лоне природы, под тенью настоящих деревьев.
Анчах сасартӑк ҫакӑнта действи чарӑнса тӑчӗ — трагеди вырӑнне фарс пуҫланса кайрӗ. Но тут произошел неожиданный перерыв в действии: трагедия вдруг сменилась фарсом. Ҫав фарсӑн геройӗ вара Фелим пулнӑ. И героем этого фарса был Фелим.
Кольхаунӑн «хавхалантаракан» сӑмахӗ хыҫҫӑн, вӑл хирӗҫ тавӑрасшӑн ҫуннине ӳстерсе янӑ хыҫҫӑн, регуляторсем пӗтӗмпех Мориса ҫеҫ астуса пӑхнӑ. После «вдохновляющей» речи Кольхауна, еще более усилившей жажду мести, внимание регуляторов было всецело занято Морисом. Тарҫи ҫинчен вӗсем мансах кайнӑ. О слуге они забыли. Фелима тарма май килнӗ. Фелиму представилась возможность бежать.
Курӑк ҫинче йӑванса, вӑл хӑйне ҫыхнӑ кантрана пушатнӑ, унтан вӗҫерӗннӗ те хумханакан халӑх урисем хушшипе шуса тухса кайнӑ. Катаясь по траве, он ослабил стягивавшую его веревку, освободился от нее и потихоньку прополз под ногами у толпы. Ун маневрне никам та сисмен. Никто не заметил его маневра. Ӑсран кайнӑ халӑх ҫын ҫакса вӗлермелли йывӑҫ ҫинчен куҫӗсене илме пӗлмен. Обезумевшие от возбуждающего зрелища люди толкали друг друга, не отрывая глаз от смоковницы, исполнявшей роль виселицы.
Фелимӑн хӑй хуҫине ҫапла пӑрахса хӑварас шухӑш пачах пулман. У Фелима вовсе не было намерения оставить на произвол судьбы своего хозяина. Пӑрахса хӑварма мар, вӑл каллех Морис Джеральда пулӑшма хӑтланнӑ. Наоборот, он снова попытался помочь Морису Джеральду. Вӑл халӗ Зеб Стумп пулӑшасса ҫеҫ кӗтнӗ, ҫавӑнпа вӑл ӑна эпир пӗлсе тӑракан майпа епле те пулин часрах чӗнсе илес тенӗ. Все надежды возлагал он теперь на Зеба Стумпа и потому решил вызвать его как можно скорее уже известным нам способом.
Халӑх хушшинчен шуса тухсан, Фелим ватӑ кӗсре курӑк ҫисе ҫӳренӗ ҫӗрелле хуллен йӑпшӑна пуҫланӑ. Выскользнув из толпы, Фелим тихонько стал пробираться к тому месту, где паслась старая кобыла. Вӑрман хӗрринче килнӗ ҫынсен лашисем тӑнӑ. На опушке леса были привязаны лошади приехавших. Вӗсем стена пек карталанса тӑнӑ. Они стояли вереницей, образуя сплошную стену. Ҫавсен хӳттипе Фелим хӑй шутланӑ тӗле ҫитме пултарнӑ. Под ее защитой Фелиму удалось добраться до намеченной цели.
Анчах вӑл тин аса илет: кирлӗ хатӗрсене хӑйпе пӗрле илсе килмен иккен. Но здесь он обнаружил, что не захватил с собой необходимых приспособлений. Вӑл кактус туратне хӑйне малтан тытнӑ ҫӗрте ӳкерсе хӑварнӑ. Он выронил ветку кактуса на том месте, где его впервые задержали. Ун ҫӗҫӗ пулман — кактус касса илмешкӗн ним те пулман. Ножа у него не было — срезать кактус было нечем.
