Текст: Вунпиллӗкмӗш сыпӑк
Пай: Уржум ачи
Автор: Николай Пиктемир
Ҫӑлкуҫ: Голубева, Антонина Георгиевна. Уржум ачи: повесть; вырӑсларан Н. Пиктемир куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1953. — 194 с.
Ҫул: 1953; Хушнӑ: 2020.08.01 17:25
Пуплевӗш: 126; Сӑмах: 1146
Текст тӗсӗ: Прозӑллӑ хайлав
ВырӑслаЧӑвашла
Тема: Паллӑ мар
Саня-реалистСаня — реалист
Саня Вяткӑран каникула июнь уйӑхӗнчи шӑрӑх кунсенчен пӗринче таврӑннӑ.Саня приехал из Вятки на каникулы в жаркий июньский день. Ҫине вӑл ваткӑллӑ вӑрӑм пальто, пуҫне реальнӑй училищӗн ылтӑнланӑ гербне ҫыпӑҫтарнӑ сарӑ кантлӑ хура картуз тӑхӑннӑ. В длинном ватном пальто, в черной фуражке с желтым кантом и золоченым гербом реального училища. Воскресенски урам тӑрӑх васкамасӑр, мӑнкӑмӑллӑн утнӑ. Он важно и не спеша шел по Воскресенской улице. Ӑна пит шӑрӑх пулнӑ, пичӗ тӑрӑх пӑтӑртатса тар юхнӑ. Ему было очень жарко, пот катил с него градом. Анчах вӑл хӑйӗн ваткӑллӑ пальтине ҫапах хывма шутламан. Но он и не собирался снять с себя ватное пальто.
Унӑн хӑйӗн ҫӗнӗ формине пурне те кӑтартас килнӗ.Ему очень хотелось, чтобы все видели его новую форму. Ҫав ҫӗнӗ формӑпа вӑл яланхинчен ҫӳллӗрех тата ҫинҫерех курӑннӑ. В которой он казался еще выше и еще тоньше, чем обычно. Анчах, тарӑхмалла енне, ун ҫине пӑхакансем никам та пулман. Но, как назло, смотреть на него было некому. Уржум хулин тӗлӗрекен пушӑ урамӗсем шӑрӑхпа пӑчӑхнӑ. Сонные и пустые уржумские улицы изнывали от зноя. Ниҫта пӗр чун курӑнман. Нигде не было ни души. Ҫул варринче кӑна пӗр ватӑ лӗпсекӗ йытӑ шӑрӑха тӳсейменнипе чӗлхине кӑларса выртнӑ. Только посредине дороги лежала старая лохматая собака с высунутым от жары языком.
Саня хӑйсен килӗ умне ҫитсе тӑнӑ та, калиткене уҫса, картишне кӗнӗ.Саня подошел к своему дому, толкнул калитку и вошел во двор. Картиш варринче Серёжа асламӑшӗ йӗпе кӗпесем ҫакса тӑнӑ. Посредине двора бабушка Маланья развешивала мокрое белье.
— Эсир кам патне килетӗр, ҫамрӑк ҫыннӑм? — тесе кӑшкӑрнӑ ватӑ асанне, унтан аллисене куҫхаршисем патне тытса, палламан ҫынна тинкерсе пӑхма тытӑннӑ.— Вы к кому, молодой человек? — закричала бабушка и, приставив руки к бровям, стала вглядываться в незнакомца.
— Эпӗ пулатӑп, Маланья асанне.— Это я, бабушка Маланья! Мӗн, эсӗ мана паллаймарӑн-им? — тесе кулнӑ Саня, хӑйне ҫамрӑк ҫын вырӑнне йышӑннӑшӑн питех те савӑнса. Ты разве меня не узнала? — засмеялся Саня, очень польщенный, что его приняли за молодого человека.
— Саня-и?— Саня? Ха вӑл епле тӑсӑлса кайнӑ. Ишь ты, как вытянулся! Ватти-ватӑлсах пырать, ҫамрӑкки — ӳсет. Старое старится, молодое растет. Ку санӑн мӗнле форма тата? — пуҫӗпе сулса кӑтартнӑ вӑл хура пальто ҫине, унтан Саня патне пырса, пуставне хыпашласа пӑхнӑ. А это что же, форма у тебя такая? — кивнула бабушка на черное пальто и, подойдя к Сане, начала щупать материю.