Ним тума пӗлмесӗр, Гальвей ҫынни хуйӑха ӳксе чарӑнса тӑнӑ. В печальной задумчивости остановился гальвеец, не зная, что предпринять. Вӑхӑт ирттерсе тӑмасӑр, мӗн те пулин тумалла пулнӑ. Необходимо было действовать, не теряя времени. Мӗшӗлтетсе тӑнӑ кашни минутах ун хуҫин кун-ҫулне татма пултарнӑ. Каждая минута промедления могла стать роковой для жизни его хозяина. Анчах шанчӑклӑ тарҫӑ тем-тем тума та хатӗр пулнӑ; Фелим йӗплӗ ӳсентӑран патне чупса ҫитнӗ те ҫара аллисемпех ун туратне татса илнӗ. Но не было той жертвы, на которую не решился бы верный слуга; Фелим бросился к колючему растению и голыми руками оторвал от него ветку.
Ун аллисем юнланса пӗтнӗ. Его руки были изодраны в кровь. Ҫыннӑн пӗтӗм кун-ҫулӗ татӑлнӑ чух, ҫавӑн пек пустуй япаласене пӑхма пулать-и вара! Но можно ли было обращать внимание на такие пустяки, когда решалась судьба человека! Ирландец кӗсре патне чупса ҫитнӗ те ним асӑрханса тӑмасӑрах, ун хӳри айне асап кӑтартакан япала чиксе хунӑ. Ирландец помчался к кобыле и без всяких предосторожностей подсунул ей под хвост орудие пытки.
Ҫав вӑхӑтра уҫланкӑри действи хӑйӗн йӗркипе пулса пынӑ. А тем временем на поляне действие шло своим порядком. Ункӑ хатӗр пулнӑ; смоковница йывӑҫӗн турачӗ урлӑ персе, каҫарса янӑ кантран тепӗр вӗҫӗ ӗнтӗ хӑйсен ирӗкӗпе тупӑннӑ палачсен аллинче пулнӑ. Петля была готова; другой конец веревки, переброшенный через ветку смоковницы, был уже в руках добровольных палачей. Вӗсем юлашки хут хушассине кӗтнӗ. Они ждали последнего приказания. Халӑх ушкӑнӗ шӑпах пулнӑ. Толпа замерла. Ҫынсем ним чӗнмесӗр, таврари йывӑҫ вуллисем пек вырӑнтан тапранмасӑр пӑхса тӑнӑ. Люди стояли молчаливо и неподвижно, как стволы окружающих деревьев. Анчах ӗҫе татса хуракан сигнал пама никам та хӑяйман. Но никто не решался дать роковой сигнал. Кольхаун та ӗҫрен аяккалла пӑрӑннӑ. Даже Кольхаун уклонился от этой обязанности.
Ҫав сывлама чарӑнса кӗтсе тӑнӑ вӑхӑтра ватӑ кӗсре сасартӑк урса кайнӑ, вӑл Зеб Стумпӑн кӗсри пулнине пурте пӗлсе тӑнӑ. В этот напряженный момент старая кобыла — все знали, что она принадлежит Зебу Стумпу, — вдруг словно взбесилась. Вӑл кайри урисене ҫӳлелле ывтӑнтара-ывтӑнтара ярса, уҫланкӑра чарусӑр кӗҫенсе, курӑк ҫинче ташлама тапратнӑ. Она начала плясать по траве, высоко подбрасывая задние ноги, и оглашать поляну неистовым ржаньем. Унпа юнашар тӑракан лашасем, вӑл урса кайнӑ пек ташланине пӑхса, ун хыҫҫӑн ҫавӑн пекех хӑтланма тытӑннӑ. Стоявшие рядом лошади стали ей вторить и подражать ее бешеной пляске.
Халӑх ушкӑнӗн кӑмӑл-шухӑшӗсем пачах улшӑнса кайнӑ. Настроение толпы резко изменилось. Ҫынсем хӑраса ӳкнӗ, шикленсе кӑшкӑрнисем илтӗнсе кайнӑ. На лицах отразилась тревога, раздались испуганные крики.
Регуляторсем хӗҫпӑшал патне тата лашасем патнелле ыткӑннӑ. Регуляторы бросились к оружию и к лошадям:
— Индеецсем! — Индейцы?
Команчасем тапӑнни ҫеҫ ҫынсене ҫавӑн пек хускатса яма пултарнӑ. Только нашествие команчей могло вызвать такое смятение.
Хуҫисем хӑйсен лашисем патне пыричченех хускану чарӑнман. Волнение длилось до тех пор, пока хозяева не подошли к своим лошадям. Унтан вара лашасем лӑпланнӑ, Зебӑн кӗсри ҫеҫ ҫухӑрма пӑрахман. Лошади успокоились, и только кобыла Зеба продолжала неистовствовать.
Ҫавӑн чух тин халӑх ушкӑнӗ мӗншӗн тревога пулнине тавҫӑрса илнӗ. Тогда только толпа узнала настоящую причину тревоги. Ҫавӑнтах тата Гальвей ҫынни ҫухалнине те асӑрханӑ. Кстати, тут же обнаружили, что гальвеец исчез.
Фелим мӗн пулма пултарассине пӗлсе, тӗмӗсем хыҫне пытанса ларнӑ, ҫавӑ вара ӑна ҫӑлса хӑварнӑ, ахалӗн тарҫи те, хуҫи пекех, хӑрушлӑха пырса лекнӗ пулӗччӗ. Фелим предусмотрительно спрятался за кустами, и это его спасло, иначе жизнь слуги оказалась бы в не меньшей опасности, чем жизнь его хозяина.
Пӗр ҫирӗм ҫын пӑшал ярса илнӗ те шӑв-шав пуҫласа янӑ кӗсрене персе ӳкерме тӗлленӗ. Человек двадцать схватились за ружья и прицелились в виновницу скандала. Анчах вӗсем пеме ӗлкӗриччен ҫывӑхра тӑракансенчен такши ун мӑйӗ ҫине лассо ывӑтса, кӗсрене ҫухӑрма чарнӑ. Но раньше чем они успели спустить курки, кто-то из стоявших вблизи набросил лассо на шею лошади и этим заставил ее замолчать.
* * ** * *
Каллех лӑпкӑ пулса тӑнӑ. Спокойствие восстановилось. Пурте каллех суд туса айӑпланӑ ҫынна пӑхма пуҫланӑ. Внимание опять сосредоточилось на осужденном. Регуляторсем ӗлӗкхи пекех пит хаяр пулнӑ. Регуляторы по-прежнему были озлоблены. Шавлӑ инцидент пулса иртни вӗсене савӑнтарса яма мар, пушшех ҫиллентерсе янӑ. Шумный инцидент не только не развеселил их, а, наоборот, усилил раздражение. Каллех вӗлерме чӗнекен сасӑсем янӑрама пуҫланӑ. Снова раздались возгласы, требующие казни.
Каллех хирӗҫ тавӑрасшӑн ҫунакан халӑх ушкӑнӗ суд туса айӑпланӑ ҫын тавра пуҫтарӑнса тӑнӑ. Снова толпа жаждущих мести людей сомкнулась кольцом вокруг осужденного.
Каллех бандитсем кантраран ярса тытнӑ, каллех ҫавӑнта тӑракан кашни ҫын пуҫнех шухӑш пырса кӗнӗ: «Морис Джеральдӑн часах чунӗ тухӗ!» Снова бандиты схватились за веревку, снова у каждого из присутствующих мелькнула мысль: «Скоро Морис Джеральд расстанется с жизнью».
Анчах ӗҫ каллех чарӑнса тӑнӑ. И снова перерыв.
Йывӑҫсем хыҫӗнчен ҫап-ҫутӑ хӗвел ҫуттипе пит илемлӗ хӗр чупса тухнӑ. Из-за деревьев на яркий солнечный свет выбежала красавица-девушка.
Вӑл халӑх ушкӑнӗ хушшине метеор пекех чупса пырса кӗнӗ те курӑк ҫинче ним чӗнмесӗр тӑсӑлса выртакан ҫын умне пӗшкӗннӗ; кантрана икӗ аллипе ярса тытса, вӑл ӑна палачсен аллинчен туртса илнӗ. Как метеор, влетела она в толпу и наклонилась над осужденным, безмолвно распростертым на траве; схватившись обеими руками за веревку, она пыталась вырвать ее из рук палачей.