— Аван пустав.— Хорошее сукно. Мӗн чухлӗ панӑ? — тесе ыйтнӑ асламӑшӗ. Почем набирали? — спросила бабушка.
Пӳртрен Саньӑн амӑшӗпе йӑмӑкӗсем чупса тухнӑ.Из дома выбежали Санина мать и сестры. Пурте хупӑрласа илнӗ ӑна, чуптунӑ, пӗр-пӗринчен ирттермелле темӗн ҫинчен ыйтса пӗлнӗ. Все окружили его, целовали, что-то спрашивали, перебивая друг друга. Амӑшӗ ывӑлне ыталаса илнӗ те пӗрре йӗнӗ, тепре кулнӑ. Мать, обняв сына за плечи, то плакала, то смеялась. Пурте пухӑннӑ. Все были в сборе. Серёжа ҫеҫ пулман. Не хватало одного Сережи.
— Ну, Серьга мӗнле?— Ну, как Серьга? Иккӗмӗш класа куҫрӗ-и? — тесе ыйтнӑ Саня. Перешел во второй класс? — спросил Саня.
— Куҫнӑ.— Перешел. Ӑна шкулта мухтаҫҫӗ — лайӑх вӗренет. Его в школе хвалят — хорошо учится. Ыран килет ак, вара калаҫса та тӑранаймӑр, — тенӗ асламӑшӗ. Завтра придет, так наговоритесь досыта, — ответила бабушка.
— Ыран мар, виҫмине, — ыран шӑматкун.— Не завтра, а послезавтра, — завтра, небось, суббота. Серёжа вырсарникун килет, — калаҫӑва хутшӑннӑ сакӑр ҫулхи Лиза. А Сережа в воскресенье приходит, — вмешалась в разговор восьмилетняя Лиза.
— Пирӗн шӗвӗрӗ пур ҫӗрте те ӗлкӗрӗ, — тесе кулнӑ асламӑшӗ, унтан Лизӑна хуллен хӗрлӗ ҫивӗтӗнчен тытса туртнӑ.— Наш пострел везде поспел, — засмеялась бабушка и слегка дернула Лизу за рыженькую косицу.
Тепӗр икӗ кунтан юлташсем пӗр-пӗринпе тӗл пулнӑ.Через два дня товарищи встретились. Саня чи малтан Сергее хӑйӗн ҫӗнӗ формине кӑтартнӑ. Первое, что показал Саня Сергею, это свою новую форму. Вӑл хӑйӗн ҫутӑ тӳмеллӗ ваткӑллӑ пальтине тата картузне тӑхӑннӑ та, пӗр аллине кӗсйине, теприне кӑкӑрӗ умне чиксе, васкамасӑр картиш тӑрӑх калла-малла утса тухнӑ. Он надел ватное пальто с блестящими пуговицами и фуражку, заложив одну руку в карман, а другую за борт пальто, он не спеша прошелся взад и вперед по двору. Серёжа пӗрене ҫинче юлташне пӑхса ларнӑ. Сережа сидел на бревне и глядел на товарища.
— Пырать пальто, анчах ытлашши вӑрӑм, утма чӑрмантарать.— Ничего пальто, только очень длинное, ходить мешает.
— Хӑнӑхиччен ҫеҫ чӑрмантарать, унтан аплах мар, — тенӗ те Саня, реальнӑйра, канцеляринче, стена ҫумӗнче, шинель арки ҫӗр ҫумӗнчен икӗ вершук ҫурӑран ытла пулмалла марри ҫинчен калакан приказ ҫакӑнса тӑни ҫинчен ӑнлантарса пама тытӑннӑ.— С непривычки мешает, а потом ничего, — сказал Саня и стал объяснять, что в реальном висит на стене в канцелярии приказ, где сказано, что от земли до края шинели должно быть не больше чем два с половиной вершка.