— Техас ҫыннисем! — Техасцы! Чуниллисем! — тесе кӑшкӑрнӑ вӑл, ӳпкелесе. Подлецы! — закричала она в негодовании. — Намӑс! — Позор! Намӑс! Стыдно!
Тӗлӗнсе кайнӑ палачсем кантрана пӑраха панӑ. Удивленные палачи уронили веревку.
— Суд! — Суд! Ҫавна суд теҫҫӗ! Это называется суд! Айӑпланакана защитникӗсӗр суд туса айӑпланӑ, хӑйне тӳрре кӑларас тӗлӗшпе ӑна пӗр сӑмах та калама паман. Обвиняемый осужден без защитника, не получив возможности сказать ни одного слова в свое оправдание. Ҫакна вара эсир тӗрӗслӗх тетӗр-и? И это вы называете справедливостью? Техасри тӗрӗслӗх! Техасская справедливость! Намӑса пӗлӗр! Стыдитесь! Эсир ҫынсем мар, тискер кайӑксем! Вы не люди, а звери! Ҫын вӗлерекенсем! Убийцы!
— Ку мӗне пӗлтерет? — тесе кӑшкӑрнӑ Пойндекстер, малалла ыткӑнса, хӗрне алӑран ярса илсе. — Что это означает? — крикнул Пойндекстер, бросаясь вперед и хватая дочь за руку. — Эсӗ ухмаха ернӗ, Луиза! — Ты лишилась рассудка, Луиза! Эсӗ йӑлтах ӑсран тухнӑ! Ты совсем обезумела! Мӗнле эсӗ кунта килсе лекрӗн? Как ты попала сюда? Эпӗ сана киле кай тесе каламарӑм-и вара? Разве я не сказал тебе, чтобы ты отправилась домой? Халех кай, ҫак минутӑрах, хуна тивмен ҫӗре ан хутшӑн! Уходи сию же минуту и не вмешивайся в то, что тебя не касается!
— Атте, ку мана тивет! — Отец, это меня касается!
— Сана тивет? — Тебя касается? Ах, чӑн та, эсӗ — аппӑшӗ. Ах, правда, ты сестра. Ҫак ҫын сан шӑлнуна вӗлернӗ. Этот человек — убийца твоего брата.
— Эпӗ ӑна нихӑҫан та ӗненес ҫук. — Я этому никогда не поверю. Нихӑҫан та! Никогда! Ой, этемсем, эсир чанах та этемсем пулсан, тискер кайӑксем пек ан хӑтланӑр. О люди, если вы действительно люди, то не поступайте, как звери! Тӗрӗс суд туни кирлӗ, вара ун чухне… вара… Нужен справедливый суд, а тогда… тогда…
— Ӑна тӗрӗс суд тунӑ, — тесе кӑшкӑрнӑ халӑх хушшинчен пӗри. — Над ним был справедливый суд! — крикнул кто-то из толпы. — Ун айӑпӗ пирки никам та иккӗленекен ҫук. — Никто не сомневается в его виновности. Сирӗн шӑлнуна вӑл вӗлернӗ, никам та мар. Он убил вашего брата, и никто другой. Ҫакӑ сире пӗртте килӗшмест, — каҫарӑр эпӗ ҫавӑн пек каланӑшӑн, — эсир мустангера хӑй мӗне тивӗҫлӗ пулнинчен хӑтарма тӑрӑшни вӑл лайӑх мар. И это очень некрасиво с вашей стороны — простите, что я говорю так, — нехорошо, что вы стараетесь избавить мустангера от того, что он заслужил.
— Тӗрӗс! — терӗҫ темиҫе сасӑ харӑс. — Правильно! — присоединилось несколько голосов.
— Ӑна тивӗҫлипе айӑпламалла! — тесе кӑшкӑрчӗҫ халӑх хушшинчен. — Он должен быть наказан по заслугам! — крикнули из толпы.
— Ҫапла, ҫапла! — терӗ хыҫҫӑн пӗтӗм хор, сасӑ ян кайнӑ пек. — Должен, должен! — эхом повторил целый хор.