Саня пальтине хывнӑ та хура шӑлаварӗ тата пысӑк йӗс тӑхаллӑ чӗн пиҫиххипе ҫыхнӑ хура пӗчӗк курткӑпа тӑрса юлнӑ.Саня снял шинель и остался в черных брюках и в черной курточке, перехваченной кожаным ремнем с большой медной пряжкой.
— Пирӗн сирӗннинчен пӗр саспалли ытларах.— У нас на одну букву больше, чем у вас. Сирӗн УГУ, пирӗн АВРУ, — тенӗ Саня, пиҫиххи тӑхине шӑлкаласа. У вас У.Г.У., а у нас А.В.Р.У., — сказал Саня, поглаживая пряжку.
Саня пӗрехмай «пирӗн» те «сирӗн» тенӗшӗн Серёжа пит те кӳреннӗ.Сережа очень обиделся, что Санька всё время говорил «у нас» и «у вас».
— Мӗн вӑл АВРУ? — тесе ыйтнӑ вӑл.— А что такое АВРУ? — спросил он.
— Александровское вятское реальное училище, — тесе тӑсса каланӑ Саня.— Александровское вятское реальное училище, — отчеканил Санька.
— А мӗншӗн Александровское?— А почему Александровское?
— Мӗншӗн тесен вӑл Александр патша ячӗпе хисепленет.— Потому что в честь Александра, царя. — Унтан, нимӗн чӗнмесӗр тӑнӑ хыҫҫӑн, хушса хунӑ: — И, помолчав, добавил: — Кӑмӑлу пур пулсан, манӑн формӑна тӑхӑнса пӑхма пултаратӑн! — Хочешь, примерь мою форму!
Сергей пальтине тата картузне тӑхӑннӑ.Сергей надел на себя пальто и фуражку. Картузӗ ӑна пӗчӗккӗ, пальти ҫӗр ҫумӗнченех сӗтӗрӗнет, аллисем ҫаннинчен курӑнмаҫҫӗ пулин те, кӑкӑрӗ патӗнчен хӗсет. Фуражка оказалась ему мала, а пальто не сходилось в груди, хотя полы его волочились по земле, а из рукавов не было видно рук.
— Эсӗ ряса тӑхӑннӑ пуп пекех капла, — тесе кулнӑ Саня.— Ты словно поп в рясе, — засмеялся Саня.
Серёжа йывӑр ваткӑллӑ пальтине васкаса хывма тытӑннӑ.Сережа торопливо стал стаскивать тяжелое ватное пальто.
— Айта-ха училище картишне чупса кайса килер, — тенӗ вӑл Санькӑна.— Давай-ка лучше сбегаем к нам на училищный двор, — сказал он Сане. — Эпӗ унта сана мӗн те пулин туса кӑтартӑп. Я тебе кое-что покажу.
— Мӗн курман эпӗ унта? — тенӗ Санька кахаллӑн, анчах хӑй ҫапах та кайнӑ.— Чего я там не видел, — лениво ответил Санька, но всё-таки пошел.
Шкул картишне ҫитсен Серёжа ҫӗр ҫине ларса аттисене хывма тытӑннӑ.Придя на школьный двор, Сергей сел на землю и стал снимать сапоги.
— Мӗн тума хыватӑн?— Это зачем?
Серёжа йӑл кулса илнӗ те, ответ парас вырӑнне, курткине хывма пуҫланӑ, унтан шӑлаварне чӗркуҫҫинчен ҫӳлерех тавӑрса лартнӑ.Сережа улыбнулся и вместо ответа снял с себя куртку, а потом подвернул брюки выше колен.
Вара трапеци патне чупса пырса ҫӑмӑллӑн пусма урлинчен ярса тытнӑ.Подбежав к трапеции, он ловко ухватился за перекладину лестницы. Аллисене пӗрин хыҫҫӑн теприне улӑштарса, чи ҫӳле ҫитичченех алӑ вӗҫҫӗн улӑхма тытӑннӑ. Перебирая руками перекладины, одну за другой, он стал подтягиваться на вытянутых руках до самого верха. Унӑн кӗлетки меллӗн енчен енне сулкаланнӑ. Тело его слегка раскачивалось из стороны в сторону.
— Гимнастикӑра пирӗн учитель ҫеҫ ҫапла тума пултарать, вӑл офицер, — тенӗ Саня.— У нас на гимнастике только учитель так умеет, он офицер, — сказал Саня.
— Эпӗ ӑна пӗр ҫултах вӗренсе ҫитрӗм! — тесе кӑшкӑрнӑ Серёжа ҫӳлтен, унтан ҫӗре сиксе анса, аллисене курӑк ҫумне шӑлнӑ.— Это я за год наловчился! — крикнул Сережа сверху и, спрыгнув на землю, вытер руки о траву.
— Халӗ иккӗмӗш номер фокус-покус туса кӑтартатӑп! — Сейчас будет фокус-покус номер два!
Вӑл пусма ҫумӗнчи тачка юпа патне чупса пынӑ та, урисемпе юпаран ыталаса илсе, хӑвӑрттӑн та ҫӑмӑллӑн ҫӳлелле улӑхма пуҫланӑ.Он подбежал к толстому столбу рядом с лестницей и, обхватив столб ногами, быстро и ловко начал взбираться наверх. Юпи тӑрне хӑпарса ҫитсен, вӑл ун ҫумӗнчи трапеци ҫине сикнӗ те аллисемпе тытса ярӑнма пуҫланӑ. Очутившись на верхушке столба, он перепрыгнул на трапецию, которая была рядом, и принялся раскачиваться на руках. Юлашкинчен икӗ хутчен пуҫхӗрлӗ ҫаврӑнса илнӗ. А под конец два раза перекувырнулся через голову.
— Упӑте пек, чӑн-чӑн упӑте пек, — тенӗ Саня.— Обезьяна, настоящая обезьяна, — сказал Санька.
Пурнӑҫра вӑл упӑтесене нихҫан та курман, анчах вӗсем йывӑҫсем тӑрӑх хӑпарма пултарасси ҫинчен калаҫнине илтнӗ.Обезьян он никогда в жизни не видел, но слышал, что обезьяны умеют ловко лазить по деревьям.
Сергей Саньӑна хӑйӗн мӗнпур фокусӗсене кӑтартса пӗтернӗ, унтан вӗсем курӑк ҫине ларса калаҫма тытӑннӑ.Когда Сергей показал Сане все свои фокусы, они уселись на траву и начали разговаривать.
Саня хӑйӗн шкулти ҫӗнӗ юлташӗсем ҫинчен, учительсем ҫинчен тата Вятка хули ҫинчен каласа панӑ.Саня рассказал о своих новых школьных товарищах, об учителях и о самом городе Вятке.
Унӑн сӑмахӗсем тӑрӑх, Вятка вӑл калама ҫук пысӑк хула, Петербургран кӑшт ҫеҫ пӗчӗкрех.По его словам выходило, что Вятка — это огромный город, немногим меньше Петербурга. Ҫуртсене унта пурне те чултан тунӑ, вӗсем виҫӗ хутлисем те пулнӑ. Дома там все каменные и есть даже трехэтажные.
Хула садӗнче иртен пуҫласа каҫченех ҫар духовой музыкӗн оркестрӗ вылянӑ, Соборта архиерей хӑй кӗлтунӑ. В городском саду с утра до вечера играет оркестр военной духовой музыки, а в соборе служит сам архиерей.
Серёжа курӑк ҫине выртнӑ та, пуҫне аллисем ҫине хурса, юлташӗ каласа панине ытараймасӑр итленӗ.Сережа лежал на траве и, подперев голову руками, жадно слушал товарища.