— Эсир ыйтнине тума пултарайманшӑн эпир пит те шеллетпӗр, анчах пирӗн сире кунтан кайма ыйтас пулать. — Нам очень жаль, что не можем удовлетворить ваше требование, но мы должны просить вас удалиться отсюда… Мистер Пойндекстер, эсир хӑвӑр хӗре кунтан илсе кайнӑ пулсан, лайӑх пулӗччӗ. Мистер Пойндекстер, было бы хорошо, если бы вы увели вашу дочь.
— Атя, Лу! — Пойдем, Лу! Кунта сан валли вырӑн мар. Здесь не место для тебя. Каяс пулать. Надо ехать. Эсӗ итлесшӗн мар-и? Ты отказываешься? Мӗн ку?Что это? Эсӗ мана пӑхӑнасшӑн мар-и? Ты отказываешься повиноваться мне?. Кассий, ӑна алӑран тыт та аяккалла илсе кай. Кассий, возьми ее за руки и уведи прочь… Луиза, эсӗ ху ирӗкпе каймастӑн пулсан, сана вӑйпах илсе кайӗҫ. Если ты, Луиза, не уйдешь добровольно, мы силой заставим тебя это сделать! Ну, ӑслӑ хӗр пул ӗнтӗ. Ну, будь же умницей. Эпӗ мӗн ыйтнине ту. Сделай то, о чем я тебя прошу. Кай!Убирайся вон!
— Ҫук, атте! — Нет, отец! Эсӗ мана сӑмах париччен, пурте мана сӑмах париччен эпӗ каймастӑп… Я не уйду до тех пор, пока ты мне не пообещаешь, пока все не пообещают…
— Мисс, эпир сире нимле сӑмах та пама пултараймастпӑр, пирӗн тем пекех сӑмах парас килсен те. — Мы ничего не можем обещать вам, мисс, как бы нам этого ни хотелось. Тата пӗтӗмпех калас-тӑк — ку хӗрарӑм ӗҫӗ мар. Да и вообще это не женское дело. Преступлени тунӑ, ҫын вӗлернӗ, эсир ӑна хӑвӑр та пӗлетӗр. Совершено преступление, убийство, вы это сами знаете. Судьесене ирӗксӗрлеме юрамасть. Нельзя насиловать мнение судей. Ҫын вӗлерекене хӗрхенмелле мар. Убийце нет пощады!
Темиҫе теҫетке ҫилленсе ҫитнӗ сасӑ хирӗҫ ответлесе илчӗ: Эхом откликнулось несколько десятков озлобленных голосов:
— Хӗрхенмелле мар! — Нет пощады!
— Ҫакса вӗлермелле ӑна! — Повесить его! Ҫакса вӗлермелле! Повесить!
Ытармалла мар илемлӗ хӗр кунта пулнӑшӑн регуляторсем урӑх ӗнтӗ именсе тӑмаҫҫӗ. Регуляторов больше не смущает присутствие очаровательной девушки. Хӑйне хӑй килӗшӳллӗ тытассине йӑлтах манса кайнӑ Кассий Кольхаун Луизӑна уҫланкӑран туртса сӗтӗрет. Кассий Кольхаун грубо, совершенно забыв о вежливости, тащит Луизу прочь с поляны. Луиза ун аллинчен вӗҫерӗнет, макӑрма тытӑнать те этемле мар хӑтланнине хирӗҫ хыттӑн хирӗҫлет. Луиза вырывается из его рук, заливается слезами и громко протестует против бесчеловечной расправы.
— Усалсем! — Изверги! Ҫын вӗлерекенсем! — тесе кӑшкӑрать Луиза. Убийцы! — кричит Луиза.
Анчах акӑ хӗре ӗнтӗ халӑх ушкӑнӗнчен илсе тухаҫҫӗ, хӑйӗн пурӑнӑҫне те пама хатӗр пулнӑ ҫынна пулӑшас шанчӑк ҫук ӗнтӗ унӑн. Но девушка уже за пределами толпы и лишена возможности помочь человеку, за которого готова отдать жизнь.