Чӑннипе илсен, Вятка провинцири питех паллӑ мар пӗчӗк хула кӑна пулнӑ.На самом деле Вятка была захолустным провинциальным городком. Унта урамсене те, Уржумри пекех, краҫҫын хунарсемпе ҫутатнӑ. Где улицы освещались так же, как и в Уржуме, керосиновыми фонарями. Кӗркунне тата ҫуркунне иртсе ҫӳремелле мар пылчӑклӑ пулнӑ пирки тротуарсене урамсенчен уйӑрса илме те май пулман. Осенью и весной из-за непролазной грязи нельзя было отличить мостовую от панели. Ҫынсем урамсенче ҫуртсем ҫумне лӑпчӑнса, аллисемпе стенасенчен тата чӳрече хашакӗсенчен тыткаласа иртсе ҫӳренӗ. Одним только способом и можно было пробираться в это время по городу: прижимаясь к домам и хватаясь руками то за стены, то за оконные наличники.
— Вяткӑра тата, пирӗн Уржумри пекех, крамольниксем пурӑнаҫҫӗ, — тенӗ Саня юлашкинчен.— А еще в Вятке крамольники живут, как у нас в Уржуме, — сказал напоследок Саня.
Ку чӑнах ҫапла пулнӑ, Политически ссыльнӑйсене Вяткӑна малтанах, Уржума — каярахпа тин яма пуҫланӑ.Это была правда, в Вятку начали высылать политических ссыльных еще раньше, чем в Уржум. Юлашкинчен Саня лӑпланнӑ.Саня наконец замолчал.
Унтан Серёжӑн юлташне ҫӗнӗ хыпарсем пӗлтерме черет ҫитнӗ.Теперь была Сережина очередь рассказывать товарищу новости.
Мӗнпе тӗлӗнтермелле-ха Санькӑна, вӗт вӑл хӑй те Уржумран, хӑй те УГУ-ра вӗреннӗ!Чем удивишь Саньку — ведь он и сам уржумский, сам учился в УГУ!
Туссем тата пӑртак тенкел ҫинче ларнӑ та каллех Полстоваловскинелле утнӑ.Приятели посидели на скамейке еще немного и пошли обратно на Полстоваловскую.
Килӗнче Саня Серёжӑна хӑйӗн Вяткӑран илсе килнӗ учебникӗсене кӑтартма тытӑннӑ:
— Ку мӗнли тата? — тесе ыйтнӑ Серёжа, пӗр кӗнекине уҫса.Дома Саня начал показывать Сереже свои учебники, которые он привез из Вятки:
— А это по какому? — спросил Сергей, раскрывая одну из книжек.
— Вӑл нимӗҫли.— Это по-немецки.
— Эсӗ нимӗҫле пӗлетӗн-и вара?— Ты умеешь разве?
— Пӗлетӗп. – Знаю. Вулама та, ҫырма та. И читать и писать.
— Калаҫма?— А говорить?
— Калаҫма та.— Тоже. Нумаях мар. Только не очень много.
— Каласа пар-ха эппин, сӗтел нимӗҫле мӗнле пулать?— Ну, а скажи, как по-немецки будет стол?
— Дер тыш.— Дер тыш.
— Пукан?— А стул?
— Дер штуль.— Дер штуль.
— Качака? — тесе ыйтнӑ Серёжа, картишӗнче ҫӳрекен ватӑ Шимкӑна чӳречерен курса.— А коза? — спросил Сережа, увидев за окном на дворе старую Шимку.
— Эпир качака ҫинчен вӗренмен-ха!— Мы козы еще не проходили!
— Манӑн та нимӗҫле вӗренес килет, — тенӗ Серёжа, унтан каллех нимӗҫле вӗренмелли кӗнекене уҫкалама тытӑннӑ.— Я тоже хочу учиться по-немецки, — сказал Сергей и снова стал перелистывать немецкую книжку.
Уржумра нимӗҫле вӗрентекен учительсем пулман, вӗсем Вяткӑра ҫеҫ пурӑннӑ.— В Уржуме немецких учителей нет, они только в Вятке живут.
— Ну, мӗнех вара?— Ну, что ж такое? Акӑ УГУ-ран вӗренсе тухатӑп та, Вяткӑна вӗренме каятӑп, — тенӗ Сергей. Вот кончу УГУ и тоже в Вятку поеду учиться, — ответил Сергей.
Саня кулса янӑ, анчах тавлашма шутламан.Саня усмехнулся, но не стал с ним спорить.
Тепӗр кунне Сергей кӑнтӑрлахи апат хыҫҫӑн асламӑшӗ патне чупса пырсан, Санька Вяткӑри пек мар, Уржумри пекех тумланнине курнӑ.Когда на другой день Сережа после обеда прибежал из приюта к бабке во двор, Санька был уже не вятский, а прежний — уржумский.
Шинельне, герблӑ картузне, шӑлаварне, курткине, ҫитменнине тата чӗн пиҫиххине те амӑшӗ йӑлтах арчана пытарса чикнӗ.Шинель, фуражку с гербом, штаны, куртку и даже ремень — всё отняла и спрятала в сундук мать. Саня формине тӑхӑнса пустуй ан сӗтӗртӗр тенӗ вӑл. Чтобы Санька зря не трепал формы.
Саня картишӗнче тӑнӑ, вӑл кӗске йӗм тата пӗлтӗрхи кӗске ҫанӑллӑ кӗпине тӑхӑннӑ, вараланчӑк ҫара урисене каткари шывпа ҫунӑ.Санька стоял во дворе в полукоротких штанах и в прошлогодней рубахе с полукороткими рукавами и мыл в кадке под капелью грязные босые ноги.
— Каяр пӗвене уланкӑсем тытма, — тесе чӗннӗ Серёжа Санькӑна.— Пойдем на мельницу за окунями, — позвал Сережа Саньку.
Саня ҫенӗкрен витрепе вӑлтасем чупса илсе тухнӑ, юлташсем хӑйсен ҫулӗпе арман патнелле утнӑ.Санька сбегал в сени за ведром и удочками, и товарищи отправились по знакомой дороге к мельнице. Малтан ҫул тӑрӑх тусан кӑларса харӑс утса пынӑ, унтан пӗр-пӗринчен ирттермелле чупма шутланӑ. Сначала шли нога за ногу, загребая и поднимая столбы пыли по дороге, а потом вздумали бежать наперегонки. Ҫав тери хытӑ чупнипе пуш витрисем ыткӑнса кӑна пынӑ, ҫурӑм хыҫӗнчи вӑлта хуллисем силленнӗ. Так припустились, что только пустое ведро брякало да удочки за плечами тряслись.
— Эсӗ Вяткӑра пулӑ тытма ҫӳренӗ-и? — тесе ыйтнӑ Серёжа, пӗве хӗррине пырса ларсан.— А ты в Вятке рыбу ловить ходил? — спросил Сережа, когда они уселись на отлогом берегу пруда, около мельницы.
— Ҫӳренӗ, — тенӗ Санька ирӗксӗр, вӑлтине шыва ярса.— Ходил, — нехотя ответил Санька и забросил удочку.
— Вяткӑра мӗнле пулӑсем пур?— А в Вятке какая рыба водится?
— Ну, тата сана ҫав Вяткӑпа!— Да ну тебя с этой Вяткой! Пулӑ-тӑк, пулӑ… Рыба как рыба… Пирӗн Уржумкӑри уланкӑсем унтинчен шултрарах та пулӗ. У нас в Уржумке окуни, пожалуй, пожирней будут.
Серёжа ӑнланса илнӗ.И Сережа понял. Санька Вяткӑна мухтанӑ пулин те, Уржум ӑна ытларах килӗшнӗ. Санька хоть и расхваливал Вятку, но по душе ему больше Уржум.
Июль уйӑхӗ пӗтиччен Санька Вятка ҫинчен урӑх ҫӑвар та уҫман тата хӑйсен АВРУ-не те аса илмен.До самого конца июля Санька ни разу не заикнулся больше о Вятке и не вспоминал о своем АВРУ. Кайиччен пӗр эрне малтан кӑна амӑшӗ унӑн формине арчаран кӑларса панӑ та, вӑл ҫавӑн чух тин сасартӑк:
— Эх, ҫу иртрӗ! Часах манӑн каллех Вяткӑна каймалла пулать, — тенӗ. Только за неделю до отъезда, когда мать вытащила из сундука его форму, он вдруг сказал:
— Эх, кончилось леточко! Скоро мне опять придется в Вятку ехать.
